Житие опытного странника

            Памяти Григория Распутина


«Пил отец, судьба пластала,
вымирал повально род,
где конец, а где начало…,
в дым истерзанный народ…
Мучась «силушкой звериной»,
пил «по-чёрному» и я,
понадвинулась кручиной
непроглядность бытия.
В толчее больных традиций
стонет русская земля:
«сколь верёвочке не виться,
впереди – опять петля!»

Рабский труд, тупой как шпала,
беспросветная стезя,
ведь душа моя не знала,
ЧТО нам плачут образа.
И, услышав глас небесный
средь бесчувствия веков,
весь духовный и телесный
внял язычеству хлыстов,
я стучал в дома: «Покайтесь!»
Пусть и слыл повесой сам,
но, встречая шумный натиск,
доверялся чудесам.

Отпрыск цесаря с заботой
мной в молитвах защищён.
Но уже бесчестный кто-то
прочит гадкий марафон.
В череде гонений, в травле,
что замутит злобный «тыл»,
царский дом я не оставлю,
чтоб «бомонд» не городил,
и каким бы «смрадным гадом»
он меня не окрестил,
и каким б не пичкал ядом
мощь моих житейских сил».

Сколько б в спину не стреляли,
не сминали дух числом,
сколько б лжи не фасовали
после «шпагою с пером»,
им не скрыть заслуги старца
пред Отечеством вовек,
что пожарам пролетарским
стал пророком человек.
Что всё скорчится в экстазе
в топи мерзких нечистот,
снова черти повылазят
из колодцев в огород.

Всех отступников – в герои,
грязных маклеров – в князья,
и «сюжет избитый» Трои,
и концов найти нельзя.
Правде, брошенной на рифы,
«истаскаться» по рукам,
а «твердеющие» мифы
будут отданы мозгам.
Вот таким предстал Распутин,
чем «кормили», то и жнём.
Как всегда – вдали от сути –
и не ясно, где идём.

Эх, Россия, блеск «фасадов»,
боль – «дороги, дураки»
духу бренному отрада,
жизнь – как пуля сквозь виски!
Вcё в тебе: одно – убого,
а другое – в серебре,
то совсем забыта Богом,
то вдруг солнце в декабре.
Клочья вечной замарашки,
свет духовной чистоты,
то «ползучие» замашки,
то «крылатые» черты.