Израильская тетрадь. 01-09 Января 2009г

Израиль (Эйн-Бокек, Иерусалим) 02-09. 01.09г.
1.
Гефсимания

Стою, как тень, в саду Его Уединенья,
А тропки узкие паломников полны.
 И неотступный змий последнего сомненья
Мне жалит сердце вновь сознанием вины.

По немощи своей, я верен воле нашей.
Ведь кажется порой иным – она крепка.
Но то, что я зову страстей ужасной чашей,
Пред Обликом Его не стоит и плевка.

Из тьмы заветной вновь мне слышится преданье.
Как шепот вековой живого бытия:
- Минует ли меня последнее страданье?
Но Воля не моя да Будет, а Твоя.

Я скован в тишине тревогой молчаливой,
Прохожих суета куда-то увлекла.
Из сада на меня избранницей счастливой
Глядит живая ветвь погибшего ствола.

А горизонт расшит в пустынный померанец,
И там засохший куст от влаги зацветет.
Не глядя на меня, служитель-францисканец
Сутаной черною земную пыль метет.


2
+++
Сквозь сито звезд просеян редкий свет.
Здесь небо то же, что и всюду в мире.
В пустыне серой не оставит след
Звенящий стих рыдающей Псалтыри.

Здесь тишина важнее языка,
И мне молчанье даже ночью снится.
Как прежде перевернута страница,
За временным течением песка

Как зеркало, сверкает в январе
Бесстрастное и неживое море.
Но посмотри: застыли в вечном споре
Две тени  на безлиственной горе.
 
3.
Храм Гроба Господня
I
Между улиц слепых, где разбиты ступени,
Где с шафраном и миррой мешается речь,
Гроб Господень укрыт в тихой храмовой сени,
Чтоб молитвы исконное эхо беречь.

Созидавшийся равно то миром, то спором,
Храм, что вырос вокруг, повергался во прах.
Но из купола бьет в назиданье опорам,
Свет живой нерушимым столпом в небесах.

Здесь Мессией разрушена ада темница,
И в крови искупленья родился рассвет,
И отвернутый камень, как будто страница,
Человеку открывшая Новый Завет.

С плит щербатых стираются воспоминанья.
Все слышнее молчание вещих икон,
Но ещё раздаются хвалы и стенанья,
И целует кувуклию горний огонь.

Только в пустоши прежней за стенами храма
Улыбнется прохожему вечный семит.
И веками нетронутая панорама –
Стоязыкий базар, словно улей, шумит.

 

II
На улицах слепых, где древние ступени
И крепче пряностей смешавшаяся  речь.
 Храм Гроба отстоит вдали от всех волнений
Слова чужих молитв оставленный беречь.

Нет на его стенах ни копоти, ни сажи
Сливаются огни серебряных лампад,
Здесь греческий монах, сержант турецкой стражи
На языке одном чуть слышно говорят.

Мессией адова разрушена темница,
И обращаясь в кровь, вино меняет цвет,
Где скорби был чертог – безмолвная гробница,
Там ныне светит нам Бессмертия Завет.

Уйдут в небытие и алтари и троны,
Но на руинах лишь цепей лампадных звон
Останется всегда, как певчие каноны,
Как тишину с небес целующий огонь.

И мера Божьих слов в любви земной сокрыта,
В смирении живет исконной веры дар.
За храмом гордый мир. Клокочет речь семита,
И спорит дотемна бушующий базар.

 



4
Рождество
I
Пытаюсь написать о Рождестве.
Пустыня спит, дождями позабыта.
Простая жажда праздника разлита
В людском неистребимом естестве.

Нам хочется, чтобы родился тот
Невинный, что за все грехи в ответе.
Но всем дороже собственные дети –
За нас он в муках на кресте умрет.

И пастухи пасут своих овец,
Живет округа жизнью деревенской.
Звезда звенит о радости вселенской,
Как слов седых пророческих венец.
 
II

Христос родился! Славь Его!
Да не померкнет свет отрады!
Земля встречает Рождество
Под лай взаимной канонады.

Не побежден вражды искус,
Невинной крови кубок выпит.
Смотри, младенец Иисус,
Никто не убежит в Египет.

Хранимый строго, Твой Вертеп
Услышит эхо, дрогнут ясли.
Дрожащий горизонт ослеп,
Чадит огонь в прозрачном масле.

Не сбросить крест с поникших плеч,
И полночь очи не смыкает.
Над беззаконием ступает
Господь, несущий миру меч.

Но над землею ни следа,
И только чудом уцелела
Над перекрестием прицела
Всех искупившая звезда.