наиграться временем

(1)


наиграться временем до кровавых мальчиков, до седьмого пота,
клинопись — правилу, месть — растлителям, дом сирот — заботам,
отмолиться тщательно, прозвенеть, наследить субботой,
ночь печали марии-антуанетте до эшафота,
одиночество лоту,

всё те же глаза навстречу,
всё те же лица,
сансону нечем опохмелиться,

что осталось от дел минувшего настоящему?
— тихий голос рапсода антидактиль сквозь бездну длящего,
чёрно-белый дагерротип не то ящера, не то пращура,
зоркое искусство ретуши на плен художнику,
разговор теней искусным дольником,

всех созвездий встреча мечтами вперёдсмотрящего —
это то, что досталось от будущего настоящему,
а пока — обрушать власть священства твердь догмы мнящего,
ложь таящего…


(Сансон – парижский палач.)



(2)


у неё касательный взгляд (исчезающий вид),
она говорит прямо и твёрдо, но всё чаще молчит,
каждый встречный скользнуть норовит под её прикид,
кто ещё сумеет так носить на себе прикид,
неважно, хоть за тысячу баксов, хоть за десять прикид?
— но чаще молчит,

она гуляет сама по себе — египетский ленивец,
когтистое, глазастое существо,
она такая древность, что адепты напрочь забыли родство,
другим молитва и пост,
другим рамадан, суккот, рождество,
самое беспощадное, самое искушённое божество,
чем ты кормишь сквозь ночь естество?

— мальчик на ласку — желанней кровать,
хоть бы и девочку, было б с кем спать
и просыпаться слезой на рассвет,
бритвой по коже — готов узкий след,
снова тошнит от выжатых нег,
мир опрокинут, и бастет в нём нет…


(Бастет — древнеегипетская богиня,
изображалась в виде кошки или женщины с головой кошки.)



(3)


чем тебе вечность, маймонид?
тем знанием, что без лица?
тем племенем, что без конца?
родством творца?
— ты полнишь мысль, ты споришь зло,
нет веры будням, маймонид,
султан хандрит,

растерянным несметна весть,
провидцу чашей яда лесть,
а саладин ликует месть,
восток лелеет месть,

плывут на запад облака,
сличает ибисов река,
ей тесно руслом,

а бен-маймон правд множит свод,
и мало пойме мутных вод,
и пьют пески, и пьют пески, и пьют пески,

не устранима девой грусть,
не уловима мигом суть,
скор дольний путь,

толпятся сны — им нет конца,
и нет лица…



(4)


это самая правдивая история,
самая честная история,
реальная история из ниоткуда текущая в никуда,
когда на сто восемь вопросов о ста восьми жизнях
ответ простой, однозначный: да,
когда от хвойного запаха галилейского леса наворачивается слеза,
когда, съеденные маревом иудейской пустыни, оживают слезой глаза,
открываются небеса,
когда повторяешь полдню молитвой: люблю, люблю, люблю,
когда желаешь ветра и вечности облаку каждому, каждой вершине,
каждому кораблю,
когда чувствуешь, ещё не видишь, но уже чувствуешь: гавань близка,
когда сердце полнится чистыми звуками,
ноша легка,
то прозреваешь: это твой седьмой день, это заповедь, это дар,
то понимаешь: слово — источник, слово — награда, слово — пожар,
остаётся повторять, повторять, повторять,
твердить городским сумасшедшим: благодарю, благодарю
сирийскому ясеню, ливанскому кедру,
логоса янтарю…




январь 2009