***

Как в старческом сне.

Ночь. Мрамор, разбитый на части.
Медленно тает в руке.
Тень фонарей, опаленная страстью.
Молча стоит в стороне.
Детские крики, ушедщие в небо.
Может когда-нибудь адрес найдут,
И с треском ворвавшись в погасшее лето,
Покой в наших душах навек обрету.
Мы будем их помнить, за здравие пить,
Читать им молитвы, посвящать стихи.
Но скаждым стаканом меньше хочется жить,
Так кто же те люди? И где же они?
Ну где же тот дьявол, что нас сотворил?
И души свои повелел продавать.
И где же тот бог, что нас искусил?
Дал голос и веру, приказав нам молчать.
А ночь? Всё таже дура и стерва.
Гонит тоску, пытаясь сказать,
Что каждый хотел быть всегда первым,
Но первым лишь жить, а не умирать.
И мир, как солдат, недождавшись обеда.
С последним патроном кидается в бой.
У него на устах, лишь слово "Победа",
Да мечты об одном: "Эх, вернусь я домой".
А в сущности, кто бы поверил,
Что мы по людским законам живём.
Если б он знал, то сам бы проверил.
Почему нас зовут двуногим зверьём.
Одиночество, как старый, расшатанный дом,
Стреляет рассветом в мой чистый листок,
И свет, так рыдает за разбитым окном,
Что хочется просто съедать потолок.
А листва, что падает с веток так лихо.
Ложится на землю, как снег в декабре.
Чтоб было все ладно, ладно и тихо.
Тихо, как в нашем старческом сне.