Гибель колдуна

Драма из жизни поэтов

Действующие лица
Искрометов, сторож, поэт
Искрометова, его супруга, сторожиха, поэтесса
Шарль, человек неаполитанской наружности, в джинсовом комбинезоне, поэт
Колдун, прозаик

Квартира в пятиэтажном доме. Входит Искрометов.

Искрометова:
Уж сколько раз твердили миру,
Что каждый, посетив сию квартиру
В печальный или самый светлый миг,
Обязан ноги вытирать о половик.

Искрометов:
А судьи кто?

Искрометова:
Сперва сними пальто.
И проходи на кухню – там еда.
Ты хочешь есть?

Искрометов (с пафосом):
О, да!
Я целый день претерпевал лишенья,
Как на галере раб, страдал я в предвкушеньи
Минуты той, когда увижу пищу вновь.
Что скажешь мне в ответ, моя любовь?

Искрометова:
Пойду-ка, выложу на стол еду.

Искрометов:
А я пока что справлю малую нужду.

Заходит в туалет.
Открывается дверь, входит Шарль.

Шарль:
Тук-тук. У вас открыто. Это новые порядки?
А Искрометов дома? Я к нему.

Искрометова:
Поверьте, это, право, ни к чему.
Вас, милый Шарль, не ждали мы сегодня.
К тому же муж пришел весьма голодный
И не успел еще поесть.
А впрочем, можете присесть.
Нет, не на стул. Вот здесь, на половик.

Шарль:
Ну что ж, к такому обращенью я привык.

Искрометов, выходя из туалета и протягивая руку Шарлю:
А, милый Шарль! Пускай меня терзает глад,
Я вашему приходу очень рад.

Шарль:
Явился я, чтобы прочесть вам белые стихи.
Хотя бы вот, извольте, из последних.
Названье презабавное: «Фитиль».
«Качаясь в паутине липких снов,
Я первый снег встречал в конце июня.
Волшебным маяком взрываясь в небесах,
Мне кнопка красная маячила игриво.
И слезы по ветвям катились не спеша,
Забыв великое свое предназначенье».

Искрометов:
Ну что ж, недурственно, хотя слегка фривольно.
Прочтете что-нибудь еще?

Шарль:
Да нет, пожалуй, что довольно.

Искрометова из кухни:
Вы знаете, о Шарль, что к нам вечор Степан зашел?
И тоже что-то из последнего прочел.

Шарль (громко):
Ха-ха-с!

Искрометов:
Прошу вас, смейтесь тише.
Сейчас прочту одно его четверостишье:
«На сиденьях восседали,
Уезжали глубже в лес.
Мы с друзьями обмывали
Шестисотый Мерседес».
А дальше память отказала мне.
Наверно, дело в выпитом вине.

Шарль (оживляясь):
Что пили?

Искрометов:
Пили что обычно.
(в сторону): Сказать, что пили мы портвейн? Нет, это неприлично.
(Шарлю): Мы пили, как обычно, «Абсолют».

Шарль (в сторону):
Смотрю, живут недурно тут.
А я, как сука, занимаю половик…
Ну что ж, к такому обращенью я привык.
(поворачиваясь к Искрометову): Ну, я пошел.

Искрометов:
Идите, милый Шарль, идите.
А если что не так, вы нас, пожалуйста, простите.

Шарль уходит.
Искрометова, выходя из кухни:
Хвалу Всевышнему я возношу за то, что Шарль ушел.
Чего стоишь? Идем, садись за стол.

Оба проходят в кухню. На столе аккуратно покрошенный хлеб и вода приятной комнатной температуры.

Искрометов:
Вот ужин мой! Терпеть уж мочи нет.

Искрометова (вспоминая):
Ты, кстати, заплатил за свет?

Искрометов (возвышенно):
Когда я вечером стою у зимнего окна,
То думаю: энергия на радость нам дана.
Во мне рождает неизбывный интерес
Как сила мегавольт, сойдя с турбины ГЭС,
Идет по проводам в Колхиду и на Кубу…

Искрометова (перебивая):
Давай не заговаривай мне зубы.
Я знаю, энергетики – рвачи.
Пред ними ноль и фаза – все молчи.
У них деньжищ несметное количество,
Они из проводов воруют электричество,
Они равняют всех по киловатт-часам,
Им плюй в глаза – они не имут срам.
Но все ж мы с ними договором связаны
И потому всю жизнь платить обязаны.

Искрометов (подхватывая):
А коммунальных служб лихая круговерть!
Еще немного – все мы примем смерть
От жуткого зловония подвала.
Ах, если б моя рифма убивала,
Пошел бы к управдому и сказал:
«Ты сам себя бесчестьем наказал.
Твой жилкомхоз – безбрежная клоака!»
(успокаиваясь): Но это все фантазии, однако.

Искрометова:
Ты слышал, что проезд подорожал?

Искрометов (с сарказмом):
О да, я этого так жадно ожидал!
Теперь повсюду буду я ходить пешком.
Ведь этот город мне до слез знаком:
Его бульвары, улочки и прочая фигня.
От этого лишь польза для меня.
Занявшися ходьбой, я жизнь продлю на долгий срок
И напишу за это время много новых строк.
А нынче приступаем к трапезе. Настал ее черед.

Раздается звонок в дверь.
Искрометовы (хором):
Кого еще нелегкая несет?

Идут открывать. Входит колдун.
Колдун:
Извините, что я вас побеспокоил. Вы знаете, что четырнадцатого марта выборы? Вы собираетесь голосовать? У меня есть небольшая анкета, и если вы…

Искрометовы, не давая колдуну договорить, валят его на пол и начинают избивать ногами. Сквозь стоны колдуна слышатся выкрики Искрометовых: «Но есть и Божий суд…», «Как смел своим нечистым рылом…», «Слаб голос мой, но воля не слабеет…», «Агитируй в лугах, хвастун…», «Не буди воспоминаний, не волнуй меня…», «Я подыхаю от нежности…».
Колдун умирает. Искрометовы берут поваренную книгу, садятся на диван и начинают читать главу «Изделия из рубленого мяса».

Занавес.