Пусть живет она вечно

               Услаждается сердце мое женою.
               Пусть живет она вечно, вековечно
               И состарится только
               После этой тысячи лет...
                Эхнатон.
Солнце пало
          в горячие руки пустыни.
Воды Нила укрыла
          священная черная ночь.
Я сухими губами
          опять прошепчу твое имя,
Нефертити – царица,
          Египта прекрасная дочь.

Что осталось твоим
          донельзя неразумным потомкам?
Образ твой,
          нежных глаз удивительный свет,
Профиль гордый
          искрящийся, хрупкий и тонкий,
И магической страстью
          наполненный твой силуэт.

Славься имя
          счастливой жены Эхнатона,
Величайшего из
          величайших доселе царей.
А глаза и поныне
          все также безумно-бездонны
Под изгибами плавными
          черных, как уголь бровей.

Нефр-эт –
          предвещенье прихода Прекрасной,
Лучезарной богини,
          представшей в обличье людском.
Но зачем же печаль
          притаилась под обликом властным,
И так сумрачен лоб твой
          под царским тяжелым венцом?

Ночь приходит за днем,
          и сменяется осенью лето.
Пролетают года,
          не щадя ни цариц, ни рабынь.
Вот уж лик твой поэтами
          трижды и трижды воспетый
Засыпают морщины
          песками бездушных пустынь.

Нефертити на смену
          под пологом царского ложа
Притаилась змея,
          распустившийся нежный бутон –
Кийя юная,
          будь ты семижды ничтожна.
Пал к ногам ее стройным
          стареющий царь Эхнатон.

От монарха не жди
          ни признательности, ни пощады
За рожденных тобою
          в усладу ему дочерей.
Ты уходишь одна,
          так уж видно Богам было надо,
Ты уходишь совсем,
          ослепительна в боли своей.

А слова властелина
          летят над Египтом беспечным,
В раскаленную тишь,
          уходящей царице вослед:
«Услаждается сердце мое...
          Пусть живет она вечно...
И состарится только
          после этой тысячи лет...»