Вест

Моему предку купцу Лукину,
основателю заонежской деревни Кондобережские, посвящается

Глава первая

1
Давным-давно случившаяся быль
Легендою весенней оказалась. –
Край Берендеев был рассеян в пыль,
Лишь в памяти краса его осталась.
Но в новом времени открылся край иной,
Чужбина для одних, другим – родной.
Вода была разбужена рассветом
И расступилась, выпустив при этом
Из сумрачных объятий остров Аль.
Кипело солнце, приподняв вуаль
Дремотных состояний. Небо пело
В звенящей паутине голосов
Незримых птиц над пеной облаков,
С водою перемешанных умело
В узорную волнующую ткань
Голубовато-белого оттенка.
Вода играла с резвостью котенка,
Береговую сглаживая длань
Волною-лапкой, когти выпуская
И полосы дорожек оставляя
На хладнокровной плоскости песка.
Вода – не океан и не река,
Не озеро, не море, не запруда.
Вода как жизнь и сотворенье чуда.

2
На этой глади водной без затей
Пылинка беспокойно заплясала
И, приближаясь, в парус вырастала,
Остепенённый вервием снастей.
В каюте корабля, раскинув руки,
Усталый путешественник лежал, 
Своей страны воинственный вассал,
Покинувший её в минуты скуки.
Он рыскал счастья, обогнув весь свет,
Но так и не открыл его секрет
И более он в счастие не верил.
Ах, счастье, счастье, кто тебя измерил!..
Сон смежил веки, скрыв от зорких глаз
Высокий свет, рассеянный по душам.
Но встрепенулся Вест, почуяв сушу,
Как будто он услышал Божий глас.
Ему открылся вид великолепный:
В объятиях безбрежной синевы
Лежал край мира и начало света,
Который осторожные волхвы
Описывали так немногосложно:
«Словами передать то невозможно».

3
Глазам не веря, Вест ступил на остров,
Стряхнул, как пыль дороги, сапоги, 
Вокруг дышала жизнь,   оплот богинь,
Оазис, растекающийся в воздух.
Густой ковёр душистых, спелых трав
Манил в глубинах острова укрыться.
Деревья-божества, к душе воззвав,
Теснили грудь желанием молиться.
Вест на колени пал, подняв глаза
В небесный свод. Святые образа
В сознанье отуманенном теснились,
Видения откуда-то явились.
Он увидал схороненную мать. –
Она лишь так могла его ласкать,
Как эта синева и край чудесный,
Доселе всем живущим неизвестный,
Но так любимый, как еще ничто
На белом свете не было любимо,
Когда нет «я» и в мире всё едино.
Гармония из марева цветов
Соткала негу, сердце переполнив
Любовью, о несбыточном напомнив.
Свет чистый разливала, как крыла, 
…Из света к Весту девушка сошла.

4
Вся – целомудрие и диво, и восторг,
Одежды складками струятся плавно,
И выступает дева, будто пава
Сошла с небес, покинув свой чертог.
Неслышно дева к Весту подступила,
Взяла за руки, подняла с колен, 
В его груди таящаяся сила
Пронзила сердце, погружая в плен.
Волос её, одежд её касаясь,
Вест целый миг в себе не находил
Ни слов, ни мыслей даже и ни сил
Спросить её: «Да кто же Вы такая?»
Но понимая и без слов его,
Расчесывая сбившиеся прядки,
Шептала дева: «Милый, ничего
Не происходит, всё с тобой в порядке.
Я – мать твоя, узнала, что ты здесь,
И вышла несчастливого приветить
И показать, какое счастье есть
В неузнанном тобою раньше свете.
Я отведу тебя к высотам чувств,
Непокорённых страстью и деньгами,
И там любовь с твоих польётся уст,
Смягчая верой твой сердечный камень».

5
Вест, голову подняв, проговорил,
Безудержные сдерживая мысли:
  Но кто из нас двоих ушёл из жизни?
Ты ль умерла иль я в тени могил?
Я б сном назвал увиденное мною,
Когда бы не проснулся час назад.
Ты – мать моя?.. Но что это с тобою?
Прекраснее ты всех Шахерезад…
Я обезумел, а искал покоя…
Но что это за странное такое
Невиданное место, этот край?
Морской мираж или небесный рай?..
Ты – мать моя… Не зря к тебе тянусь я,
Откинув перепутанные мысли,
Как порванные снасти корабля,
Ненужные, когда видна земля. –
А я стою на ней, обетованной.
Всем сердцем ощущаю я полёт, 
Парю над нею, в ней найдя оплот
Души и плоти, сладкой и желанной…
И всё во мне поёт теплом крылатым,
И сам себе кажусь я младшим братом.
Но всё ж не понимаю я никак:
Где я, кто я, кто друг мне, а кто враг?»

6
Твои вопросы не найдут ответов
В сознании далёком и чужом.
Ты их узнаешь в переливах света,
Они уже давно в тебе самом
Отыскивают волеизъявленья.
Они придут из формулы забвенья,
Когда ты успокоишься в себе,
Идя по тропке – выпавшей судьбе –
Приберегая слов тугую связку
Для бабушек, связующих их в сказку
Мельканием лучей и быстрых спиц.
Твой ум – как океан, что из границ
Обыденности вышедший на волю,
Бунтует. И смятением полна,
Взлетает мыслей гордая волна
И разбивается о крепость солью
Хрустальных капель в солнечных лучах, 
Они таят в себе смертельный страх
Бессмысленности жизни торопливой.
Вест, в этом мире, чтобы быть счастливым,
Упрямство и гордыню укроти.
Иного нет к познанию пути,
Чем путь через себя, чтоб стать собою,
Путь этот называется судьбою.

7
Иди за мной, оставь сомнений груз…
Что ж медлишь ты? Боишься?»
  Не боюсь.
Душа поёт, но всё же я не знаю,
В котором мире ныне обитаю.
Так воздух лёгок, невесома плоть,
Высокогорья чувствуется климат…
Иду я, мне познать необходимо
За горизонтом спрятанную суть».
Он шёл по травам, еле их касаясь,
За Девою наверх след в след взбираясь
В ничто, в мечту, в заоблачную высь.
И так они на небо поднялись,
Попав в сады, густеющие тенью,
Укрывшие дворцов высоких стены.
Лишь пики башен плыли в облаках.
Струился свет, и растворялся страх
Кристаллами солёными в пучине.
Другого времени здесь не было в помине,
Помимо света вечного небес.
Торжествовало море. Видел Вест,
Как исчезали зыбкие следы
Прошедших океанами воды.
Жизнь показалась толикою малой.
Вода, как смех, в пространстве разбегалась.

8
Но вдруг разлилась тишь по облакам:
Она текла, как полная река,
Тесня в груди все камни преткновенья.
Вест ощутил увесистость мгновенья,
Которое наполнило его
Потоком неизменных истин мира:
Он всё познал, не сделав ничего,
По волшебству незримого факира,
Сумевшего достичь каким-то чудом
Высот земных, томящихся под спудом
Классических развалин бытия.
Сознание его, вместив три «я»
Сначала разделилось на частицы,
Но тут же нераздельно собралось,
Сумевшее из вечности напиться.
Вест удержать не смог летящих слёз,
Срывающихся птицами свободы.
Вокруг мерцали голубые своды,
Тая иных явлений чудеса.
А тишина рождала голоса,
До этих пор не слышимые Вестом. –
В груди росло неведомое чувство:
Обнять весь мир, любить его, познать,
Как женщину, как родину, как мать.

9
  Могу я здесь остаться?»
  Нет, не можешь».
  Но если я расстаться не смогу,
Усну навек на этом берегу?..
  Ты этот остров унесёшь под кожей,
Проснувшись вновь на палубе своей
Среди воды, в мерцании огней,
Зовущих и манящих в даль иную.
Я в сердце твоём остров нарисую,
И ты его в любом краю найдёшь.
С закрытыми глазами в снах глубоких
Он лилией всплывёт среди осоки,
Он красным маком взбудоражит рожь.
Как ранее был родиною болен,
Ты будешь этим островом здоров.
Вооружившись розою ветров,
Увидишь дальше звонниц-колоколен.
Снега ли, облака ли, дождь, туман
Падут вдруг, - но ввести опять в обман
Тебя не сможет ни одно ненастье.
С тобою всюду рядом будет счастье».
Так мать сказала сыну своему,
Над будущим завесу приоткрыла.
Под кожей Веста оживала сила
И воля, неподвластная уму.

10
  Теперь прощай. Тебе пора вперёд. 
Назад уже не сможешь возвратиться,
И не гонись за призрачною птицей
Удачи, что другим концом убьёт».
  И это всё?! Пожалуйста, скажи,
Как без ошибок начинать мне жить?
Куда уехать, чем мне заниматься?
Искать ли или дома дожидаться?»
  Ты всё и так поймёшь без слов моих,
Когда луна коснётся ног твоих.
Я всё тебе дала, что было в силах,
Я для тебя у неба попросила
Забвения и мудрости взамен
Цепей тоски, сковавших сердце в плен.
Спеши уплыть. Аль тает на глазах».
Вест огляделся: остров растворялся
Иль поднимался, прячась в облаках.
  Спеши же, Вест, тебе лишь миг остался…»
И Вест пошёл, дорога повела
Его сквозь мглу из снега и стекла,
Через калейдоскоп событий прежних
Навстречу ослепительной надежде.
Он на корабль взошёл и поднял трап.
Бледнело небо, Аль в себя вобрав.

11
Вест вспомнил вдруг, что так и не узнал,
К чему его судьба приговорила.
Быть может, это всё ему приснилось,
Или он в царстве мёртвых побывал?..
Он безнадежно выговорил: «Мама…»
Издалека услышал он: «Упрямый,
Тебе нужна не истина – слова.
Ты помнишь обо мне – и я жива,
Ты забываешь – вновь я исчезаю,
И как еще о том сказать, не знаю:
Необъяснимо многое в речах.
Так гулко звук разносится в горах,
А на равнине еле различим он. –
Быть может, это главная причина,
Что бессловесна в этом смысле я.
Ты в ощущеньях не ищи изъяна, 
Скорее, словом сказанным обманут,
Чем чувства нечувствительными станут.
Прощай же, Вест, тебе давно пора
Использовать попутные ветра.
Плыви смелей судьбе своей навстречу.
Я больше на вопросы не отвечу.
Я знаю то лишь, что довольно мне,
Чтобы любовью таять в тишине».
 
Глава вторая

1
О, море, море, как тебе поверить,
Как отыскать к твоим глубинам двери,
Как вскрыть набрякший истиной обман,
Где море переходит в океан?
Чернеют волны и несут разлуку;
И тянет тонущий в изнеможенье руку,
Когда в его глаза уж смотрит смерть,
И хочется в последний раз успеть
К земле родной припасть и упиваться
Её лучами, запахами, днём,
Который сам собой уже богатство…
А сколько тайн ещё хранится в нём!
Ловить губами воздух воспалённый,
Насытиться дыханием земли.
Так в гавани стремятся корабли
По тяготенья вечному закону.
Кто в море побывал,   тот Робинзон, 
Любовию земною умудрён,
А Пятницы всегда живут на суше:
Наивны и доверчивы их души,
Любовь к земле для них проста, как жизнь.
Они её никак не понимают,
Ступнями огрубелыми толкают:
Ногами   в землю, головою – ввысь.

2
Размер подошвы: восемь-девять дюймов
У всех, но всё же каждая нога
Разнится поступью и ищет берега
Для выгрузки привезенного в трюмах.
Вест, побродив по свету, их набил
Знаменьями всех встреченных ветрил,
В груди его, как в тучи, собиралась
Тяжелых дум чернеющая завязь…
Но пролилась дождливою водой.
И вот он Вест, как прежде молодой.
Так хороша собой бывает юность,
Там камень молодой побег пробьёт
И устремится в чистый небосвод.
И понял Вест, что жизнь к нему вернулась,
Он обнял взглядом видимую даль
И, разглядев в ней светлый остров Аль,
К нему направил он корабль в надежде,
Что Деву повстречает и, как прежде
За облака уйдёт, в лучах растаяв, грусть.
Земля темнела, Вест к ней приближался
И с прежней жизнью навсегда прощался,
С души своей снимая тяжкий груз.
Но то не Аль огнями заблистал,
А дом родной теплом его встречал.

3
Беспрекословно дому подчиненье,
Оставившее в нас глубокий след…
Вест ощутил привычное волненье
Захода в гавань после долгих лет
Отсутствия. Смотрел он, узнавая
Приметы многолетних рубежей
Фарватера. Гирлянды фонарей
Цвели над гаванью полуночной, мигая.
Стояла осень. – Время торжества
И радостного сбора урожая.
И яблоками падали слова
В подол глубокий бережного края.
В церковных ризах плыли берега,
Желтели сеном тучные стога,
И золотые сбрасывали слёзы
По-над водой склонённые берёзы.
Стояла осень. В море шёл корабль.
Вест вёз на нём бесценным грузом Аль –
В душе лежащий доброю периной
Любимой мамой выстланной для сына.
Земля ей пухом, но она жива,
Пока хранятся в памяти слова,
Запавшие в возделанную почву…
Вест просыпался, как весною почки.

4
А город беспокойный засыпал
На берегу под стражей серых скал,
Поднявших гордо каменные пики
До синевы, носящей чаек крики
И парусов отбеленную ткань.
Луна светила, отдавая дань
Земле, осенним солнцем озарённой.
Вест, сам себя не сознавая, шёл,
Неумолимо приближаясь к дому,
Который вновь негаданно обрёл.
Висела тишь на нитке паутины.
Остановился Вест, к стволу калины,
Припал и палисадник свой узнал
И ощутил вдруг то, что он искал.
Искал далече, оказалось рядом.
Вест благодарно дом окинул взглядом,
Вошёл под сень высокого крыльца,
Ладонью тяжесть ощутил кольца
Чугунного и стукнул в дверь родную.
Домашние открыли, приласкав,
Собрали стол. И муку вековую
Вест в сердце затаил, согласным став
На долгий вечер призрачного счастья
В родном кругу заботы и участья.

5
Душа ждала, пока он отдохнёт,
Насытит свой живот, умаслит тело.
Ждать – для души обыденное дело
В круговороте суетных забот.
Она своё возьмёт в часы досуга,
Когда затихнет сонная округа,
Уснут стада и люди, и земля,
Душа войдёт без стука: «Это я!»
Неслышно, незаметно вдруг подступит,
Клинок надежды дерзостный  затупит
И в сердце острый шип огня воткнёт:
«Живи и знай, что даром не пройдёт
Любой поступок, блажь твоя любая,
И на судьбу не сетуй. Жизнь такая,
Какую каждым мигом заслужил:
Работал, пил иль вороном кружил,
Выискивая лёгкую добычу.
А иногда душа расскажет притчу
И высветит непознанный порог
Между молитвой и исповеданьем.
Душа, назначив Весту час свиданья,
Томилась в нём, свой ожидая срок.
А осень с озером затеяли игру
В любовь и страсть, постылую к утру.

6
Наутро ярмарка. Приехали купцы
И на смотрины девок молодцы.
А девушек-то, девушек-то маки
Цветут и рдеют сочные в толпе,
Не протолкнуться среди них судьбе…
На них глазеют, рот раскрыв, зеваки.
Вест тоже вышел в ярмарочный гул
Купцов разноголосицу послушать,
Медку испить и добрых яств искушать,
Да передумал и к мосту свернул. –
В Заречье жил приятель стародавний,
Он молод был, как Вест, но счастьем ранним
Его судьба отметила давно,
И свадебное выпито вино
За десять лет супружества в согласье.
Увидеть Весту захотелось счастье
И в свете этом выкупаться всласть.
Любовь чужая – сладкая напасть, 
Из зависти сплетённая верёвка,
На шею перекинутая ловко
Случайным взглядом, ласковым словцом…
И страсти овладеют молодцом.
А там, глядишь, вдогонку нежным взглядам
Найдёт и он души своей отраду.

7
Приятель Веста радостно приветил,
За стол сажал отведать всякой снеди.
Сновали девушки по горнице в бегах,
Летали миски и горшки в руках.
Вошла жена приятеля и дева
С ней вместе появилась на глаза.
В волнении Вест пальцами вязал
Узлы суставов: дева или диво?
Приятель, эту деву, подозвав,
Двоюродной назвал сестрою:
  На выданье, весеннею порою
Осьмнадцатый годочек разменяв,
Не может жениха найти по сердцу.
Парней   что мух навозных – тучи вьются,
Но одного ей надо вместо всех.
Невеста – сказка, женишонки – смех.
По имени Веруней называют,
Родители в ней душеньки не чают,
Единственное чадо на двоих,
Ну а сама-то Верка – просто вихрь,
Ты не смотри, что глазки опускает,
В работе ровни ей не отыскать,
Ты, Вест, у нас жених первейший, чать,
А тут невеста лучшая гуляет.

8
Вест взгляд отвесть не в силах от неё:
Впивается и колет, ласкает.
То в жар его, а то в озноб бросает,
Любовь в груди запела соловьём.
А Вера – дева вылитая с Аля, 
Фигура, голос, губы и глаза…
И в то же время – вылитая краля,
Что украшают в праздники базар.
Причудница, искусница в беседе,
Как бровью поведёт, так бросит в дрожь,
Другой такой не сыщешь в целом свете.
  Так за себя ты, Вест, её берёшь?»
Вест молча с другом об руку ударил,
Тем высказав решение своё,
Слова сватам на выкладку оставил
И нехотя шагнул в дверной проём.
Но он не город видел пред собою,
А девушки счастливые глаза,
Блестящие сильней, чем бирюза,
Омытые нагрянувшей любовью:
Она плескалась из раскрытых глаз,
Собою сердце напоить стремясь.
Сосуд бездонен, счастье бесконечно,
Когда любовь пришла, уходит вечность.

9
Морская гладь, разбуженная ветром,
Пустилась в пляс на воздухе согретом.
Волна к волне на берег мокрый льнут,
Слагая час из краткости минут.
Бежало время. – Свадьба. Дом. И дети:
Дочь, двое сыновей… Морская даль.
И постоянно сладкий, южный ветер,
И грудь знобящий, светлый остров Аль.
Картина счастьем сдобренного быта
Уже давно поэтами раскрыта
И подана на стол хмельным вином, 
Мы все его давно, как воду, пьём,
Лишь неизбывной страстью опьяняясь.
Хмель не в напитке, а у нас в сердцах.
И с вечною водой соприкасаясь,
Мы утопаем в чистых родниках.
В груди у Веста был такой родник,
Манил прохладой, обжигал, тревожил,
Иные чувства бередил под кожей,
Чем те, к которым он уже привык.
И водопады слов не помогали,
И моря соль, уже не помогла.
Всё чаще Вест тонул в своей печали.
Тоска всё чаще к острову гнала.

10
Надеялась Веруня, что он любит
Её одну, но видела она,
Как замолкает он, сжимая губы,
Когда падёт на море пелена,
Как вдаль глядит отсутствующим взглядом,
Как отвечает что-то невпопад.
Хоть ласков он по-прежнему и рядом,
Но уж не весел, как шесть лет назад.
Она к нему приглядываться стала
И к каждой юбке мужа ревновала.
Но он на баб и девок не смотрел,
И каждый день в тоске твоей чернел.
Не выдержав, жена его спросила:
  Другая, что ль, тебя приворожила,
Что неприкаянный который день
Ты ходишь, будто выжатая тень?»
  Люблю другую?.. Да, люблю другую,
О ней, неузнанной, страдаю и тоскую.
И не могу дождаться часа я,
Когда в тебя войду, моя Земля!
Несбыточное, сладкое желанье:
Поцеловать и в лоно проникать,
Кричать и ждать, гореть и остывать,
И вновь ловить ответное дыханье.

11
Вест замолчал, опомнясь в тот же миг,
Когда разрезал воздух Верин крик:
  Как можно землю женщиною жаждать?»
Жену Вест обнял и поцеловал
И с нежностью на ушко зашептал:
  Тебя до встречи видел я однажды
На острове далёком, неземном,
С тех пор мечтаю я лишь об одном:
Попасть на остров тот обетованный,
Таинственный, потерянный, желанный,
Склонить колени и к земле припасть».
Стонала Вера: «Что же за напасть
С любимым мужем в плаванье случилась?»
Она в его объятиях забилась
Подбитой птицей. Вест её ласкал
И от себя никак не отпускал:
  Я твой всем телом, сердцем, а душою 
На острове, который стал мечтою.
Ты там ко мне пришла, как моя мать,
Чтобы тебя при встрече смог узнать
И быть счастливым. Но измена морю
Меня не к счастью привела, а к горю.
Без вас обеих не прожить теперь.
Я пойман в сети, словно глупый зверь…»

12
Ночь минула, растаяв в разговорах.
В поступках Веры не было укора:
Она помочь хотела, только как?
Хотя бы небо подало свой знак,
Где отыскать туманный остров Веста.
Уж утро занималось к Благовесту.
У всех вот праздник, а у них тоска.
На крест не поднимается рука,
Пропала радость слаженного быта,
Шальным прибоем лодка дома смыта
С прикола и болтается в воде.
И сердце ноет: быть большой беде.
Уйдёт в ничто и не воротишь лаской.
Горька разлукой прожитая сказка.
И не пустить нельзя – извёлся весь.
Яви, Господь, свою благую весть!
Колокола звонили, словно пели:
  Тот остров существует в самом деле,
Ищите и обрящете его
В ветрах холодных, в чистоте снегов.
Очистив душу, пусть себя пытает, 
Он всё поймёт и от себя узнает
То, что волнует, не давая спать.
Ваш Благовест есть Божья благодать.

13
И Вест как будто это же услышал,
Весь посветлел и поспокойней дышит,
Разгладились морщины на челе,
Взгляд становился чище, веселей.
Струилась музыка душевного волненья,
Присутствия высокой красоты.
Не доходя до роковой черты,
Остановилось сладкое мгновенье:
Внимать всем существом мир как любовь,
Как землю, хлебом вложенную в блюдо,
Чтобы бежала по аортам кровь
И продолжалось нашей жизни чудо.
Звенело утро. Небо пело свет.
Горело солнце, разнося рассвет
По всей округе вечный, Божьим даром.
И вспыхивал безудержным пожаром
Стыдливо страх под натиском лучей.
Светилась Вера верою своей
В Карелии день нарождался новый,
Провозглашая стройные основы
Бессмертья жизни под речитатив
Души. Сердца отстукивали песню:
«Уже недолго ждать большой прилив,
И отплывёт корабль, везущий Веста…
 
Глава третья

1
Апрель, скупой на тёплые слова,
Слезами исходил, смягчая зиму.
Бесснежие не спрятало озимых,
Припорошив по осени едва.
Зима, как никогда, случилась мягкой:
Играл рассвет заиндевевшей прядкой,
А по полудни моросило с крыш.
Круг солнца был по-клоуновски рыж.
Сезоны кувыркались друг за другом,
Земля чернела, охая под плугом.
На побережье южный ветер ткал
Ковры из трав на жёстких плитах скал.
На море шильник  выпускал иголки,
Переливаясь чистым хрусталём.
Чернели в небе птичьи треуголки,
Что брови, наведённые углём.
Весна смеялась ветреным набегам
Старухи-стужи, сковывавшей в сон.
Не страшен холод, коль недолог он,
На север уходящий вслед за снегом.
Весна смеялась, в май текли ручьи,
И воробьи кричали: «Чьи вы, чьи?»
Заморским суднам, в гавани стоящим.
Дышало море, притворяясь спящим.

2
Вест снаряжал корабль, готовясь в путь,
И ветром странствий наполнялась грудь.
Просторы голубели сладко морем,
Но ныло сердце, словно перед бурей. –
Астарта то манила, то гнала,
Напоминая маетные волны. –
Любви богиня стала духом зла,
Грозя и грезя запахами молний.
Букетом пышным грозовых дождей
Весна летела. Вест желал сильней
Найти мечту, живущую в надежде.
Стояли дни сезонных беспокойств.
Из смертных никому не удалось
Постичь природы вольную мятежность,
Когда в одно мгновение она
Выходит свежей из-под сени сна,
Благословенна солнцем и водою.
Вест каждый день молился и просил
Для паруса надёжности ветрил
Попутных под счастливою звездою.
Кончался срок, отведенный ему
Своим же сердцем – точными часами,
Что время отбивают, и к тому
Нам говорят, что происходит с нами.

3
Кончался срок, качалось на волнах
Морское судно Веста-капитана.
Душа уже летала в дальних странах,
Лишь прошлого стряхнуть осталось прах. –
Он сам не помнил своего отъезда, 
Прощание не волновало Веста:
Маячил Аль в морях туманных глаз.
Душа, как пёс, рвалась и сорвалась
С цепи тяжёлой созданного быта.
Мечта ждала душевного рассвета,
И наконец-то звёздный час настал. –
Корабль с Вестом в море уплывает.
Найдёт ли счастье или потеряет?
Ах, если бы заранее он знал…
Он и тогда бы бросился по зову,
Неумолимо мающему грудь…
Что счастье, что несчастье? Всё – лишь слово,
Когда не позабыться, не вздохнуть,
Пока не обнаружишь сути птицу
В синице или гордом журавле,
Далёко в небе, рядом на земле,
Но в ней взлетевшим сердцем воплотиться.
Давно растаял парус корабля.
Простилась с Вестом древняя земля.

4
А Вера возвратилась в дом постылый.
Настал её черёд не спать в ночи,
Сплетать дыханье с языком свечи,
Чтоб сердце ненароком не остыло,
Не пало духом в естестве любить,
Стреноженное путами: забыть
Всё, что прошло, разлилось, отгорело.
Душа её на ниточке висела,
Но дети теплотой своих сердец
Напоминали Вере, что есть их отец.
И дни пошли привычной чередою.
Май и июнь ключи вручили зною.
Закат встречался с утренней зарёй.
Ночь голубела призрачной стеной:
Экран на час для нового показа
Рассвета – самой трепетной из сказок,
Рождённой Небом и теплом Земли,
И меж собою ей назначив место,
Они её Зарёю нарекли:
Награда Ночи, ну а Дню – невеста,
И росами умытая Заря
Будила солнце тёплою волною,
Роняя в море капли янтаря,
Застывшие прозрачною слезою.

5
Блестит на солнце мокрая треста.
Напрасна волн пенящихся тщета
Заставить плакать выжженную сушу.
А волны через край летят наружу
И, брызгами размачивая душу,
Грозят до сердца жаркого достать.
Июль в разгаре. Травы на полметра
Извечной теоремой геометра
Скрывают глыбы серые камней.
И выбиты искринками огней
О камни косы труженика-ветра.
Но нет давно спасительных дождей.
Хлеба горели. После сенокоса
Рядились в церкви Бога попросить:
Господь-де сможет горю пособить,
Что не давила голода угроза.
Дождь и полил и землю напоил.
Уж то-то радости, но только не для Веры.
Беду её не выплачешь из жил.
Нет слёз в глазах, как нет разлуке меры.
И, как во сне, с утра она встаёт,
Хозяйка справит, деток соблюдёт.
Да только вот на сердце камень тяжкий:
Как дальше ей без Веста жить, бедняжке?

6
Уж осень журавлями отлетела,
Тоску раскинув клином зимних дней.
Ноябрь запрятал землю в саван белый,
Но снег печали с каждым днём темней.
На море листижит , густеют тучи снегом,
Вот-вот и встанет лёд зеркальным небом,
Суда вернулись на зимовку в порт,
Лишь Веста нет… И радости с тех пор.
Узором, индевеющим на стёклах,
Зима выводит сказочный корабль,
Вот Вест на нём, а где же остров Аль?
Но замела пурга и всё поблёкло.
Тоска чернее ночи декабря.
Апреля сердце выплакаться просит…
А вместо сини неба – в косах проседь,
А вместо солнца – копоть фонаря.
Зима светла тому, кто с нею вместе
Поёт метелей снеговые песни.
Тому она – безудержный восторг,
К тому она ластится нежным пухом,
Стесняет грудь, пьянит морозным духом,
И с ней, как с небом, неуместен торг.
А кто от разных дум извёлся весь,
Тому зима – темница и болезнь.

7
Могла бы Вера – птицей полетела
На поиски. Но где его найдёт?..
Двенадцать стрел отправил Новый год
Для равновесия весенних стрелок,
Подснежниками вызеленив склон
У леса, посветлевшего к апрелю.
Разгонит ли весна тяжёлый сон?
Размочит сердца соль своей капелью?
Весна случилась: Вера продала
Весь скарб домашний, землю и скотину;
Корабль в чужие земли наняла
И уплыла, как бросилась в пучину.
Куда, зачем она плывёт с детьми? –
Сама не знает, но и жить не может,
Когда тревожит, бередит под кожей
Разлука, исстегавшая плетьми…
Плывёт её судёнышко неспешно.
Неразговорчив старый капитан:
Немало видел он смертельных ран,
И верил в излечение надеждой. –
Когда душа лететь стремится прочь
На землю приземлиться, а не в море, 
Необходим хороший лоцман в горе…

8
Проходит месяц в странствии таком.
Весна сменилась белыми ночами.
Душевный мрак пошёл на перелом,
Расшевелив и сбросив с сердца камень…
В каких морях просторы бороздят,
Ветрам попутным доверяя парус,
И сколько дней плыть до конца осталось? 
Им всё равно. – Дороги нет назад.
… Туманным утром, в дымке водной глади
Явился остров в зелени садов,
Он так манил понежиться в прохладе,
Что не могли отринуть этот зов
Морские путешественники наши.
Причалили и ахнули: «Нет краше
Нигде на свете этой стороны, 
Здесь царствует величие весны…
Мы никуда отсюда не уедем!»
Решила Вера: «Остаёмся, дети».
Им капитан устроиться помог,
Не без тревоги остров покидая.
Но ничего не сделать, коль такая
Его судьба: быть лоцманом дорог.
А их судьба, как видно, в этой сказке,
Взамен суровости отцовской ласки…

9
Был у островитян несложен быт:
Картошки поле, огород разбит.
Лицом светлела Вера, молодея,
И улыбалась, глядя на детей. –
Любовь неспешно оживала в ней,
И счастье возвращалось вместе с нею.
Теплел туман, тянулся к облакам,
От посторонних глаз скрывая остров,
Приберегая сладость крепким снам,
Где Вера и детишки были с Вестом,
Пока до света на семи ветрах
Плыл остров, растворяющийся в снах.
С рассветом Вера выходила в утро,
Сливалась обнажённою душой
С водою, светом и землёю, будто
Она – цветок, забредивший весной:
Бутон, созревший к радости открытья,
Благоухая в этот светлый час,
Когда крыла духовного развитья
В высоты неба поднимают нас.
Она была с природою едина, 
Доверчива к любому чуду в ней.
На солнце – искрой, каплею – на дне
И женщиной – в объятиях любимых.

10
Не только Вере остров был своим. –
Детьми он тоже искренне любим:
Их жаркие и радостные визги
Напоминали солнечные брызги,
Зайчатами упавшие в ладонь. –
Теплы и мягки. Но рукою тронь,
И убегают зайцы без оглядки.
И вот следы их жёлтые на грядке
Или по листьям промелькнут, шутя
Над сойкою укрывшейся от зноя,
Ей розовое горло щекотя,
Напрашиваясь на триоль лесную.
А вечерами. Ощутив покой,
Читали сказки, на небо смотрели,
На облака, плывущие водой,
И вспоминали зимние метели.
И было хорошо о них грустить,
Как будто милый Север посетить.
Им Вера песни северные пела,
А остров ей негромко подпевал
Гуденьем ветра в раковинах скал
Или воды волнующейся пеной.
Садилось солнце в пены кружева,
Чтобы расслышать тихие слова.

11
За днями дни текла спокойно жизнь, 
Для не живущих ей неинтересна,
А для детей и Веры – миражи,
От чьих картин в груди дыханью тесно.
Прибой с утра им приносил сюрприз
От доброго на подношенья моря,
И детвора с рассветом мчалась вниз,
С бегущей ланью быстротою споря,
И золотые цепи на рога,
Как украшения, ей надевала.
Лань, голову подняв, царицей бала
Казалась им. И поднимался гам:
Играли в сказку в сердцевине сказки.
Ах, как сверкали ребятишек глазки:
 Теплей и чище холода камней
Рубиновых, топазных, изумрудных,
Что брошены на побережье грудой
Морской рукой, сыскавшей их на дне.
Кричали маме, чтобы посмотрела
На игры замечательные их;
Не посидев и полчаса без дела,
Трудились в играх, будто муравьи…
А Вера расцветала от тепла
Детей и мира и… его ждала.

12
Любой рассвет – какое-то начало
Того, что непременно быть должно.
Настало утро, и волна пригнала
Останки судна с надписью родной.
Упала Вера на песок у моря,
Ослабли ноги, сердце грудь прожгло…
Блестело счастья битое стекло
Хрустальной крошке брызг солёных вторя.
А в миле от неё в тени дерев
На моряка наткнулись ребятишки, -
За мамою отправились мальчишки,
Девчушка же, на корточки присев,
С лица лежащего убрала пряди:
Он вдруг глаза открыл, и в этом взгляде
Металась боль. Он прошептал: «Где я?
Какого мира подо мной земля?
И девочка, едва расслышав звуки,
Сказала: «Мы её назвали Аль».
Моряк смотрел в синеющую даль,
Не веря в окончание дороги,
И думал, что напоминает дочь
Созданье это, только вот постарше…
Быть может мама молодела дальше,
Поэтому его прогнала прочь?..

13
Вернулись мальчуганы вместе с Верой.
Их мать похорошела в тот же миг,
Когда увидела, кто перед ними сник,
И с моряком заговорила первой
Среди надёжных скал и буйных трав,
Обняв его за плечи, обласкав,
Пригладив вихры тонкими руками:
  Всё хорошо, родной, ты вместе с нами.
В наш рай тебя волною занесло,
На сказки моря не держи ты зло.
Мы ждём тебя давно и крепко любим,
И счастливы, что ты вернулся к нам».
Присели дети к маминым ногам.
Вест простонал: «Теперь мы вместе будем.
Я – дома, я на острове, в семье…
Спасибо за заботу обо мне.
Я этого, поверьте мне, не стою,
Раз бросил счастие свое земное
И одержимо воды бороздил,
Разыскивая сон свой непонятный.
Вернули вы меня домой обратно,
Когда моих недоставало сил
Признать свою ошибку, жить на суше
И сохранить свою и ваши души…

14
Кипел прибой от солнечных лучей,
А Вест уснул от слабости своей.
Проснулся в тишине прохладной ночи.
Сидела Вера возле ног его.
Свет лунный от заката кровоточил,
На море бросив серебро богов.
Вест обнял Веру, дар сей принимая:
  Любимая, желанная, родная,
Спокойная, как полная луна,
Единственная женщина… жена»…
Любовь и верность жён всего дороже,
Желанней света, истины милей,
Маня истомой, исступляя дрожью,
Прощает всё тем, кто вернулся к ней.
С ней рядом радость жизни ощутима,
Стремленья к цели волею полны…
Как хорошо, что не промчались мимо
Его судьбы разбойники волны
И в плен холодный тело захватили,
А показав всю тщетность, возвратили
В объятия желаннейшей из всех.
Пусть в жизни Вест познал лишь страсть и грех
В любви и вере через лес сомненья…
Тем слаще будет время очищенья…


дер. Кондобережские   Петрозаводск
1992 г.