Город манит меня колдовскими дворами...

Город манит меня колдовскими дворами,
Колдовскими домами, протоками рек.
Шумом льда под мостом, разбивающем сваи,
И вступающих в спор, в оспоримый наш век.

И в большой толкотне, вдруг сбиваясь с дороги,
Но, а может, познав в этот миг, и не вдруг 
Что-то важное, льды разбивают тревоги,
И, шурша, расплываются в первый свой круг.

Кто проносится мимо потоком течения,
Не боясь, не сбиваясь в торосов гряды.
И плывет, оседая  под солнца свечением
До конца принимая потоки стихий.

Но, а кто, погружая   в свои измышления,
Возвращаясь,  ломаясь, теряясь в воде
Выплывает на новый, не властный течению
Круг… и снова… скрывается с шумом  в борьбе.

И от шума борьбы, колдовские напевы 
Поднимаются выше в серьезность домов
И рождают в них мир, словно всем на потеху,
Закружившихся  вкруг и  незнавших кругов.

И за строгостью лиц, городских великанов
Заколдованный город колдует свой  град.
А на Мойке, у Певчего, в плоскости странной
Люди плоские  утром над чаем  ворчат.

А волшебные арки уводят в «колодцы»,
Где мой стук каблуков устремляется ввысь,
И колдует меня, в стенах  отблеском солнца
В восемнадцатый век и классический стих.

И знакомит с гусаром, на бал в экипаже
Собираюсь помчаться, но арочный вход
Завлекает в другой…  И пора возвращаться
В свой стремительный вьюжный  летящий поток…

Город манит меня колдовскими дворами,
Колдовскими домами, протоками рек… 
Он умеет вплести мою жизнь в свои грани,
Помогая создать мне мой значимый век.