Кладбище

Тишина обнимала ночь. Спал, сбившийся с ног, затравленный город. А я слушал шаги, тяжёлые, глубоко впаянные в барабанные перепонки. Свои сильные, спешащие шаги.
Вдалеке показались скорченные ветки деревьев, словно измазанные в смоле. Казалось, что само время медленно съедает их, оставляя лишь визуальную оболочку. Тут было кладбище. И я любил это место.
Шаги затихли, стали кошачьей поступью. Я не смел шуметь на этом волшебном куске прошлого, на этой особой земле.
Вдоль ограды тянулось множество могил, тысячи людских судеб, естественно прервавшихся, ушедших в иной мир. Кладбищу было много лет, и не было здесь ни капли пустой земли: многоэтажные захоронения. Тесно.
Я знал и уважал тех, кто смог остаться. Быть на первом этаже, с основания. Их осталось всего пятеро. Пять обособленных, высших по иерархии семейств. Была лишь одна одиночка. И именно она разрешила мне говорить и слушать души,- великая Хранительница кладбища. Её могила была укрыта ветвями деревьев, почти совсем разрушена, древний каменный крест стёр все буквы, оставив лишь намеки на её земную судьбу. Могильный холм, совершенно чистый, не заросший ни одной травинкой, только песок. Только её могила так пугала зияющей дырой, словно засунь в неё руку и дотронешься до гроба.
Она была мудра и сильна. Её энергии не было равных. Другие души боялись её. Только она так сильно ещё чувствовала живых и знала, как питаться их энергией, слушать их мысли и, значит, иметь связь с современностью. Но, до меня, люди не чувствовали её и не слышали.
В тот день мне было очень больно. Забитый своей любовью, зашуганный навалившимся одиночеством, я упал посередине кладбища на колени и заплакал, даже завыл.
Я думал, что меня никто не видит. Впрочем, мне было плевать. Я лежал, измазавшись могильной грязью, и глупо, беспомощно бил руками лужи. Сменил тысячи поз, потерял контроль над человеком во мне. Разбил в кровь лицо, разрезал до мяса руки и выл, выл как зверь.
Холод. Сильное ледяное кольцо впилось мне в раненую руку. Пытаясь обернуться, я получил по лицу с такой же силой, как невидимый наручник сковывал мою руку,  ощущая, что все лицо словно покрылось коркой льда. Мне не было страшно. Я был обессилен своей яростью и беспомощностью. Я смог лишь удивиться. Разве может такое сделать человек? Это был день, послеобеденное время. Раньше, я мог бывать на кладбище лишь днём и верил, что днём меня защищают особые силы, которые ночью оставляют человека, делая его совершенно беззащитным. Но перед кем? Всё относительно, призрачные образы злых духов- сказочки в походах у костра да книжки.
Шёпот. Тихий. У самого уха. Но нет чувства присутствия. Нет человеческого тепла.
- молчи. Слушай и не смей обернуться. Я говорю с тобой.
Несколько слов. Голос был женщины, лет 45, спокойный, но было ощущение помех, как при настройке радиоприёмника.
- Ты ищешь здесь утешения, найдёшь лишь покой. И наши клубки перепутанных судеб.
Но, слушая нас, ты поймёшь гораздо больше, чем хотел бы. Ты узнаешь эту жизнь, увидишь нашими глазами. И не смей отречься. Выбор сделан. Ты пришёл. Я чувствую боль. Её сладкую мякоть, истыканную нервами.. чувствуешь?
Всё вокруг изменилось. Меня накрывало волнами безмятежности, обострения всех чувств, и вновь-полнейшим безразличием. Глаза потеряли цвет, превратились из ярко изумрудных в пепельный, грязноболотный. Словно с глаз смыли краску. Вокруг же всё ожило. Как природа, так и тени, бегающие, стоящие, парящие, сотни их! И слабый, неразличимый писк- гул, то ли голосов, то ли бессмысленных звуков. Всё просто- они пили меня, а я чувствовал их, впитывал частицы. Иного не дано. Естественный закон. Сложно только брать. Это могут лишь избранные. Обмен.
Небо кидалось чёрными сетками птиц, они словно летели в меня, задевали своими крыльями, и каркали, пикируя, садясь на кресты, и лишь несколько ворон упало насмерть на их остриё, в самое сердце железного штыка. Со всей силой полёта- точно на крест, моментально теряя все перья, от чего ещё страшнее стекала их кровь по голым, ощипанным чем-то невидимым спинами. Я ничего не знал. Я никогда не знал этого места. Но она была всё время за моей спиной, её холод давно стал словно панцирь, привычный для раба хомут. И  в меня, вместе с этим странным мертвенным холодом входили их глаза, их такие живые, такие страшные души! О нет, разве только она..? Нет, все они!
 я понимал не всё, не всё говорила мне она своим холодом. Последний танец ворон сказал мне такую малость, что мне хотелось плакать! Ведь теперь я уже так желал узнать правду, узнать и остаться. И не нужны больше её холодные руки. Только её прекрасный разум-проводник, хозяин и жизнь мёртвого, но не пустого куска земли.
Моя шея двигалась ею, мои глаза смотрели как её, она была во мне и была рядом. Я видел лишь начало падения, потом я видел лишь те могилы, где умирали вороны, втыкая с хрустом и страшным посмертным карканьем толстое тело в кресты. Эти могилы были главными. Это могилы старших семейств. Это первое, что я должен был понять. А ещё то, почему на последний крест упало целых три вороны. Лишь на этот! Могила была старой, очень старой. Её почти и не было. А от креста осталась лишь жалкие каменные обломки, но острые, словно заточенный нож.
По крестам сочилась кровь, тени бесились, летали вокруг этих могил сплошным чёрным ветром, лишь изредка очертания, похожие на кисти рук пытались провести по крестам, дотронуться до вороньей крови, но лишь только одна из чёрнопрозрачных кистей слишком близко подвигалась к кресту, её тут же откидывало, вместе с дерзкой дико кричащей тенью- и продолжался хищный, скалящийся, бесноватый танец теней. Но без толку- вся кровь текла точно в могилы, и уходила в землю, словно всасывалась ею. Простая земля не могла так быстро и так яростно пить. Там кто-то был, и этот кто-то проявлялся всё яснее, всё ярче становились ярко серые очертания Человека. И с последним глотком у него почти появилось лицо, женское лицо, до дрожи красивое, испепеляющая неземная красота. Я смотрел, и темнело в глазах, и казалось, что я пью эту кровь вместе с ней и я знал, что она- это Она, та, что держала меня холодом. И то, что теперь меня жжёт и горят вены и сам огонь лижет мне запястья, словно я специально поднёс к нему руки. Но всё закончилось. Разлетелись тени. Быстро, словно испуганные мыши, я не смог понять где они теперь и куда так быстро улетели. В могилы? На небо? В Ад?
Испугаться чего-то теперь было глупостью и я спокойно смотрел, как со всех сторон. Из всех уголков кладбища бегут какие-то звери, без единого звука, словно по воздуху. А может быть, это снова тени? Нет! По ногам быстро пробежало одно из них, и лишь глядя вслед  наглому зверю, я понял, что это были кошки! Всех цветов, старые, молодые, котята и даже беременная кошка. Все они запрыгнули на памятники и без единого звука начали лапами снимать с крестов ворон, впиваясь зубами в мёртвую плоть. Всё произошло в считанные секунды, и вот уже кошки убегают со своей добычей, сильный холодный ветер сдувает перья с могильной земли  и нет никаких следов, лишь маленькие капельки чего-то красного( как подумает пьяница, что охраняет старинное кладбища, а то и вряд ли заметит). А я сижу на земле и обнимаю калитку и вспоминаю серую тень. Я обессилен. И я сегодня не пойду домой. Я останусь до ночи. Иначе, не вернусь. Ещё веруя в какие-то защитные силы дневного света.

п.с: никак не могу решить, делать ли из него большое произведение или оставить миниатюрой?подскажите..