Чёрные Всадники. В. Хрилёв

                "Чёрные Всадники".


               Кто там скачет и скачет по лунным полям,
               Это кто там летит, оглушив палисадники?
               Я один выхожу к молодым тополям,
               И ко мне повернули вдруг странные всадники.


               Залезает под рёбра противный озноб,
               Смотрят мглистые окна глазами испитыми.
               Разбудил тишину одичалый галоп,
               Смяв холодную мглу голубыми копытами.


               Злые кони хрипят и грызут удила,
               Словно нравится им эта скачка жестокая.
               Может, дикая удаль их всех родила,
               По дороге извилистой бешенно цокая?


               Красный ситец рябины горит у пруда,
               И вздыхают о ней тополя-листопадники.
               "Стойте! Стойте! Куда вы летите? Куда?" -
               И ко мне приближаются Чёрные Всадники.


               На плечах разметалась осенняя ночь,
               Только светятся скулы, подобные олову,
               Словно бешенный топот мне хочет помочь,
               Чтобы сдуру не вешал лохматую голову.


               Я родился когда-то под скрипы телег,
               Но расстался давно с материнскими нивами.
               Злые кони замедлили вздыбленный бег,
               Лунный свет полоща окаянными гривами.


               "Кто вы? Кто вы такие?". Но медлят они,
               Клочья топота тут же швырнув в палисадники.
               Я опешил на миг. Мы одни... Мы одни,
               Это лунное поле и Чёрные Всадники.


               "Собирайся! - сказали, - в далёкую даль,
               Или мы заявились к тебе не ко времени?"
               На конях вороных прискакала печаль,
               Шевельнув золотыми поводьями темени.


               Я не молод уже, но пока и не стар.
               "Я совсем не пойму: вы о чём меня просите?"
               Одолел мои волосы белый пожар,
               Одиноко сверкая охапкою проседи.


               Неужель отошла ошалелая страсть,
               Дорогая до слёз... Непонятная... Дикая...
               Что вчера ещё мне не давала пропасть,
               И металась в груди моей, весело гикая.


               Каждый куст придорожный подобьем мошны,
               И деревья уж листья червонцами бросили.
               Только хрупают кони овёс тишины,
               Самый сладкий овёс, что даётся по осени.


               На обочины падает щёлочь с боков,
               И дорога желтеет глухими извивами,
               Чтобы снова сверкнули зарницы подков
               За холмами родными и чахлыми нивами.


               Я стою, ошарашен... Да я ли никто,
               Я ли выпил годов своих мяту дурманную?
               И сочится озноб сквозь худое пальто,
               И не тянет меня на удачу обманную.


               Надо мной издевалась матёрая шваль,
               И плевала не раз средь загона железного.
               "Собирайся скорее!" - торопит печаль, -
               Или ты уж не хочешь приюта небесного?".


               Нависает луны золотое яйцо,
               Одиноко катясь за продрогшими ивами.
               Мне ль оставить наш дом и дверное кольцо,
               И проститься навек с материнскими нивами?


               Нет же... Нет! Не могу! Я - такой человек!
               Пробудилось в груди моей давнее, нежное.
               Кто родился однажды под скрипы телег,
               Тот не может оставить рыданье тележное.


               Переулочный ветер рванул мою прядь.
               Я и сам тишину эту лунную хрупаю,
               Мне рябиновый ситец так хочется мять,
               И смеяться у стога с какой-нибудь глупою.


               Разом кони рванули... "Ты нас не морочь,
               Выбирай: или мы, иль твои палисадники?",
               Обещая вернуться в такую же ночь,
               Унеслись и пропали вдруг Чёрные Всадники.


                11 ноября 1989 г.