После-новогодняя встреча

После-новогодняя встреча.


Новогодняя грань орбиты
Пролетела тугим крылом.
Сосны, вскинув вершин бушприты,
Обступают со всех сторон.

За спиною шумит застолье –
Дом родительский за леском.
Много дальше – все те злословья,
Что оскалены испокон.

А здесь искр на снегу раскраски.
И Валеркин речитатив.
Он читает ребятам сказки,
Снова встречу предвосхитив.

На сугробах свет звёзд дробится.
Лунных бликов поют огни.
Ночь особенно серебрится.
И снежинки, как корабли,

Невесомые величаво,
Проплывают, кружат, звенят,
Словно всё началось сначала
Так, как множество зим назад.

Сколько вёрст между сёл тянулось?
Вечер. Сумерки. Зимний путь.
И под ветром деревья гнулись.
Но не зябко друзьям ничуть.

Возвращались тогда из школы.
Вьюга выла, как в шторм прибой.
Не надевши взросления шоры,
Сочиняли наперебой

Невозможное королевство,
Приключения, ворожбу.
Ещё длилось отважно детство,
Встретив юности вышину.

О геральдике – это Женей
Был приподнят весьма вопрос.
Она знала миг выражений,
И изысканных смыслов лоск.

Тут же Санька кивнул убранству.
Он, конечно, с ней заодно:
"Герб придумаем и крестьянству!
И не будет и в смысле дно!"

Раз такая пошла отмашка,
И творения вышел срок –
Так с Серёгой сошлась Наташка
О ландшафтном дизайне впрок.

Геологию с биосферой
Умудрённо вплела Мари.
И Валерка с безмерной верой
Поддержал с огоньком внутри.

А потом – за согласьем споры
Лихо вспыхнули хохоча,
И серьёзные разговоры
Горячительные сплеча.

– Средиземье и Земноморье,
И чтоб Полдень к ним подмешать?
– А, пожалуй! И, на здоровье!
Интересно соображать!

Спор азартный вели три пары
О равнинах, материках,
Рассылая по картам страны,
Рассадив королей в веках.

"И династии. И крестьянство.
И чтоб был "социальный лифт"!
И какое тогда хозяйство?
Пережиток дворянства – миф?"

"Господин" – чтоб не угнетатель,
А "господень" – подобен Творцу.
Каждый – будь хоть шахтёр-старатель,
Или маршал хоть на плацу".

"И хоть Бога – по правде нету"
Но культура таких времён
Призывала всегда на веру
Демиургов среди имён".

О свободе, достоинстве снова.
– "Здравствуйте, господин золотарь?"
– Да, и так! А чего? Основа!
Будь хоть дворник, хоть секретарь!..

– Ну, а если творить Планету?
– Целиком? Всю, вот так – с нуля?
– Чтоб почти аналогий нету?
– Не без них. Но, чтоб не Земля.

Тут фантазия так взбурлила,
И немыслимо понесла.
И придумал названье Мира,
Чтобы сущность была ясна

Неожиданно вдруг Валерка,
И попробовал, произнёс.
"А, ребята, вам как примерка?
Впору, к месту ли – вот вопрос".

Помолчали, переглянулись
(Ах, как пели глаза Мари!)
Понимающе улыбнулись,
Утвердили и нарекли.

Вьюга стихла, ну, так, как ливень
Вдруг сменяется тёплым дождём.
И луны всплыл латунный бивень,
Ярко из облаков рождён.

Звёзды выбрались, засияли.
И снежинки, как в сказке той,
Без ветров закружились сами,
Обнимая всех высотой.

Все притихли, сойдясь сплочённо,
И без слов понимая знак.
И величественно, восхищённо
Взоры их полыхали так.

И теперь разгорелись взгляды –
У Валерки "отчёт за год".
Так ребята друг другу рады,
Сказку слушают. Ну, и вот...

Вот – опять обрезает стропы
Парашютно-десантный полк.
И уходит патруль на тропы,
Рассылая дозоры впрок.

То в доспехах бредёт когорта,
То песнь пахарей высока,
То в десантных скафандрах рота
Группируется для броска.

Всё смешалось без всякой мерки.
Но в фантазиях сказок тех
Переплавлены у Валерки
Друзья знают – не мало вех.

Из реальностей, и из книжек
Отражений истёрта грань,
Если крохи таких "коврижек"
Уложились не в пастораль.

И в сравненьях большая сила
Ведь шептала ему Мари:
"Ты с улыбкой, как у Мак Сима,
То есть лучше! Ещё твори!"

Терабитии, Полдня блики,
И Нетландии маяки,
Смех, веселье, и боли крики –
Выражают кто? "Дураки!", –

Рассудительно скажет некто.
О, "Разумных" – полным-полно.
Назидательно для комплекта
Изъясняют они одно.

В жизни взрослой творить так трудно.
И чужие – как переврут?
Быть "как все" только неподсудно?
Но ребята – они поймут.

От рассказчика Ната – слева
Распушила свой капюшон.
Рядом с нею Сергей умело
Разливает "почти крюшон".

В центре – смотрит в Валерку живо,
Чутко в слух обратясь Мари.
Оттого у чтеца пружина
В сердце сбилась, свет, побери.

Ну, а с правого фланга – Санька
Основательно у сосны,
Шевелюру с оттенком талька
Не меняя с былой беды.

Женька с Санькой всегда близки
(Чтоб чужие там не говорили),
Но она дальше всех, у реки –
Её позже других хоронили.

Две аварии, борт не трезвый,
И от горя шаг из окна –
Столько раз мир разбился бездной,
За минувшие времена.

Серый, Санька, Мари и Женя
В эти бездны сорвАлись так,
Что не хватит любых сражений,
Чтоб вернуть их, сквозь гиблый мрак.

Ветер снег растирает мелко
В невесомую будто пыль.
Дочитает строку Валерка.
И в реальность вернётся. Быль.

И прилипнет к спине рубашка –
"Сумасшедший" очнётся чтец.
"Не приехала вновь Наташка –
Бизнес тяжестью под свинец,

Заграница – такое дело,
Жизнь другая там у неё
Ритм другой, не белее мела,
Но маркетинга остриё", –

Объяснит будто виновато,
У потухших свечей колпак
Приподнимет. "Пока, ребята!
Я прощаться, ну, не мастак".

Рассказав и про новости тоже,
О знакомых, и о родных,
Посещенье своё итожа,
И без рамок вневременнЫх.

Так была  полусном объята
Эта ночь четырёх свечей,
И встречали слова  ребята
Фантастично живых вещей.

Сон развеется над скамейкой,
Привалившись едва к столбу.
Лишь, оставленные Валеркой
Свеч следы поразят луну.

Лунный слепок сутулясь, вспомнит,
Что остались давно в живых
Наяву (сон – в ветрах утонет)
Только двое из шестерых.

А Валерка – ещё помедлит,
Поглядит на огни свечей
Вновь зажжённых прозрачно-бледных
Среди звёздных седых лучей,

Постоит, у оградок молча,
Обещая ещё прийти.
И навалится будней толща.
И устало её нести.

Жизнь-реал – не коктейль-бодяга.
Смены медика – не вода.
И не в сказках живёт трудяга –
Сочиняет лишь иногда.

И не шут, не дитя в манеже –
И в сердечных делах восторг,
Но влюбляется вот всё реже,
В расставаньях всё чаще толк.

Ищет искренность, а не удобства
В отношениях, смысл не прост,
И с обычностью мало сходства –
Путь приемлет лишь в "полный рост".

Ведь именно лишь искренняя сила
Замечено однажды напрямик
Ему по нраву, в радость и красива,
И даже если лишь почти на миг.

"Не нормальный дурак полнейший"
Он, по мнению большинства.
Непонятен и хладно внешний
Слой, и глубже жар естества.

Что взирать ему на судьбину?
Столько прожил он похорон,
И усмешки, и пули в спину
И картавую брань ворон.

Может, что-то сломалось в парне
Безвозвратно и навсегда
Где-то там – в самой юной рани
Так что после – лишь череда?

Так немыслимо год за годом –
То ли доля, то ли юдоль?
И в огне не бывает бродом
Даже радость, тем паче боль?

Будут снова дела и чувства –
Жизнь его до краёв полна,
И профессия, и искусство,
И спокойствие, и волна,

И работы, и быт, и ветер,
Встречи, люди, поля, леса.
Но ничто не вернёт на свете
Взгляды, лица, и голоса

Первой нежности, первой дружбы,
Первой радости, и любви.
Только небо лишь так же вьюжно
Звёздно-снежно порой вдали.

Порой смотрит Валерка в небо:
"Звёзды, правда, ну, как глаза,
Взгляд Мари там светлей, чем Вега.
Будто все оказались – за...

За парсеками, за мирами?
Только верить нельзя всерьёз,
Что все те, кто любимы нами
После встретят нас среди звёзд,

Что нет смерти, а лишь разлука,
Лишь на время, и что потом –
Будет встреча навечно. Мука
Знать – не будет так и о том.

Оттого ли религий "малость"
Разных сходна вполне в одном,
Чтобы легче встречалась старость
И утраты, каким трудом?

То ли "сроки", а то "до срока"
Сколько раз уже на земле
Ужасающе и жестоко
Кем-то, сами ли в этой мгле?..

И нельзя, и не выход, правда.
Как успеешь? Как объяснишь?
То незнание, то преграда,
То раскрытая пропасть лишь.

И бывает проклЯтым кругом
Полыхает раскрытый мрак –
Вдруг срываются друг за другом.
Невозможно, но как же так?!

Разрывая пространства кальки,
И не выдержав боль беды
Женька так не смогла без Саньки.
И какие уж тут суды?

Что за мысли под звёздным взглядом?
Или чувство какой вины?
Тут и там – не успел встать рядом
Вместе с теми, кто так важны?

С подростковых рукопашных,
Когда с палкой на ножи
Посреди мгновений страшных
Помнит парень  рубежи.

Там по полной были вместе
Друг за друга наравне.
У мальчишек кодекс чести
Вышел остриём в огне.

Время гранью той стальною,
И тропой между могил,
И бедою за бедою.
И за что себя винил?

Будто рок какой над ними?
Парень – молодой старик,
Он винит себя поныне:
"Не был рядом в нужный миг?!"

Столько раз потом в снах сражался,
Прикрывая собой ребят,
И когда самосвал сближался
Бампер бил от Мари назад,

Рассмешив, Женю, брал за плечи,
Не пуская её к окну.
Так во снах становилось легче.
Каково ж было наяву?!

Где спокойствие в мире этом?
Что ни думай, ни говори...
Только сердце обнимут светом
Из былого глаза Мари.

Не дрожащею тлёй-букашкой –
Человеком и жить-идти.
И Серёга, и Женька с Сашкой –
Тоже в памяти по пути.

И прошедшее – не убавить.
Боли, радости – жизни часть.
Остаётся всё время память.
И годам её не украсть.

Между прошлым, грядущим – миг лишь
Всем известно зовётся как.
И погибших ты сам обидишь,
Коль забудешь такой "пустяк".

Значит снова идти по полной
Мере или без всяких мер
Самостийным путём достойным
По земле и в искусстве сфер.

Тривиально, обычно, в общем,
На особицу вместе с тем,
Подрабатывать чётче, впрочем,
Тратить – тоже без зыбких схем.

Быть собою, трудится твёрдо,
Находить и вершить дела
Основательно, верно, гордо,
Чтоб реальность весьма была.

Видеть правду и ошибаться,
Увлекаться, и "наоборот".
Снова падать и подниматься,
И с фортуною борт о борт.

И повсюду – в делах и чувствах,
Оглянувшись в любой момент,
Выбирать не "диван Прокрустов",
А движение в вихрях лет.

Обретаются у Валерки
Формы сути порой сперва,
Часовые звонки и стрелки,
Сочиненья, но и дела,

Снова мысли, когда орбита
Начинает сильней кружить.
Столько всякого вместе слито
В основательном слове – жить.


© Олег А. ГорЯчев, Тверь, январь 2009 г.