Последний шаман Подкаменной Тунгуски - глава 4

       ПОСЛЕДНИЙ ШАМАН ПОДКАМЕННОЙ ТУНГУСКИ


       Глава 4
- Мой род очень, очень древний. Древнее Москвы, древнее Рязани и Владимира. Честно тебе скажу, я в этом сомневался. Вот одна из причин – очень немаловажная! – почему я, как отслужил, не поехал домой: искал доказательства древности своего рода. И я нашел их. Не забыл еще, я говорил тебе, что шаманы, кроме всего прочего, еще и хранители истории – традиций, преданий? Наш же род в этом плане был вообще особенный, у нас история народа вообще и нашего рода в частности передавалась слово в слово на протяжении многих сотен лет. Были случаи, когда некоторые из нас пытались изменить что-то – все были наказаны, и очень сильно наказаны. Кроме нас, только древние евреи не изменяли своей истории, все остальные, начиная с древнего Египта и до наших дней, историю свою постоянно переписывают.
  Так вот, наше предание сохранило множество упоминаний о разнообразных природных явлениях. Несомненно, что кометы, например, или солнечные затмения – они не только у нас, они во всем мире. Вот по ним я и восстановил нашу хронологию. Например, комета, что во времена Ивана Грозного над Россией всех перепугала – в русских летописях. Или то, что сейчас называют сверхновой звездой 1045 года, которая была видна даже днем – в китайских летописях. Несколько десятков солнечных затмений, кометы – очень много материала переработал. Между прочим, знаешь самое невероятное, с чем я столкнулся?
  С этими словами Иван взял со стола старую хозяйскую библию, и полистав ее немного, прочел: «Бе же час яко шестый, и тьма бысть по всей земле до часа девятого: и померче солнце, и завеса церковная раздрася посреде». Ты понимаешь по церковнославянски? «Был же час шестой, и была тьма по всей земле до часа девятого, и померкло солнце, и завеса церковная разорвалась посередине» - Евангелие от Луки, то же самое, только другими словами написано в Евангелиях от Марка и от Матфея. Это описание распятия на кресте Иисуса Христа и его смерти. Обрати внимание: шестой час у евреев по тогдашнему – это где-то одиннадцать часов утра по нашему, плюс разница во времени между Иерусалимом и Красноярском – пять часов, реально же – несколько меньше. То есть у нас было три-четыре часа дня – совсем не ночь.
  Я молчал, ошарашенный в очередной раз: затмение и затмение, но две тысячи лет истории для кочевого народа -  это чересчур. Иван же закрыл книгу, и продолжил так:
- Уникальнейшее явление. Выводы сделаешь сам. Это не затмение. Записи об этой тьме сохранились и у римлян, и у греков, и в наших преданиях: это не было затмением. Солнце стало светить все хуже и хуже, потом погасло совсем, и только через некоторое время начало разогреваться постепенно. Шаманы падали, как убитые. Многие так и не поднялись. Но это другая история.
- Ведь это две тысячи лет! В это невозможно поверить! У вас – эвенков –есть какие-то летописи?! Разве у северных народов есть письменность?!
- Мне казалось, тебя больше поразит факт, что я подтверждаю истинность того, что описано в Евангелии.
- Да… Да… Вот это да!!!
- У нас была письменность. Она пропала в то же время, когда на Руси пропали кузнецы, умеющие ковать булатные мечи.
- Но подожди,  разве не Тамерлан собрал по всему миру мастеров, и увез их в Самарканд? По моему, не только секрет русского булата пропал тогда, примерно в то же время пропал секрет дамасской стали?
- И индийского вутса – примерно тот же сплав. Тамерлан собрал всех, кто хоть что-то умел делать. В том числе и шаманов – кого поймать смог, конечно. Да только не первый был Тамерлан, до него первый грандиозные захваты умельцев Чингиз-Хан начал: у него в армии только воины были. Все необходимое делали ему захваченные мастера: мало кто знает, но в Орде всегда были специальные отряды, занимающиеся поиском и захватом ремесленников. А поскольку мы ближе всех к нему были, вот эвенкам вперед всех и больше всех и досталось. Чингиз-Хан погубил нашу цивилизацию. Русь сумела оправится после нашествия, а эвенки – нет.
-  Погоди, погоди. Как это – эвенки ближе всего были? Разве Орда не в Казани была?
-  Нет, конечно. Я потом тебе отдельно расскажу, но Орда контролировала территорию от Тихого океана до Западной Европы.
- У нас была цивилизация – продолжал он .- Отношение к нам в России снисходительно-покровительственное: чего ждать от отсталых оленеводов, которых один на сто километров. А ведь мы умели добывать и обрабатывать железо, наши кузнецы считались лучшими из всех. У нас была письменность. У нас было искусство. Нас было много, в конце концов.  А Чингиз-Хан увел лучших. А после Тамерлана не осталось вообще ни одного кузнеца и ни одного грамотного человека. Некому было ковать, добывать железо. Ты ведь знаешь, что у Тамерлана столица была в Самарканде? В общем, оттуда не вернулся никто. Когда через триста лет пришли русские – у нас шили костяными иглами, и грели чай в деревянных котлах раскаленными на костре камнями.
  Он надолго замолчал. Сидел, курил. Докурив, продолжил:
- Это называлось Золотая Империя Чжурчженей. Сохранились древние поселения, другие археологические памятники, образцы письменности, даже предметы исскуства. Эвенки живут во всей Сибири – от Тихого океана до Оби – и все говорят на одном языке, поют одни и те же песни, рассказывают одни и те же сказки. Я-то всю нашу историю знаю – да кто мне поверит, я же не летопись и не академия наук.
  Вот, смотри, некоторые историки считают, что эвенки только в шестом веке пришли в Сибирь из Китая, а это не совсем так. В это время большая группа народа пришла из Китая, но мы-то там уже жили!  Только мои предки пришли туда две с половиной тысячи лет назад – а там уже жили люди – которые приняли нас очень хорошо. Очень быстро мы перероднились – и стали эвенками. Вот хотя бы пример: резьба по кости. Ты когда-нибудь видел, насколько грамотно и тщательно она изготовлена? Не всякий современный художник так сумеет – потому что наше умение из глубины веков, на самом деле – это только остатки древних умений. И вот еще: резьба по кости делается из бивней мамонта, – и каждый эвенк знает, как мамонт выглядит, а подумай, откуда? Там даже зоопарка со слонами никогда не было.
- Слушай, а откуда же берутся мамонтовые бивни?
- Их очень много в вечной мерзлоте. Каждое лето новые находятся после зимы из под снега: просто ходим и собираем. На берегах рек размывает, ну, и тому подобное.
- Ничего не понимаю: но ведь от тундры до того же Братска наверное две тысячи  километров, это что же, так вот взял и сбегал за бивнями в тундру, и обратно?
  Иван рассмеялся:
- Ну, ты меня даже рассмешил. Поближе немного, а по большому счету – так и есть, взял и сбегал туда-обратно. И я не сказал в тундре, я сказал – в вечной мерзлоте.
- А, точно. Извини, перебил.
 - Да ну что же. Ты, конечно, этого не знаешь – у нас там есть несколько дорог не дорог, троп, что ли, сказать, поперек всей Сибири, от самых гор, и до океана. Такие вот трансконтинентальные тропы. Понимаешь? Если тебе надо от того же Иркутска в нашу столицу – Туру – попасть, и потом  - он на минуту задумался – ну хоть в Норильск – тебе не надо с компасом идти. Дороги есть, стоянки – не заблудишься, и люди есть, всегда помогут. Это не безлюдная тайга на тысячи километров, хотя – он заулыбался – если ты туда попадешь, то именно так и подумаешь. Понимаешь, современные люди отвыкли от расстояний, хотя думаем, что нам любая дальность нипочем: у нас ведь самолеты, машины, поезда. А это только в последнее время так стало. Сколько раз в году Петр Первый из Москвы в Петербург за шестьсот верст ездил? А Илья Муромец от Мурома до Киева верхом на лошади? Почему же тебя те же полторы тысячи километров по Сибири пугают?
- Да как-то раньше об этом не задумывался: Муром-то, он здесь рядом совсем, километров девяносто, а Киев – вон он где, ехать и ехать. Да уж.
- Хорошо, ты это понял. Ну, а теперь самое время рассказать про моих предков. Дело в том, что это не один человек, не три и не пять. Это не семья, которая перекочевала с места на место. Но начну по порядку.

 - Началось это все очень давно – около двух с половиной тысяч лет назад в государстве, именуемом сейчас Китай. Несколько местных князей почти одновременно начали строительство Стен, чтобы обезопасить свои земли от разбойников, а заодно и друг от друга. Кроме того, крестьяне – основа благополучия всех правителей – регулярно перебегали от одного князя к другому в поисках лучшей жизни. Все это вызывало бесконечные конфликты и стычки. Вот и начали они огораживать свои владения заборами – так же, как мы огораживаем свои огороды. Народа в Китае всегда было много, и строили не просто частокол, а весьма основательные каменные стены, не жалея ни материалов, ни людей: людей было не жалко, а все остальное окупалось довольно быстро. За триста лет подобного строительства стена делалась все больше и больше, отдельные части соединялись друг с другом, огораживая внешней оградой империю. Служила Стена прекрасно, никого не впуская снаружи, и никого не выпуская изнутри.  Я убежден, что это не та стена, что стоит сейчас.
  В те же древнейшие времена в местечке под названием Уэнь, в горах, на самом севере империи, и одновременно на границе владений двух княжеских родов, находилось древнейшее поселение, я буду называть его монастырем, хотя в то время никаких монастырей, конечно, не было еще – просто организация жизни в нем несколько напоминала монастырскую в современном виде. Пограничное расположение и решило его дальнейшую печальную участь: монастырю принадлежала обширная и плодородная долина, которую каждый из князей считал своей. Когда стройка Стены дошла до долины, насельники монастыря – буду называть их монахами -  получили от каждого князя по заданию: построить стену с противоположной от княжеских владений стороны. Как не пытались монахи решить эту проблему, договориться не сумели: пригодных для земледелия мест из за гористой местности было очень мало. Тогда было решено не делать ничего, ждать, пока ситуация как-то не разрешится сама. Так продолжалось более шестидесяти  лет, пока через отсутствующую часть стены не напало разбойничье племя. Монахов они не тронули, но оба княжеских рода сильно пострадали. Нападение вынудило князей объединиться, а объединившись они сразу отомстили монахам – раз они не пострадали, значит они – предатели, они и помогли этому нападению. Половину монахов  перебили сразу, а оставшиеся были отправлены на строительство той самой недостающей части Стены. Через пять лет Стена была почти достроена, а из оставшихся в живых монахов погибла еще половина. Будущее же живых ни у кого не вызывало сомнений: как только будет положен последний камень – всех ждет смерть. Монахи не боялись смерти, но и не торопили ее, потому было решено бежать сейчас, пока есть возможность – через недостроенную стену, или погибнуть. Девять ночей было проведено в молитвах, а на десятый день боги помогли: двое молодых княжичей-соседей, которые были весьма дружны, из-за чего-то повздорили, и один убил другого. Убитый же был единственным наследником – и мгновенно началась война. Ушли все солдаты, кроме стражников. В этот же день поздно вечером оставшиеся монахи напали на стражу, и перебив всех, бежали на север.
  Иван вытянул из пачки очередную сигарету, прикурил и продолжил:
- А ведь мы сохранили и историю возникновения монастыря. Эта история еще более необычайная, чем то, что я тебе рассказываю. К сожалению, очень мало времени. Но если мы потом, как отслужишь, увидимся – обязательно тебе расскажу все до конца. И еще множество подробностей о нас.
  Я слушал Ивана затаив дыхание. А он, на время забыв свой учительско-
назидательный тон, продолжил:
-  Теперь же дальше о сбежавших монахах. Как это не удивительно, но их никто не преследовал, или пытались поймать не в той стороне, куда они ушли. Во всяком случае, погони за ними не было. Может, пытались искать их на юге, может, князья опять сцепились друг с другом - неизвестно. Монахи же шли и шли – сначала на север, затем на запад, опять на север, и снова на запад. Шли и шли, через пустыни, степи. Переправлялись через реки. В общей сложности шли они три года, пока не добрались до мест примерно посередине Подкаменной Тунгуски, где и решено было остаться навсегда. Там жил народ, который впоследствии стал для них родным. Не все дошли до тех мест и до своего нового народа: убежало больше ста человек, дошло не то пятьдесят, не то пятьдесят пять.
  Вот эти пятьдесят человек и есть мои предки.


       Глава 5


       Я молчал: а чего сказать?

            <продолжение следует>