Евгении

Способны ли строки сложиться в поэму без музы?
Способно ли слово без чувства вонзиться в висок?
Но кости упали, шары раскатились по лузам,
И вновь на «зеро» указало судьбы колесо.
Так глупо-наивно считая себя полубогом,
Я мнил, что смогу свои чувства в узде удержать,
И самоуверенно-смело шагнул на дорогу,
С которой затем не успел ни сойти, ни сбежать.
И вот волоку свою ношу, подобен Сизифу,
Взнося до небес – и измотанно падая вниз.
И кто? Я!!! Прагматик, не верящий в мифы...
Корабль надежды отчаянно бьется о рифы,
Но тянет в открытое море излюбленный бриз.

Зачем ты спасаешь меня? От чего? От эмоций?
От чувства, светлее которого нет на земле?
Пусть лучше душа, вознесясь в небеса, разобьется
О рая врата, чем влачить свою серость во мгле.
Спроси утопающего, о спаситель отважный:
А хочет ли он быть спасенным? И кто из вас прав?
Быть может ему, обреченному, более важно
Красиво уйти, словно белый кораблик бумажный,
Оставшись лишь в памяти и на щеке следом влажным,
А горечь разочарований с собою забрав?
Уйти в горизонт, беззаботно в закате растаяв,
Размокнуть исписанным плотно бумажным листом.
И может быть, те, кто с небес наши судьбы считает,
Однажды, глаза опустив, пару строк прочитают.
И может, помогут вернуться. Когда-то потом.

А нынче – прости. Слишком поздно менять идеалы.
Живу только зыбкой надеждой и хрупкой мечтой.
Творю, как умею, и пусть иногда что-попало,
Ничуть не жалея о том, что, возможно, не с той
Связал свои цели, стремленья, мечты и надежды,
И строю на этом свою непростую судьбу.
Вхожу в ту же реку повторно, не скинув одежды,
Как будто ничуть не наученный жизнью невежда,
И, кажется, против теченья без весел гребу.

Пусть так. Я герой никогда не написанной саги,
Смиренно свои пред тобой преклонивший колени.
Моим приключеньям вовек не достигнуть бумаги,
Наукой не стать подрастающему поколенью.
Лишь строки стихов, что дарю тебе денно и ночно,
Быть может, останутся после меня тихим эхом,
Когда мое время с неслышным шуршаньем песочным
Клепсидра судьбы отсчитает, богам на потеху.
Быть может, однажды потрепанной книжицей тонкой
Восстанут из праха тебе посвященные строчки.
И кто-то, прочтя, засмеется презрительно, звонко,
Иль пустит слезу над судьбой дурака-одиночки...

Так что же со мной? Я не знаю. Но неизлечима
Болезнь, поразившая столь уязвимый рассудок.
Откель вдохновенье, парнище? Ступай себе мимо!
Оно – от бессонных и в звезды пропяленных суток.
Оно рождено одиноким шуршанием листьев,
Обманчивым шелком пустой и холодной постели,
Бродячего зимнего ветра неистовым свистом
И сонным стареньем души в нестареющем теле.
Прощальный подарок судьбы. А когда исчерпаю
Все рифмы и темы – тогда и придет мое время
Запутав следы, окончательно скрыться за краем,
Ненужному, а потому и забытому всеми.
И с сердца стряхнув на бумагу гнетущие камни,
От слов паутины очистив уставшую душу,
Я выйду на край, и взмахнув на прощанье руками,
Стрелою вопьюсь в небеса, их покой не нарушив.
Сольюсь с синевой, с облаками, с озоновым слоем,
Рассыплюсь на тысячу капель и радугой вспыхну...

Прости, я, увы, никогда не умел быть героем,
Мне больше к лицу аватар гениального психа.
Прости, я, увы, никогда не умел быть послушным,
Стремился всегда выпадать из понятия нормы,
И вот, не спросившись, дарю тебе сердце и душу,
Привычно забыв облачить их в приличную форму.
Прости, я, увы, никогда не умел верить в бога,
А также, увы, никогда не хотел стать поэтом.
Себе выбирал я другую, простую дорогу –
Но он в меня верит. И вот – я наказан за это.
Наказан прищуренным взглядом в запретные дали,
Холодным кипеньем давно остывающей крови,
Отсутствием тормоза – важной и нужной педали –
И вовсе не нужной тебе, безответной любовью...

Но... Строки не могут без музы сложиться в поэму,
А я не могу никому ничего доказать.
И дань отдавая Шекспира классическим темам,
Глотаю поэзии мед. Как устали глаза
От взглядов сквозь призмы, сквозь грязные стекла, сквозь веки,
Сквозь пальцы – на жизнь, на грядущее – через туман.
Сквозь прорезь прицела – на стиль двадцать первого века,
А сквозь монитор – на неискренность и на обман.
Уж так повелось – устают очень быстро пророки.
Язык устает говорить, ноги – землю топтать.
Устала рука (не пошлить!) выводить эти строки...
Все. Кода. Финал. Завершение. Спать...