***

Что-то с Жизнью
происходит,
человек не находит,
а она хороводит,
и каждый сам
по себе.
Разукрасили взгляд
необычностью форм
представления,
чтобы только
не видеть
того, что не живы,
словно на волнах
отчаянья.
Пьяный разрядит
в себя пистолет,
а больной
разобьется о церковь,
кто-то увянет
под музыку
чувств,
а кто-то надеждой
попотчует жизнь.
И все устают
стервенеть и бояться,
с соплями повенчаны,
с жизнью в разводе.
А там все то же -
солнце и ветер,
город бегущий,
небо бескрайнее
не устает
напоминать
о свободе
для тех, кого
просто нет
здесь.
И бесконечные
разговоры
о том, как сноровисто
жить разучились.
Ходячая боль,
что устала
искать объяснения.
Вместо  людей,
между ними
бродит что-то
от настоящего
и ощущается так,
что хочется выть
от разницы.
Кто-то опять
проверяет
ценность своих
притязаний.
Терпят и терпят
от того может быть,
что знают -
нельзя
с Жизнью счеты
закончить.
Ни последущий
и не первый
раз,
и русский дзен,
отражаясь
в неразлитом стакане,
пьянит неприкоснувшихся.
Новый смысл
толстосумов
противовесит
тому, что умело
быть Человеком,
вместо этого
спор и кривлянье,
чтобы даже не быть
равнодушным.

Жизнь выпита
глазами,
боль чертыхается
как может.
А осколки души
собирают себя
для последних усилий
быть не умной -
сердечной.
Чистота борется
с клеткой - хочу.
Не понимают
друг друга,
а после разборки
тех, кто не может
знать Правды.
Даже о том,
что явно случилось.
И снова боль
цементирует
этих людей,
чтобы мучались рядом.

А ростки как могут
находят трещины и
бреши,
стать очевидными хотят
новым смыслом.
Не хотят, а как-то
вплетаются
без настройщика,
которого мнил
из себя человек.
Граненый стакан,
граненая жизнь,
граненая боль,
граненые чувства
и грани в глазах,
уставших смотреть.
Лишь однажды,
в последний раз,
между этим и тем
соединяют
и тают
здесь,
возгораются там.
А тут заигрались,
будто и не теряли.
Один,
но кто-то еще
может слезой
окропитьт эту землю,
остальные же
борются
за отмиранье
памяти.
И так бесконечно
бессмысленность
ищет встречи
со смыслом,
и хорошо,
что Жизнь
ускользает от гонки
таких людей -
они бы и там
навели порядок,
где не знают
своих матерей
и начала.
Сквозь эту боль
человек выживает
как может.
Умирает,
сначала.
Умирает,
сначала.
Умирает,
сначала.
А жизнь хохочет
и длится...
Ау!!!...