В начале...

В начале я ослеп… За кавалькадой
По эспланаде движущихся тел
Я был ведом – то в траур облачённый,
То чувствуя себя в конце времён;
И всякий вопль отождествлял с собою.
А между тем, то было – ни о ком…
Я умирал…  Чудовищная жадность
Сжирала дух и изрыгала пепел –
Металл, бетон и – высохшие стебли,
Возникшие задолго до того,
Как научился ум удешевлять
И смешивать с возвышенным земное…
Так любят жить… И так же однозначно
Заносит над землёю голова
Сандалии обычной пары ног,
И мнений – столь неоднозначных мнений…
Возвысившись из башни над толпой
Внутри я вспомнил все её пустоты
И кости замурованных под ней.
И весь вскипел – Будь проклят архитектор,
Что этот камень мне воздвиг на грудь
И по нему восходит над стеною.
Нелепо ли искать, мой Государь,
Тела несчастных Выпавших к подножью
Столь дерзко вознесённого гнезда,
Собрать всех вместе и сложить туда
За Вавилона зубчатые стены?
И как один мне отвечали –
Да…

И до сих пор не видно перемены.