Деревенская рапсодия. 0

Зарисовки с натуры.

1.

Словно обод колеса
Катит жизнь за чудеса,
Выметая ветром пыль
С тракта на сухой ковыль.
До чего ж она проста!
Как собака у куста,
Зачеркнувшая вопрос,
Что чужой поставил пёс -
Капли с листьев как тире,
Как цифирь в календаре.
«»

Взяв побархатней лопух,
Облегчается пастух,
Мчат к нему вперегонки
Благодарные жуки.
Снизу чёрные кроты
Крутят самочкам хвосты:
Не укладывайтесь спать
Под тепло, ядрёна мать,
Вдруг оступится пастух,
Вышибет из тела дух!
«»

Я и сам коров гонял,
С ними по весне линял,
От макушки резко вниз
Становился белобрыс.
Чуть повыше от колен
Было всё без перемен,
В раннем возрасте - дошло? -
Мало там чего росло
И повествованья нить
Стоит ли туда тащить?
«»

Прежде я в райцентре жил,
Любопытничать любил,
Любопытство не ценя,
Посылали все меня.
Долго я не мог понять,
Где живёт ядрёна мать.
Дядя Федя, наш сосед,
Говорил: -- Ядрёных нет! -
И что вся моя родня
Не родня, а так, фигня,
Хоть помри на месте тут,
Опохмелки не дадут.
Сам не знаю, почему
Я сочувствовал ему.
Он красиво про камыш
Песню пел, ядрёна мышь!
«»

Пополнял я лексикон
От людей, не от ворон.
Приснопамятный псалтырь
Толковал мне вглубь и вширь
Бывший дьякон, он до пят
Был наколками объят,
Нормативные слова
Прорезались в нём едва.
Он, оставшись не у дел,
Так на эту жизнь глядел,
Что молитвенник любой
Выдавал за сбоем сбой!
Горлопаны-петухи,
Заучив его стихи,
Пели так, что всё село
Спать ночами не могло,
Даже кур, ядрёна вошь,
Била внутренняя дрожь!
«»

Низко носятся стрижи,
В лопухах шуршат ужи,
Комары ужасно злы
И бодают как козлы.
В красном пламени закат
Грудью лёг на перекат -
Сто примет, один ответ -
Будет дождик или нет?
Щемит душу... Боже мой,
Неужели это мой,
Мой денёк из жизни той?
Неужели это я
С голым задом у ручья,
Где на помочах штаны
Совершенно не нужны
И болтается меж ног
Мой гороховый стручок?
«»

К тёте Фене приходил
Доморощенный дебил.
А жила она одна -
Белый домик в три окна.
Я подслушивал, таясь,
Как она ворчала: -- Вась!
Развалился, словно князь!
Подбери соплю и слазь,
Недоделанный карась! -
А когда пришли с войны
Деревенские сыны,
То зарёванный дебил
Взять отставку поспешил.
Тяжелее мне вдвойне,
Те, что были на войне,
За слухачество в окне
Удлиняли уши мне.
Иностранные слова
Отсекали мне права
В виде жалоб на ремни,
Вторгшиеся в эти дни.
Тот военный лексикон
Мною в школу был внедрён.
Однорукий педагог
Побороть меня не смог,
А при всех ядрёну мать
Он стеснялся применять.
«»

Был у нас ещё сосед,
Не блондин и не брюнет,
Так, задрипанный мужик,
Бородёнка да язык,
Да усишки с двух сторон
Как завязки от кальсон.
Анекдотом он травил
Всех, кто мимо проходил,
В нём приличным было лишь
Слово шиш, ядрёна тишь!
У ворот его с утра
Восседала детвора.
Я там был, соседа ждал,
Пополнял свой арсенал,
Чтобы жизнь воспринимать
Так как есть, ядрёна мать!
«»

2.

В чистом поле ни души,
Всё снежок запорошил,
Никакой в нём старожил
Тонкой струйкой не грешил.
Еле видная лыжня
Подкатила под меня:--
Встань на лыжи и иди,
Видишь, солнце впереди!-
Вижу, вижу, не слепой,
И к нему бежит хромой
Клён из лесополосы,
В белом инее усы!
Я ему, как брату, рад,
Жаль, товарищ хромоват,
Мы бы с ним вперегонки
Добежали до реки.
Там под лункою судак
Глаз таращит на пятак.
На пятак надет крючок,
За крючком ползёт шнурок,
На конце шнурка рыбак
Ждёт, когда тупой судак
Разозлится на пятак,
Лязгнет зубом по крючку
И потрафит мужику.
«»

Как говаривал кузнец: --
В нашем деле ты не спец, --
И тройной одеколон
Выпивал как воду он
И занюхивал седой
Парфюмерной бородой.
Я не стану кузнецом
Ни сейчас и ни потом,
Потому что нет лица
У хмельного кузнеца.
Ну, а то, что пало в рожь,
Кузнецом не назовёшь,
Так, сплошная мутотень,
Две галоши набекрень.
«»

Тот, кто сельский колорит
Признавал как личный быт,
Тот, конечно, подтвердит,
Что валютой у людей
Был не главный из вождей,
Не его бумажный лоб,
А по горлу пальцем - хлоп!
Если возле фортепьян
Не красуется стакан,
То сантехник никогда
Не заявится сюда,
Конь железный не придёт
Распахать твой огород
И электрик на столбе
Не подключится к тебе,
Будешь жить до склона лет,
Не познав электросвет.
«»

Нет начала без начал.
На реке стоял причал,
Там горбатенький паром
Ширкал вечером и днём,
Нехотя перевозя
Без чего прожить нельзя
Жителям степной дали
На другом конце земли.
В нём паромщик Харитон
Гнал ночами самогон,
Барду выливал за борт,
Старый неумытый чёрт!
И вокруг, дыша едва,
Одуревшая плотва
За свою боролась жизнь
Пузом вверх, спиною вниз.
«»

Только кончилась война,
Будь неладною она,
Пропилила мимо хат
Как трофейный самокат,
Сизым дымом отравив
Всех живых и неживых.
Палец в рот, --кричал Федот,
Инвалид и полиглот, --
Пол-Европы я прошёл,
Хрена гибкого нашёл!
Драй унд фирцих, фир унд цванцих,
Мне на нём идти на танцы?
До подшипников моя
Сократилась колея
И не пачкает струя
Там, где были ноги. Я...-
Тут с тележки падал вниз,
Руку грыз и землю грыз.
«»

Над рекой на берегу,
Чтоб мне лопнуть на бегу,
Если в чём-то я солгу,
Глаша-Глашенька жила,
Принца светлого ждала.
Но в соляровой пыли
Трактористы к ней брели
И классический шофёр
Косяком к ней тоже пёр.
Мне говаривала мать: --
Можно Глашеньку понять,
Коль слаба на передок,
Каждый в двери к ней ходок.-
В магазине как-то раз
Очередь прижала нас,
Продохнуть едва я смог,
Нет, не слабый передок!
Это вам не дребедень,
Пара сисек набекрень,
От такого передка
Млеют ноги у быка!
Это я сумел понять
Лет примерно через пять.
«»

Не гони коней, мужик,
Придержи на краткий миг,
Притомился коренник,
Видишь, вывалил язык?
Только я-то здесь причём,
Я ж его не кирпичом!
И к тому же не язык,
Будь внимательней, мужик!
Если каждому коню
Ты запишешься в родню,
Век тебе, ядрёна мать,
Пешеходом куковать
Или прыгать под седлом
Наравне с коренником!
«»

На сиреневую гладь,
На речную благодать
Солнце бросило лучи
Словно скифские мечи.
А с другого бережка
Смотрят в воду два стожка,
Сверху вилы набекрень.
Зародился новый день.
В нём и я согласен жить,
Пескарей платком ловить
И опёнку на пеньке
Воду подносить в руке.
«»

3.

Если глянуть на восток -
За дымком ползёт дымок,
А оглянешься на юг -
Кружева такие вьют
Те же самые дымки:
Колобки, клубки, кружки!
Сокрушается заря,
Сколько дров сгорает зря!
Не протиснуться в дыму
К отраженью своему,
Что в колодце у ворот
Кротко жаждущего ждёт.
Я приду! Я босиком
По росе с пустым ведром,
А к нему с глухой тоски,
Совершая вниз броски,
Льнут кленовые листки,
Липнут, как холостяки
К круто выгнутым бокам
Фижмами скрипящих дам.
«»

Два подряд - уже дуплет.
Метко выстрелил сосед!
И чужие огурцы
Брызнули во все концы.
Словно раненый олень
Я скакал через плетень,
Через чахлую сирень,
Через собственную тень -
Это же такая боль,
Если в жопе мокнет соль!
Хорошо, что не картечь,
Я бы дал большую течь.
Как хирург, склонилась мать
Спицей в ране ковырять,
Прокалив её в огне -
Так врачуют на войне.
Жизнь устроена хитро,
Под кровать суют ведро,
Если тяжело вставать,
Можно всё туда сливать.
Ароматы не ахти,
Но в сортир не доползти
И к тому ещё родня
Смотрит косо на меня.
Даже дед, зайдя ко мне,
Держит руку на ремне.
Он в японскую войну
С броненосцем шёл ко дну
И ему не привыкать
Грех на душу принимать.
Закруглив один вопрос,
Гоним дальше паровоз.
Я себе не ревизор,
Где позор, где не позор.
Жизнь идёт сама собой
Словно столбик верстовой -
Коль остался позади,
Впереди другие жди.
Всё свою играет роль,
Даже каменная соль.
«»

Старый мерин на лугу
Размечтался про дугу,
Про дугу и про супонь,
Про хозяйскую ладонь,
Что протянет, как и встарь,
Замечательный сухарь.
Мягкой бархатной губой
Взять его - и хвост трубой!
Но года уже не те,
Чтобы прыгать в хомуте,
Разве только иногда
Старческой трусцой туда,
Где красуется сельмаг,
То ли друг, а то ли враг.
Друг, конечно, если вдруг
Поднесут краюшку с рук.
В то же время он и враг -
Выпьет возчик на пятак
И вожжами под живот
Для чего-то хлестанёт.
«»

Дядя мой служивым был,
Баней он руководил.
В бане что - вода и пар,
А у дяди свой кошмар,
Каждый год жена даёт
Дополнительный приплод
И, что странным было мне,
В високосный год вдвойне.
Дверь откроешь - чинно в ряд
У стены горшки стоят,
А на них, верша обряд,
Голяком мальцы сидят.
Забредала в дом коза,
В люльки пучила глаза,
А из люлек на весу
Струйки сыпались в козу.
Бессловесный разговор --
И коза спешит во двор,
Бородёнку отводя
От внезапного дождя.
К дяде я ходить любил,
Младшеньким жопёнки мыл,
Старших уводил на луг
Щавель есть и дикий лук.
Нелегко, ядрёна тить,
Дяде было всех кормить!
Кабинет он в бане сдал,
Баню матерно послал
И ушёл служить в буфет,
Чтоб домой носить обед.
«»

А на площади базар,
Немудрёненький товар:
Городской мадаполам
Для фигурных сельских дам,
Мелочь всякая, еда
И другая ерунда.
Ерунды у нас завал,
Лишь бы кто-то что-то брал!
Краснолицый старшина,
Самодельного вина
Залепив себе в нутро,
Улыбается мудро.
Служба службой, а народ
Без него не пропадёт!
И солёный помидор
На зуб пробует - остёр!
«»

У колхозного пруда
Ловим рыбку без труда,
Развалившись на песке
С толстой лескою в руке.
Если клюнет - во весь дух
С головою в воду - бух!
И борьба на дне идёт
И за жизнь и за живот.
Карп здоровый, паразит,
Дать по морде норовит,
Будто личность у меня
Как у недруга-линя.
Ходит сторож по дуге,
Держит прутик в сапоге,
Но не видит сквозь очки
Наши лески и крючки.
«»

Так и я - иду туда,
Где жильё и где еда,
Где по морде не дадут
И стаканчик поднесут,
Спать сведут на сеновал...
Да воздастся тем, кто дал!
«»

4.

У меня родни в селе
Как крахмала в киселе,
Плюнул вдаль - в родню попал,
Плюнул близ - опять скандал.
Плюйся хоть сто раз на дню,
Попадёшь всегда в родню.
Мужики и сопляки,
Бабы, девки, старики,
Даже пришлый инвалид
Сам себя роднёю мнит!
Только сядешь суп хлебать,
Лезет в чашку ложек пять,
Делишь сахар - сам шестой -
Самовар уже пустой.
Под тулуп зимой к жене -
Вновь мешает кто-то мне
И желает за бочок
Ухватить её, сморчок!
«»

Это будет. А пока
Путь-дорога далека.
Побарахтался и сник
Рылом в яму грузовик.
Два породистых быка,
Крякнув, дёрнули слегка
И поплыл железный гусь
Сквозь заляпанную Русь.
Я там был и я бежал,
За борта его держал,
Поскользнулся, носом - хрясь!--
В нецелованную грязь.
Потекли в глазах круги,
Хлюпнув, скисли сапоги,
В каждый, словно волку в пасть,
Головастик юркий - шасть!
Я не очень возражал,
Я в узде себя держал,
Чтобы зря не поминать
Головастикову мать.
Коли трудно жить в грязи,
В сапоге поегози,
Там для постояльцев клад,
От портянок аромат!
«»

А подсолнух у плетня
От зари, с начала дня
За светилом головой
Крутит, говорит: -- Я свой,
Я такой же рыжий, брат,
Только чуточку горбат
И стою на костыле
В унавоженной земле,
И клюют меня весь день
Все, кому клевать не лень.-
Я печальный монолог
Слушал, стоя без сапог,
И, нисколько не схитрю,
Экскавировал ноздрю.
Немудрёненький процесс,
Но зато какой прогресс!
Сквозь прокопанную щель,
Сквозь проложенный туннель
Мысль сумею я поймать
На лету, ядрёна мать!
«»

Я всегда твердил себе -
Жизнь рождается в борьбе -
Насмотревшись на борьбу
Сквозь подзорную трубу,
То-бишь дырочку в стене,
За которой... тяжко мне
Все секреты выдавать,
Что хранят отец и мать
Как участники борьбы
В завитке иной судьбы.
-- Однозначен результат, --
Резюмировал мой брат,
Добавлялась у меня
Мокрозадая родня.
«»

Очень хочется спросить,
Для чего на свете жить?
Набивать себе живот
Тем, что в руки попадёт?
Для куриного пупка,
Хлеба чёрного куска
И стакана молока?
Чтобы падать на кровать,
Сладко-сладко засыпать,
Просыпаться на заре,
Мчать с друзьями по горе
И клубнику собирать
В котелок и снова мчать -
Пусть порадуется мать?
Или слушать, как гармонь,
Только пуговки затронь,
Начинает тосковать,
Вальсы грустные играть?
Очень хочется спросить,
Для чего на свете жить?
«»

На колхозной ферме гул,
Бригадира бык боднул,
Угодил рогами в пах
Так, что сразу тот запах.
Бригадир, то-есть Иван,
Как всегда был полупьян,
Отрубаю наотрез,
Что Иван был полутрезв,
Ибо заповеди чтил.
-- Пей!-- сказал Господь. Он пил.
Я писания не знал,
Очень смутно представлял,
Где и что калякал бог,
Но Иван сбрехнуть не мог!
Если бы быку Иван
Самогона дал стакан
И не лапал бы коров,
Был бы жив он и здоров.
Ишь ты, вишь ты, моду взял,
Каждой вымя проверял!
Для чего тогда же бык,
Что, он больше не мужик?
Понимаю я быка,
Не свалял он дурака
И в секретные места
Сунул рогом неспроста.
Но... опять и снова но,
Как у Чаплина в кино,
Можно было гнев смирить
И в яйцо копыто вбить.
«»

Время медленно течёт,
Звёзды кружат хоровод,
Хрипловатый патефон
Вносит голос в общий фон.
Приутихла детвора,
Не гундосят трактора,
Мышь летучая стрижом
Залетела прямо в дом.
Хрустнул телом майский жук
И пришёл ему каюк.
Мышь я выпустил во двор,
Пусть продолжит разговор
С нелетучими людьми
И со мною, чёрт возьми...
«»

5.

У Макарьихи косой
Домик небольшой, но свой,
А мужик чужой прилип,
Как на ракушку полип.
С паровоза машинист
Кривоног и неказист,
Тих и смирен, похмелясь.
И Макарьиха им грязь
Полирует, озверясь.
Баба - конь о две ноги,
Груди -- сырные круги,
Кофта лопнула по швам,
Машинист напополам!
Взять ему бы, мать ети,
Да к другой вдове уйти,
Так ведь нет, любовь у них,
Праздники без выходных!
«»

Почтальон приносит нам
Полгазеты по утрам,
Виновато он глядит,
Искурили, говорит,
Полгазеты по утру,
Завернув в неё махру.
Батя крылышком сучит,
То смеётся, то ворчит,
Вглядываясь в тени лиц
На листах передовиц
И, коль там усатых нет,
Прётся с нею в туалет.
«»

Сиротинка чья-ничья
Припозднилась у ручья
И какой-то стрекозёл
Измахратил ей подол.
Стала девка набухать,
Песни горькие слагать,
Но её в шестнадцать лет
В жёны взял себе сосед.
Он бесплоден был и вял,
Как источенный кинжал,
Но рожала как котят
Девка сивеньких ребят.
Стал мужик подозревать:
Это что ж, ядрёна мать?
Сам черняв, а ребятня
Светлой масти, не в меня!
Я ему ни друг, ни брат
Ни на фунт, ни на карат.
Потому не рассказал,
Что с мосточков наблюдал,
Как стирала у ручья
Девка стопочки белья,
А козёл к ней приходил
И детей производил.
«»

Крошка Бобик под крыльцом
Чьим-то числился отцом,
Он избегал всё вокруг
В вечном поиске подруг,
Распроклятая любовь
Жгла огнём собачью кровь!
Он, как брянский партизан,
Не гнушался честных ран
И чужие кобели
Мимо нас с опаской шли -
Бобик в миг единый мог
Надкусить у них свисток!
Так себя он утверждал
В мире, где любил и ждал.
«»

Возле фермы на лугу
Девки балуют в стогу.
Я за ними - не берут,
Мал, твердят, как лилипут.
Мал-то мал, зато удал!
Я о девках больше знал,
Чем какой-нибудь мужик,
Что одну любить привык.
Сколько раз был шайкой бит,
Если, хмур и деловит,
Я в предбаннике сидел,
Через щелочку глядел.
Ясно, веник больше знал,
Он по спинам их гулял,
Проходил и те места
Для фигового листа.
Веник веником, а мне
Предостаточно вполне,
Я пресыщен был уже
Их весёлым неглиже.
Эти пенки я слизал,
Только вкуса не познал.
Через щель, ядрёна медь,
Сколько мне ещё глядеть?
Ах, как хочется в стогу
Поваляться на лугу
И кому-то под косу
Захмелевшую осу
Запустить и съехать вниз
Под шальной девичий визг!
«»

Чёрный в крапинку петух
Вышибал из кошек дух,
Охраняя глупых кур
Всех расцветок и натур.
А разболтанный гарем
Был весьма доволен тем,
Что за ними по двору
Прыгал он как кенгуру
И настроить быстро мог
Свой подержанный смычок.
Я бы так ему сказал:
-- Ты маньяк, петух, бахвал,
У тебя голубоват
Сексуальный аппарат -
Молодого петушка
Приспособил для смычка!
Разве мало тебе кур
Для любовных процедур?
«»

За излучиной реки
Зацветают липняки,
На медовый аромат
Пчёлы грузные спешат.
Как дробинка, в щёку - бряк!-
На пути стоишь, чудак!
Если каждый встанет тут,
Мёд другие унесут.
Отодвинься, отойди,
Столько взлётов впереди!
Я чего? Я ничего,
Я не трону никого,
Я тут вместо фонаря,
Столб я, проще говоря,
Под глазами синяки
От недружеской руки.
Но и тот, который бил,
Тоже квашеным ходил,
Тоже мазал синяки
Тёплым илом из реки.
Я не помню, что почём,
Он причём и я причём,
Просто нужно было дать,
Чтоб лицо не потерять.
«»

Просто всё, как дважды два,
Как весенняя трава.
День прошёл и над травой
Одуванчик луговой
В жёлтом пламени стоит,
Что-то прошлому сулит.
Снова минет день и два,
Побелеет голова
И её воздушный шар
Бросит в небо не спеша
То ли семя, то ли пух...

Я закончил мысли вслух. 2001-2003гг..