Сиамская кошка. продолжение 2

     Поселок, засыпаемый снегом, преображался на глазах. Обшарпанные деревянные тротуары, разбитые мостовые с ямами  замерзших луж, обшитые горбылем помойки  на  деревянных санях - потом зацепят трактором и вывезут в тайгу,  несущие тепло и жизнь   дощатые короба теплоцентралей, разбегающиеся во все стороны от  котельных, коптящих  небо черным угольным дымом - все постепенно становилось белым и чистым.
    «Красиво, - подумал Алексей, - жаль что ненадолго, полсотни кочегарок на пятитысячный поселок,  через месяц снег будет черный»
     Решив срезать путь,  он свернул во двор  двухэтажного дома и  неожиданно наткнулся на «сиамскую кошку». Одетая в синюю летную куртку и  коротко обрезанные валенки, она с озабоченным видом осматривала,  стоявшую возле крыльца  металлическую бочку, с нарисованной на облупленном  зеленом боку  цифрой четыре. Услышав шаги,  Валентина обернулась.
    - Ой, Леша, как хорошо, что ты пришел, - без косметики ее лицо, обрамленное светлыми вьющимися волосами, выглядело совсем юным и не казалось таким надменно-холодным, как обычно. - А я уже хотела к ребятам в порт за помощью идти. Забегалась и бочку для воды в подъезд не затащила, а там все  замерзло.
Алексей заглянул в бочку. На дне, припорошенный снегом, лежал толстый слой льда.
«Литров сорок, - прикинул он, - и бочка килограмм  тридцать. Итого семьдесят. Фигня, - как мешок муки-крупчатки»
   - Отойди-ка, - он взялся за край  и покачал бочку.
   - Ты  с ума сошел? Надорвешься! Давай я кого-нибудь из соседей….
   - Отойди, кому сказал!
Расставив пошире  ноги, он наклонил бочку  и, ухватившись одной рукой за край, а другой за  выступ днища, рывком  забросил  себе на плечи. За шиворот посыпались ошметки облупившейся краски.
    - Куда? – Хрипло спросил он.
    - В подъезд, к моей квартире, - она  взбежала на высокое крыльцо и открыла дверь. Алексей осторожно переступил ногами,  пристроил бочку поудобней   и начал медленно подниматься по ступенькам. Возле двери немного отдышался и протиснулся боком в плохо освещенный подъезд.  В подъезде  прислонил бочку к стенке краем днища и, используя ее как упор, стал опускать. Под конец онемевшие пальцы не удержали холодный металл, и бочка  с грохотом опустилась на дощатый пол.  Валентина испугано ойкнула.
     - Да не шуми ты, - Лешка, отдуваясь, перекантовал бочку вглубь площадки, поближе к крохотному оконцу в дальней стене, через которое подается шланг водовозки.- Зальешь пару ведер и сунешь кипятильник, через час все оттает.
   - А ты мужичок – она восхищенно посмотрела на него, - ой, да у тебя вся куртка испачкалась, пойдем,  почищу, -  и   потащила  Алексея  в квартиру. 
      В прихожей Валентина быстро стряхнула с ног валенки, повесила на вешалку куртку и, оставшись в вязаном, плотно облегающем  платье, стала искать щетку. Алексей невольно уставился на ее фигуру.
   - Что? Нравится?  - насмешливо спросила она, перехватив его взгляд.
   - Красота - страшная сила, - попытался отшутиться Лешка.
   - Тогда дружи. Ты, вообще, куда шел то?
  - «Вообще» - я шел в столовую, завтракать, точнее обедать.
  - Ну, считай, что пришел. Снимай куртку и разувайся. Сейчас будешь и завтракать,  и обедать, а  я пока одежду почищу.
Он молча снял куртку и стянул унтайки.
   - И свитер снимай,   весь воротник в сухой краске.
Алексей покорно снял свитер.
   - И  шея вся испачкана, - она  потянула его на кухню,  к рукомойнику - футболку снимай.
   - Может  и штаны снять? - Разозлился  Лешка.
  - Не волнуйся, и до штанов дело дойдет, - засмеялась Валентина, - но для начала мужчина должен быть сытым.
Взяв полотенце,  она намочила его под рукомойником,
  - Повернись  -  шею вытру.
Он, вздохнув, стащил футболку  и повернулся к ней спиной.
   - Чего сопишь, как паровоз?
   - Чего, чего… Час назад шею мыл, сейчас ты трешь, и еще в баню сегодня идти.
   - Зато будешь как в анекдоте  про дурака с мытой шеей. Все, одевайся, «аполлон бельведерский», - она  шлепнула его ладонью по голой спине. От неожиданности Лешка вздрогнул.
   - Ты что  пугливый такой?
   - А у меня там эрогенная зона, –  съязвил он.
   - Где, у кого, и что именно  эрогенное,  мы потом выясним, а сейчас обедать будем.
Валентина достала из холодильника большую электрическую сковородку, включила ее в сеть и начала резать хлеб.
   - Иди пока посмотри – там,  в комнате  на столе, газета местная - про экспедицию написано и про ребят ваших. И вообще - чувствуй себя как дома.
     Комнат, на самом деле было две. Одна - гостиная,  большая комната, с  покрывающим почти весь пол, толстым ковром – сколько ни топи  - внизу вековая мерзлота. Обстановка стандартная – мебельная стенка, полированный стол, телевизор в углу, пара продавленных кресел и несколько стульев. Вторая - спальная, маленькая, по-видимому,  переделанная из кладовки. Вместо двери - коричневая занавеска с оборками, из плотной материи, что бы доходило тепло от сложенной на кухне печки-голландки. Такие печки в северных поселках, дублируют, а в сильные морозы и дополняют, центральное отопление. Алексей заглянул в спальную. Почти все пространство занимал просторный самодельный топчан, затянутый  большой полостью из собачьего меха.  Справа стоял  комод с  настольной лампой под матовым абажуром. Слева – высокая этажерка, уставленная детскими книжками и игрушками. А на противоположной  стене,  поперек распластанной медвежьей шкуры, висело массивное одноствольное ружье.
       Алексей аккуратно снял его с металлического крючка и  включил настольную лампу. Проработав не один год на Севере, он привык уважительно относиться к оружию - особенно к старому - как к одушевленному предмету, ибо  история его существования есть история жизни, а может быть и смерти людей, когда-то владевших им. 
       Калибр  двенадцатый – это он определил  на глаз. Воронение длинного ствола, с латунной мушкой,   сохранилось лишь местами.  Лакировка приклада стерлась, а сам приклад, когда-то треснувший в районе шейки, был стянут широкой медной полосой,  привинченной шурупами. Непривычное ребристое продолговатое  цевье  не соединялось с прикладом, а было надето на длинный подствольный цилиндр. Он  наклонился к свету. На казеннике,  угадывалась затертая  надпись: WINCHESTER MODEL  12, а сбоку - шестизначный номер, в котором   читались только первые три цифры- девятка и два нуля. Левой рукой он  осторожно потянул цевье на себя, раздался тихий щелчок – справа,  в нижней части ствола  чуть приоткрылась металлическая шторка. Глянув внутрь, Лешка  присвистнул от удивления - в глубине краснел краешек пластиковой гильзы.
      «Она чего?  Обалдела?  Заряженный ствол дома держит»
    - Леш! Ты где? Иди, все готово, - позвала из кухни Валентина.
        Алексей вернулся в гостиную и вдруг заметил,  стоящую на мебельной стенке, большую цветную фотографию. Валентину он узнал сразу. Правда была она совсем молоденькая,  тоненькая, затянутая в синюю летную форму, в  туфельках  на высоких каблуках и в кокетливо сдвинутой на бок форменной шляпке, под которую были убраны светлые волосы.  Рядом стоял высокий черноволосый мужчина, в кожаной  куртке  на молнии, синей фуражке и  белой рубашке с галстуком. На руках он держал худенькую большеглазую девочку лет двух, с  большим белым бантом на голове, в ней Алексей узнал Дашу.   На заднем плане виднелся  обелиск с остроконечной колонной, огороженный металлическим  штакетником, вдоль  которого разросся цветущий иван-чай, а  еще дальше,  внизу - широкая река,  с противоположным  пологим берегом.   Лешка  вгляделся в лицо мужчины. Оно было явно  знакомым, но, сколько он не напрягал память – вспомнить не мог.
    - Видишь, какая Дашка смешная маленькая была? – вдруг тихо спросила за его спиной,  Валентина.
     - А  это кто? – Он указал на летчика.
     - Это – Дашин отец, - ее голос стал еще тише.
     - А сейчас он где?
     - А зачем тебе это?  - После затяжной паузы переспросила она
     - Туруханск,  –  неожиданно громко сказал он, кивнув на фотографию, - июль месяц, даже год могу назвать,  а на том берегу, за Тунгуской, - остров Монастырский.
    - А ты,… ты как? Откуда?  -  Она вдруг побледнела   
    - Все очень просто, - усмехнулся Лешка, - работал, после института. Аэрогеология  № 5. Когда   уезжал - штакетник вокруг памятника еще деревянный был,  а то  что июль – иван-чай цветет.    К тому же я знаю, сколько Даше лет,

                (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)