***

Трое...
Через музыку
к встрече
с самим собой.
Где и зачем?
Что в основании?
Способен ли к поиску7
Как выдержать
эти вопросы?
Не проиграть истерии,
разменяться на страхи.
Кто это все выдержит?
город и люди
в нем тычутся.
Когда, вдруг. в одном -
трое:
бог - челоек - и что-то.
Двое из них
в отношениях,
третий свидетель.
Что-то так долго
пестует тему свою.
А тут, где суета
при значении,
привычка бороться
не известно за что.
Усталый мудрец
комментирует, бесится,
так как еще
не нашел.
Между всеми,
живой мотылек,
понимая, пытается
выдержать жизнь
среди трупов.
А у них - как у них.
все в этой гонке
за смертью,
в проверке чужих миражей.
И бегства от
собственной боли.
На поводу
у основ бытия.
Со смертью тягаться.
покруче чем с богом.
Не умирая,
так только, рядом,
при болтовне.
Замирая в нирване
после отравы.
А мотылек,
с цветка на цветок.
Не настоящий,
а так, вроде бы:
то ли ищу, то ли бегу.
Диалог, диалог,
над морем восход,
во сне.
А проснуться -
во рту словно черти.
Терпеть эту жизнь,
где бессознательность
учит сознание бога.
Смешно так тягаться.
Всего человек.
А это движение:
там, в, и наруже,
пригласило и тащит.
Мгновение - это мгновение.
И тот, кто обострен
видеть все,
вначале сходит с ума
от скорости.
Не иметь сравненья
не просто.
Каждый смысл
словно гиря,
ану-ка поспей
и взлети.
Как же хочется
или привыкли
соединять
словами.
А жизнь сама,
с разных сторон.
Где же театр?
В театре или там,
на улице.
А может в сердце,
что ищет свободы.
Может прической,
временно - новой.
В ритме ль забыться
или участвовать
в связях, сложно-запутанных.
Слепых со слепыми.
И там же касаются,
так на чуть-чуть,
словно запахи.
Когда кто поймет,
что такое восход
в усталой душе.
Где эта встреча?
Далеко или здесь?
Как не пропустить?
Наверное выдержать
прежде себя,
такового как есть,
не раскидав на сравненья.
Когда не ясно,
что собирать.
В осколках не видно
себя.
И только чуть-чуть,
что-то чувствует -
ты есть!
Есть!
А что остальное?
Ничто.
Все отраженья
с табличками слов.
И между ними
Бог - человек - и что-то.
Три в одном.
Как в этом веке
усложнились уроки.
А он лишь один -
кто ты есть.
Ты только - только
коснешься себя,
а надо выдержать
существованье
насильных проблем
человека.
Опять, между прочим,
двое из трех
встретились
для баловства,
устали.
Здравствуй,
я вижу твои глаза.
Там что-то есть
настоящее.
И тогда все -
только игра,
а не значение.
В ней, в этой жизни,
сюрприз за сюрпризом,
помимо значений
пудово - людских.
Классно и весело,
до обалденья приятно.
Ага, бывает, бывает.
В отношениях двое,
а третий?
Не  выберет.
По инерции здесь
и...
Человек как проблема
для мудрости.
Воюет со всеми,
устал от ролей
и вранья.
Как ему подороже
продать себя для себя.
Вот это торги!...
И вот в этом бедламе,
Кармина Бурана.
Замерло все.
Наверное слушает
себя в этом
новом пространстве.
Может впервые.
Опять, двое из трех,
в отношениях.
А они швыряют тебя,
словно кости,
на тротуар,
мокрый и скользкий,
как сожеление.
Трезвость ничтожит
до того, кто ты есть.
А эти трое
все равно где-то рядом.
Учатся стать одним,
без отношений,
связавших долгами.
И по - привычке
играют и лгут,
не понимая кому.
Для идей,
в надежде, что они
станут нами.
Ну и трюки у этих людей.
И пока нас двое
пошли
во спасенье.
Оно где-то рядом,
как музыка.
Третий, ты где?
Я ведь чувствую,
нужен свидетель,
не уходи.
Двое - это слишком,
слева и справа,
выбирать, выбирать.
Устал.
Когда это было?
Чисто, красиво,
как в детстве.
Что ж тогда помнит
об этом?
А ищет кто?
Три в одном.
Переключиться в живое.
Там умеют ждать
для любых приключений.
И двое ждут третьего.
Он единственный специалист
новизны впечатлений
для забавы тех двух.
А один, без двух,
пепел свой
сеет на землю.
Кто он без целого?
Пепел.
Трупы при пиджаках
и словах
друг против друга.
А кукловоды кто?
Генералы,
с отсиженной жопой
мартышки тупой,
при блестяшках
того же: слов, кабинетов,
танков, идей,
церквей и надежд,
у которых все то же.
Вот так умирает
один.
И снова живой,
ищет тех двух,
уже что-то ясно.
Человек,  человек,
удачи, терпенья
и силы тебе.
Ведь ты
снова Есть!