Звёздный Лабиринт-8

Рассвет.
Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю каплю чернил на страницу бортового журнала. Но последних капель оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались трюмами, набитыми чернильной тьмой, и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что где-то неподалёку, совсем-совсем близко находится его родной дом, давно покинутый, который так трудно теперь отыскать, ведь, проведя почти всю жизнь на море, он теперь безнадёжно плохо ориентировался на суше. И всё же сердце подсказывало ему, что на этот раз поиски должны увенчаться успехом, и он наконец-то спустя столько лет сможет войти в свой родной дом, где так мирно в его памяти существовали рядом Свет и Тьма...
Белый Парус басил на ветру в птичье-тополином хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди звёзд. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным птичьему гомону под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной звезды к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Где же ты, мой родной дом, начало всего, что есть во мне, всего, чем я являюсь? - снова и снова спрашивал себя мастер, вглядываясь в серое утро..
Уже совсем рассвело.
Звёзды погасли. Старый мастер подумал о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и Свет, и Тьма, всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни."
Восходило солнце, это мастер знал точно, хотя солнечные лучи ещё не достигли корабля, словно кто-то не пропускал их сюда, в это таинственное место...И ещё старый мастер знал, что на корабле появилась птица. Птица, совсем непохожая на тех, чьими песни была сплетена палуба. Другая. Та, которая способна возрождаться из пепла. И хотя мастер её не видел, он точно знал, что она там, где зеркало, где Свет и Тьма играют в прятки, и что имя ей - Феникс.
Палуба под ногами вдруг стала привычно твёрдой, птицы разом умолкли, и поднялся ветер. Стемнело, словно это было уже не утро,а вечерние сумерки. С трудом можно было что-либо разглядеть на расстоянии нескольких шагов. И это Что-Либо, очень похожее на огромную тыкву, неумолимо приближалось к кораблю. Земля. А точнее, остров.
За спиной закудахтала курица. Он обернулся. Никого. Только парус издавал на ветру хрипловатые звуки. Померещилось, - решил мастер, и снова посмотрел на приближающийся берег. Там определённо кто-то был. Кто-то, и снова похожий на курицу. "Что это со мной? Может я голоден?" Курица вдруг распрямилась и оказалась ведьмой. Да, настоящей ведьмой с мятущимися искрами в зрачках. И даже в темноте мастер видел, как она красива. Красива и похожа...И снова мысли убежали в прошлое, туда, где всё ещё жила его любовь.
Останавливаться здесь не будем, решил он и пошёл за бортовым журналом. Но дверь его собственной каюты оказалась закрытой, на ней висел здоровенный замОк, а рядом стоял молодой капитан и отважно смотрел прямо в глаза мастера. Мастер молча протянул руку, предлагая вернуть ключ по-хорошему. Но молодой человек ловко проскочил мимо него и прыгнул за борт, буквально на лету превращаясь в ламантина.
Мастер опустился на лестничную ступеньку. Кольнуло в груди от всей этой кулинарной чертовщины. "И ты туда же, - буркнул он своему сердцу. - друг ты мне или не друг?!" И сидя на ещё недавно поющей лестнице рядом с запертой дверью в собственную каюту, понял, что остался совершенно один. Ни друзья, ни любимые уже не придут. А ученики появятся и смогут показать на что способны только тогда, когда он перестанет смущать их своим присутствием. Понял и... исчез.
Аюна, Наталья и Апофис точно знали, в чём была ошибка мастера. Ключ! Мастер искал ключ от замкА! А секрет был в том, что сама замочная скважина и была дверью, тем самым потайным ходом в его родной дом. Ученики (зная, что любимого мастера искать бесполезно и что пришло их время разгадывать загадки Великого Лабиринта Пространства и Времени) легко и  изящно превратились в маленьких очаровательных мышат и нырнули один за другим в замочную скважину.
Это был не просто дом! Это был настоящий зАмок!..
В центре огромного зала на сверкающем зеркальными гранями постаменте возвышалась Чаша Грааля - душа птицы Феникс. Мышата быстро сплели свои хвостики, и спустя мгновение по замку прокатился львиный рык и зазвучала мелодия. Теперь всё было готово к Восхождению.
Чаша, таившая в себе вечный Восход, древний танец солнечных мастеров и Сила, что вернулась в родные стены после долгих скитаний во вселенной...

Продолжение следует :)

37. Проект Для Новичков:

ключ к совершенству смелых танца раскрепощение
нам открывает танец тело в своём движении
музыка всё быстрее с каждым мгновеньем выше
души сплетаясь в танце что-то такое слышат
музыку звёзд и света грусть уходящей ночи
в танце сиртаки лето нам открывает осень

/Ключ - Танец сиртаки/


36. Аюна Аюна:

Рыком своим разгоняя
Чёрных шакалов ночи,
Медленно выступает
Полное львиной силы,
Полное мощи львиной,
Золотогривое
Солнце

/ Лев - Солнце/


35. Проект Для Новичков:

Этот Замок святой Мунсальвеш! Этот остров родной Аваллон!
Здесь Грааль в своей чаше надежд, приготовил нам новый Закон
Возрожденья любви и добра воссоздания счастья для всех
В этой чаше как Феникс из зла возрождается радость для тех
Кто в поступках и помыслах чист, кто к богатству не шёл на поклон
Кто прошёл для людей лабиринт что бы вновь засиял небосклон!
Этот Замок святой Мунсальвеш! Этот остров родной Аваллон!

/Птица Феникс – Чаша Грааля/


34. Аюна Аюна:

"Мышки, грузите скорее
Спящего льва на тележку.
Алые маки нам шепчут про вечные сны.
Кошку большую прошу увезти
Из обьятий Морфея.
Милые мышечки, если сплетёте хвосты,
Львы Вас не будут сильнее".

/Мышата - Лев/


/[Рассвет].
Последняя [звезда] соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать [птичий голосок] поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что где-то неподалёку, совсем-совсем близко находится его родной дом, давно покинутый, который так трудно теперь отыскать, ведь, проведя почти всю жизнь на море, он теперь безнадёжно плохо ориентировался на суше. И всё же сердце подсказывало ему, что на этот раз поиски должны увенчаться успехом, и он наконец-то спустя столько лет сможет войти в свой родной дом, где так мирно в его памяти существовали рядом Свет и [Тьма]...
Белый Парус басил на ветру в [птичье-тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди [звёзд]. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным [птичьему гомону] под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной [звезды] к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Где же ты, мой родной дом, [начало] всего, что есть во мне, всего, чем я являюсь? - снова и снова спрашивал себя мастер, вглядываясь в серое утро..
Уже совсем [рассвело].
[Звёзды] погасли. Старый мастер подумал о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и [Свет], и [Тьма], всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни."
Восходило солнце, это мастер знал точно, хотя [солнечные] лучи ещё не достигли корабля, словно кто-то не пропускал их сюда, в это таинственное место...И ещё старый мастер знал, что на корабле появилась птица. Птица, совсем непохожая на тех, чьими песни была сплетена палуба. Другая. Та, которая способна возрождаться из пепла. И хотя мастер её не видел, он точно знал, что она там, где зеркало, где [Свет] и [Тьма] играют в прятки, и что имя ей - Феникс.
Палуба под ногами вдруг стала привычно твёрдой, птицы разом умолкли, и поднялся ветер. Стемнело, словно это было уже не утро,а вечерние сумерки. С трудом можно было что-либо разглядеть на расстоянии нескольких шагов. И это Что-Либо, очень похожее на огромную тыкву, неумолимо приближалось к кораблю. Земля. А точнее, остров.
За спиной закудахтала [курица]. Он обернулся. Никого. Только парус издавал на ветру хрипловатые звуки. Померещилось, - решил мастер, и снова посмотрел на приближающийся берег. Там определённо кто-то был. Кто-то, и снова похожий на [курицу]. "Что это со мной? Может я голоден?" [Курица] вдруг распрямилась и оказалась [ведьмой]. Да, настоящей [ведьмой] с мятущимися искрами в зрачках. И даже в темноте мастер видел, как она красива. Красива и похожа...И снова мысли убежали в прошлое, туда, где всё ещё жила его любовь.
Останавливаться здесь не будем, решил он и пошёл за бортовым журналом. Но дверь его собственной каюты оказалась закрытой, на ней висел здоровенный [замОк], а рядом стоял молодой капитан и отважно смотрел прямо в глаза мастера. Мастер молча протянул руку, предлагая вернуть ключ по-хорошему. Но молодой человек ловко проскочил мимо него и прыгнул за борт, буквально на лету превращаясь в ламантина.
Мастер опустился на лестничную ступеньку. Кольнуло в груди от всей этой кулинарной чертовщины. "И ты туда же, - буркнул он своему [сердцу]. - друг ты мне или не друг?!" И сидя на ещё недавно поющей лестнице рядом с запертой дверью в собственную каюту, понял, что остался совершенно один. Ни друзья, ни любимые уже не придут. А [ученики] появятся и смогут показать на что способны только тогда, когда он перестанет смущать их своим присутствием. Понял и... исчез.
Аюна, Наталья и Апофис точно знали, в чём была ошибка мастера. Ключ! Мастер искал ключ от [замкА]! А секрет был в том, что сама замочная скважина и была дверью, тем самым потайным ходом в его родной дом. Ученики (зная, что любимого мастера искать бесполезно и что пришло их время разгадывать загадки Великого Лабиринта Пространства и Времени) легко и  изящно превратились в маленьких очаровательных мышат и нырнули один за другим в замочную скважину.
Это был не просто дом! Это был настоящий зАмок!..
Их путешествие только начиналось. /

[квадратными скобками отмечены объекты, которых уже нет на картинке, но остаются в тексте ради его связности]



33. Наталья Стикина:

Замок висящий на двери – охрана и защита,
Как пёс, что ночью сторожит хозяйское добро
Но, стоит ключик подобрать и всё другим открыто
И благодарности не жди. ЗамкОм быть не легко
И вырасти замОк решил, теперь не вскроешь спицей
Другое дело зАмком быть и охранять границы

/замОк - зАмок/


32. Мино-р:

Учатся все – кто-то в школе, а кто-то и в норке.
Мышь-мастерица мышат обучает искусно
Как воровать безнаказанно хлебные корки,
Чтобы жилось грызунам безопасно и вкусно.
Где вы мышата – Аюна, Наталья, Апофис?
Я вам раскрою сегодня секрет мышеловки.
Ну-ка, скорее пожалуйте в мышенькин офис.

/ученики(Аюна, Наталья, Апофис) –
- мышата (Аюна, Наталья, Апофис)/.


31. Проект Для Новичков:

Мастер задумчив. Печален вселенской печалью.
Силы его на исходе и разум слабеет.
К нам он взывает Аюна, Апофис, Наталья!
Где подмастерья мои? Приходите скорее!

Мастер любой без адептов лишь символ ученья -
Если в учащихся нету его повторенья!

/Мастер – ученики(Аюна, Апофис, Наталья)/



/[Рассвет].
Последняя [звезда] соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать [птичий голосок] поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что где-то неподалёку, совсем-совсем близко находится его родной дом, давно покинутый, который так трудно теперь отыскать, ведь, проведя почти всю жизнь на море, он теперь безнадёжно плохо ориентировался на суше. И всё же сердце подсказывало ему, что на этот раз поиски должны увенчаться успехом, и он наконец-то спустя столько лет сможет войти в свой родной дом, где так мирно в его памяти существовали рядом Свет и [Тьма]...
Белый Парус басил на ветру в [птичье-тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди [звёзд]. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным [птичьему гомону] под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной [звезды] к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Где же ты, мой родной дом, [начало] всего, что есть во мне, всего, чем я являюсь? - снова и снова спрашивал себя мастер, вглядываясь в серое утро..
Уже совсем [рассвело].
[Звёзды] погасли. Старый мастер подумал о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и [Свет], и [Тьма], всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни."
Восходило солнце, это мастер знал точно, хотя [солнечные] лучи ещё не достигли корабля, словно кто-то не пропускал их сюда, в это таинственное место...И ещё старый мастер знал, что на корабле появилась птица. Птица, совсем непохожая на тех, чьими песни была сплетена палуба. Другая. Та, которая способна возрождаться из пепла. И хотя мастер её не видел, он точно знал, что она там, где зеркало, где [Свет] и [Тьма] играют в прятки, и что имя ей - Феникс.
Палуба под ногами вдруг стала привычно твёрдой, птицы разом умолкли, и поднялся ветер. Стемнело, словно это было уже не утро,а вечерние сумерки. С трудом можно было что-либо разглядеть на расстоянии нескольких шагов. И это Что-Либо, очень похожее на огромную тыкву, неумолимо приближалось к кораблю. Земля. А точнее, остров.
За спиной закудахтала [курица]. Он обернулся. Никого. Только парус издавал на ветру хрипловатые звуки. Померещилось, - решил мастер, и снова посмотрел на приближающийся берег. Там определённо кто-то был. Кто-то, и снова похожий на [курицу]. "Что это со мной? Может я голоден?" [Курица] вдруг распрямилась и он увидел [ведьму]. Да, настоящую [ведьму] с мятущимися искрами в зрачках. И даже в темноте мастер видел, как она красива. Красива и похожа...И снова мысли убежали в прошлое, туда, где всё ещё жила его любовь.
Останавливаться здесь не будем, решил он и пошёл за бортовым журналом. Но дверь его собственной каюты оказалась закрытой, на ней висел здоровенный замок, а рядом стоял молодой капитан и отважно смотрел прямо в глаза мастера. Мастер молча протянул руку, предлагая вернуть ключ по-хорошему. Но молодой человек ловко проскочил мимо него и прыгнул за борт, буквально на лету превращаясь в ламантина.
Мастер опустился на лестничную ступеньку. Кольнуло в груди от всей этой кулинарной чертовщины. "И ты туда же, - буркнул он своему [сердцу]. - друг ты мне или не друг?!"  /



30. Аюна Аюна:

В зеркала воды глубокие
входишь
по колено, по грудь, с головой.
Отраженья твои внутри
ступеньками дней
лестницей вверх
или вниз

/Зеркало- лестница/


29. Ария:

Тонкий пунктир на карте вычерчен аккуратно
Резво корабль несётся, не повернёт обратно,
Слушай своё ты сердце, если опасность рядом,
Иль червячок сомненья в душу закрался вдруг.
Кто не предаст, не бросит? Сердце… и верный друг.
/сердце - друг/


28. Наталья Стикина:

Да, влюбилась. Да, ведьма. Но что же с собою поделать?
И теперь я твоя, мой отважный, родной капитан.
Взгляды , встретившись, высекли искры до самого неба
В голове лишь туман…Ну , а ты…пленник сказочных стран,
Ты ушёл, оставляя меня для толпы, что в безумстве
На искрящий костёр меня тащит, во всех обвиняя грехах
Ты не знал…. Чтоб любовь погасить нам не хватит всех слёз на щеках.

/ведьма – любовь/


27. Минор:

Смел капитан - покоритель безбрежной стихии.
Морю он предан и с морем душою един.
Жизнь его – волны и штормы лихие.
Словно рожденный в воде ламантин,
Тучен, просолен и, пахнущий тиной,
Может ракушками сплoшь зарастет,
Чудом морским век земной проведет…

/Капитан – Ламантин/


26. Проект Для Новичков:

Этот Замок вдали сторожит тишину и покой -
Там за толстыми стенами спрятана чаша Грааля,
Мунсальвешом его менестрели всегда называли,
А по сути он был для свободы и счастья тюрьмой.
Но любое узилище вечным не делает время,
Мы ребята у цели вернём эту Чашу домой!
Не об этом ль мечтали мы в тёплой уютной постели?

/Тюрьма – Замок/


25. Мино-р:

Дом мой родной - долгожданная пристань.
Отдых для тела, покой для ума,
Точка отсчета вовеки и присно.
Каждому свой! Дом для урки – тюрьма.
В клеточку небо, подельников морды.
Точка отсчета отматывать срок
К дому стремились? Запру на замок.

/дом родной – тюрьма/



24. Аюна Аюна:

Белая курица крепко привязана к мачте
Белая курица кудкуду-кудкуду-куду
Вспомнить к чему бы? Когда то об этом мы знали...
Ах, ну конечно же, - древняя магия вуду.
Кот д`ивуар, "золота берег", далекая знойная гана,
Вот и оракул, читаем: курица валится на бок - минуют печали
Нет, не везет, на спину упала курица белая, ведьмою юною стала.

/курица - ведьма/


23. Наталья Стикина:

Когда он был ещё простой бумагой, мечтал о море бортовой журнал
Его страницы полнились отвагой, от строк, что капитан в него вписал
До капельки в себя впитал чернила, чтоб жажду приключений утолить
И каждый раз молился тем, в чьих силах, была возможность дать ему пожить
Хоть капитаном, хоть простым матросом, но чтобы всё увидеть самому
Чтоб самому найти ответы на вопросы, чтоб жить, познав свою любовь – волну.
Когда заполнилась последняя страница, он сам отважным капитаном стал.

/бортовой журнал – отважный капитан/


22. Ария:

В тихом рассвете дремлет оранжевый остров
Тёплый, пушистый, нахохлившись, смежил озёра,
Лодки цыплятами к берегу жмутся под утро…
Курицей рыжей дремлет оранжевый остров.
Лодки-цыплята с рассветом сбегут в сине море.
"Видно, подкинули квочке утиные яйца," -
Думает остров, за ними поплыть неспособный…

/остров-курица/


21. Проект Для Новичков:

Парус белый над волнАми несётся в бескрайнюю даль
Белая курица тоже несётся сидя в уютном гнезде
Парус белый влюблён в непогоду и месяц январь
Потому что он ветреный на этой седьмой широте
Белая курица впрочем ветрена признаться всегда
Знают её петухи все из ближних округ
Если не видят вокруг муженька-петуха

/Курица – Парус/


20. Мино-р:

Парус поет! Он ведь солист несравненный,
Голос насыщен оттенками страсти и муки.
Песенка курицы, снесшей яйцо, вдохновенна,
Для петуха ее квохтанье – райские звуки!.
Белая курица к мачте привязана крепко –
С этаким парусом вам не страшна кругосветка!
Тонет в пучине яичко - куриная детка…

/Парус – Курица/


19. Аюна Аюна:

Чудесная тыква-
Огромной пустой калебасой.
Заглянешь в неё и увидишь оранжевый сон:
В шафрановом море
Оранжевый остров маячит,
В Стране Мандаринов
Разлит колокольчиков звон.

/Тыква - оранжевый остров/


18. Наталья Стикина:

Там, где волны всегда повторяют путь синего неба
Там, где линией тонкой рассвет очертил горизонт
Разливается свет, отражаясь о лаковый борт
Корабля и вселяет надежду в сознание кэпа
Что не зря пройден путь и не зря ждал он день ото дня
Появления той, что смогла всё простив - отпустить
Из разомкнутых губ, вместе с выдохом, слово: «земля!»

/свет – земля/


17. Ария:

Вглядись в симфонию рассвета,
Послушай мерный шум прибоя
Встает оранжевое лето
Над морем тыквой золотою,
Доспевшим, рыжим, тёплым, гладким
Гарбузным солнцем прямо с грядки.
А значит, будет всё в порядке!
/солнце-тыква/


/[Рассвет].
Последняя [звезда] соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать [птичий голосок] поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что где-то неподалёку, совсем-совсем близко находится его родной дом, давно покинутый, который так трудно теперь отыскать, ведь, проведя почти всю жизнь на море, он теперь безнадёжно плохо ориентировался на суше. И всё же сердце подсказывало ему, что на этот раз поиски должны увенчаться успехом, и он наконец-то спустя столько лет сможет войти в свой родной дом, где так мирно в его памяти существовали рядом Свет и [Тьма]...
Белый Парус басил на ветру в [птичье-тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди [звёзд]. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным [птичьему гомону] под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной [звезды] к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Где же ты, мой родной дом, [начало] всего, что есть во мне, всего, чем я являюсь? - снова и снова спрашивал себя мастер, вглядываясь в серое утро..
Уже совсем [рассвело].
[Звёзды] погасли. Старый мастер подумал о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и Свет, и [Тьма], всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни."
Восходило солнце, это мастер знал точно, хотя [солнечные] лучи ещё не достигли корабля, словно кто-то не пропускал их сюда, в это таинственное место...И ещё старый мастер знал, что на корабле появилась птица. Птица, совсем непохожая на тех, чьими песни была сплетена палуба. Другая. Та, которая способна возрождаться из пепла. И хотя мастер её не видел, он точно знал, что она там, где зеркало, где Свет и [Тьма] играют в прятки, и что имя ей - Феникс.
Палуба под ногами вдруг стала привычно твёрдой, птицы разом умолкли, и поднялся ветер./


16. Проект Для Новичков:

Сегодня ветер перекличку устроил с птицами на пару
Свистел он в такелаже старом как беззаботная синичка
Такие выводил рулады что даже птицы приумолкли
Потом срывался воем волка пугая волн седых громады
И наконец занялся делом наполнив смыслом парусину
И вот уже свой порт покинув летит по вОлнам парус белый

/Птичьи голоса - Ветер/


/[Рассвет].
Последняя [звезда] соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что где-то неподалёку, совсем-совсем близко находится его родной дом, давно покинутый, который так трудно теперь отыскать, ведь, проведя почти всю жизнь на море, он теперь безнадёжно плохо ориентировался на суше. И всё же сердце подсказывало ему, что на этот раз поиски должны увенчаться успехом, и он наконец-то спустя столько лет сможет войти в свой родной дом, где так мирно в его памяти существовали рядом Свет и [Тьма]...
Белый Парус басил на ветру в птичье-[тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди [звёзд]. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным птичьему гомону под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной [звезды] к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Где же ты, мой родной дом, [начало] всего, что есть во мне, всего, чем я являюсь? - снова и снова спрашивал себя мастер, вглядываясь в серое утро..
Уже совсем [рассвело].
[Звёзды] погасли. Старый мастер подумал о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и Свет, и [Тьма], всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни."
Восходило солнце, это мастер знал точно, хотя [солнечные] лучи ещё не достигли корабля, словно кто-то не пропускал их сюда, в это таинственное место...И ещё старый мастер знал, что на корабле появилась птица. Птица, совсем непохожая на тех, чьими песни была сплетена палуба. Другая. Та, которая способна возрождаться из пепла. И хотя мастер её не видел, он точно знал, что она там, где зеркало, где Свет и [Тьма] играют в прятки, и что имя ей - Феникс./



15. Наталья Стикина.

Начало всему наше детство: от первого крика,
До первых шагов и до первого робкого слова
Весь путь, что отмерен, пытаемся снова и снова
Вернуться туда, где все просто, где ждут. Где готовы
Принять тебя всяким…Где всё, даже старые стены
Тебя защитят. (Ведь мы все, друг мой, родом из детства.)
И к дому родному всегда тянут ниточки сердца.

/начало – родной дом/


/[Рассвет].
Последняя [звезда] соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что именно здесь, в этом месте прячется начало, которое он так давно пытается отыскать, начало, где мирно существуют вместе и Свет и [Тьма]...
Белый Парус басил на ветру в птичье-[тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди [звёзд]. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным птичьему гомону под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной [звезды] к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Так где же оно, это начало всего? - вспомнил он, зачем выбрался на палубу.
Уже совсем [рассвело]. [Звёзды] погасли. Старый мастер подумал о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и Свет, и [Тьма], всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни."
Восходило солнце, это мастер знал точно, хотя [солнечные] лучи ещё не достигли корабля, словно кто-то не пропускал их сюда, в это таинственное место...И ещё старый мастер знал, что на корабле появилась птица. Птица, совсем непохожая на тех, чьими песни была сплетена палуба. Другая. Та, которая способна возрождаться из пепла. И хотя мастер её не видел, он точно знал, что она там, где зеркало, где Свет и [Тьма] играют в прятки, и что имя ей - Феникс./



14. Аюна Аюна:

Красный петух - порожденье стихии Огня в ярости сыплет свои смертоносные искры,
Жадно глотает живое, но смерть его близко.
Перьями машет пока продолжается крик.
И, обратив всё вокруг в разлетевшийся пепел,
Алый пожар утомлённые крылья сложил.
Но расправляет свои золотистые с красными блёстками Феникс!
Он, отрицая секунды, навстречу бессмертью летит.

/пожар - Феникс/



/[Рассвет].Всё замерло. Последняя [звезда] соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что именно здесь, в этом месте прячется начало, которое он так давно пытается отыскать, начало, где мирно существуют вместе и Свет и [Тьма]...
Белый Парус басил на ветру в птичье-[тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди [звёзд]. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным птичьему гомону под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной [звезды] к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Так где же оно, это начало всего? - вспомнил он, зачем выбрался на палубу.
Уже совсем [рассвело]. [Звёзды] погасли. Старый мастер подумал о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и Свет, и [Тьма], всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни."
Восходило солнце, это мастер знал точно, хотя [солнечные] лучи ещё не достигли корабля, словно кто-то не пропускал их сюда, в это таинственное место...И ещё старый мастер знал, что на корабле начался пожар. Он не видел его, но точно знал, пожар там, где зеркало, где Свет и [Тьма] играют в прятки.../


13. Апофис:

Я понял, куда наш корабль попал - он заброшен был в хаос!
И в нем, что мы видим – обман, пустота, лишь иллюзия жизни.
И нет здесь ни света, ни тьмы - вот откуда усталость.
Не сказано Слово… не сделано дело… лишь иллюзия мысли…
Но Слово родилось ещё не умело, но снова и снова,
Оно создавало, оно умирало и вновь возрождалось…
Так оказалось, началом всего было… Слово…

/Слово – Начало/


/[Рассвет].Всё замерло. Последняя [звезда] соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить то единственное слово, которым древние называли и Свет и [Тьму]...
Белый Парус басил на ветру в птичье-[тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди [звёзд]. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным птичьему гомону под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной [звезды] к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Так что же это за слово? - вспомнил он, зачем выбрался на палубу.
Уже совсем [рассвело]. [Звёзды] погасли. Старый мастер подумал о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и Свет, и [Тьма], всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни."
Восходило [солнце]. И старый мастер понял, что на корабле начался пожар. Он не видел его, но точно знал, пожар там, где зеркало, где Свет и [Тьма] играют в прятки.../



12. Мино-р:

Каждый, несущий тепло, пожароопасен!
Зеркальце крошка-стекло,
Факт скорбный ясен,
Солнечный свет преломило,
Жаром наполнив его… И задымило,
Вспыхнули мачты, как спички.
Бедная палуба – птички…

/солнечный свет – пожар/.


/[Рассвет].Всё замерло. Последняя [звезда] соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить то самое, одно единственное слово, которым древние называли и Свет и [Тьму]...
Белый Парус басил на ветру в птичье-[тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди [звёзд]. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным птичьему гомону под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной [звезды] к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Так что же это за слово? - вспомнил он, зачем выбрался на палубу.
Уже совсем [рассвело]. [Звёзды] погасли. Старый мастер подумал о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и Свет, и [Тьма], всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни."
Восходило солнце./



11. Аюна Аюна:

Слышишь?
Рассвет дышит
медленно и спокойно
ночь за спиной оставляя,
раскрывает
глаза-лепестки
солнца
лучи
алым цветком
сияют
/рассвет - солнце/


/Рассвет.Всё замерло. Последняя [звезда] соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить то самое, одно единственное слово, которым древние называли и Свет и [Тьму]...
Белый Парус басил на ветру в птичье-[тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди [звёзд]. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным птичьему гомону под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной [звезды] к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Так что же это за слово? - вспомнил мастер, зачем выбрался на палубу.
Уже совсем рассвело. Звёзды погасли. Старый мастер вспомнил о друзьях, которые вот так же один за другим покинули эту вселенную. "Дружба, она ведь тоже и Свет, и [Тьма], - подумал он. - Всё в ней есть, но главное, что она сама есть...была...нет, есть в моей жизни./


10. Наталья Стикина:

О, звёзды вечные, как много вы впитали
Признаний, слёз и радости людской.
Неведом вам космический покой,
Пока не разучилось жить мечтами
Все те, кто хоть раз в жизни произнёс,
Беря в свидетели любое ваше имя,
Слова о вечной, (как все звёзды в мире), дружбе

/звёзды – дружба/



/Рассвет.Всё замерло. Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить то самое, одно единственное слово, которым древние называли и Свет и [Тьму]...
Белый Парус басил на ветру в птичье-[тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди звёзд. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте моря сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. Неужели и такое возможно?!
Мастер давно привык к чудесам за время путешествий, но чтобы море в зеркало, это уж слишком! Однако, поразмыслив, решил, что удивляться бессмысленно, раз ничего не можешь изменить, и подошел поближе к борту, осторожно переступая с песенки на песенку и радуясь ставшему уже привычным птичьему гомону под ногами. Вот те на! Море на месте! И мачты не такие уж неподвижные, нет-нет да и качнутся от одной звезды к другой... Видать, зрение стало подводить, а может, утро сегодня действительно слишком тихое, как никогда раньше... Что же, слава Богу! Зеркало на ближайшие мили было только одно: маленькое для бритья в каюте мастера.
Так что же это за слово? - вспомнил мастер, зачем выбрался на палубу./


9. Ария:

Тонкая флейта зовёт в сказку призрачных стран –
Мастер спокоен...
Чёрный Дракон опаляет дыханьем своим океан –
Мастер спокоен...
Свет путеводной звезды закрывает вечерний туман –
Мастер спокоен...
Море спокойствия... Мастер... и старый кальян...
/спокойствие – море/


/Рассвет.Всё замерло. Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним [морем]. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить то самое, одно единственное слово, которым древние называли и Свет и [Тьму]...
Белый Парус басил на ветру в птичье-[тополином] хоре. Но высокие мачты подозрительно застыли среди звёзд. Мастер не помнил такого спокойствия, но глянув за борт понял, что произошло нечто ужасное: на месте [моря] сколько хватало глаз раскинулось огромное гладкое зеркало. /


8. Мино-р:

Ярким светом звезда
Отражается в море, как в зеркале.
И твердеет вода...
И зеркальным становится блеск
Темной глади морской...
Корабли свои рейсы отбегали.
Застывания треск и стеклянный покой.

/море - зеркало/.


/Рассвет.Всё замерло. Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Чудеса, - подумал он и уронил последнюю [каплю чернил] на страницу бортового журнала. Но последних [капель] оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу, покачались [трюмами], набитыми [чернильной тьмой], и наконец, разлились родным долгожданным бескрайним морем. Мастер вдохнул полной грудью и стал высматривать птичий голосок поувереннее, чтобы подняться наверх. Он чувствовал, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить то самое, одно единственное слово, которым древние называли и Свет и [Тьму]...
Белый Парус басил на ветру в птичье-тополином хоре. Высокие мачты безмолвно покачивались среди звёзд. /


7. Проект Для Новичков:

Переполненные трюмы вязкой жуткой темнотой!
Может я не самый умный, но парнишка я крутой.
Я ныряю в середину и плыву как по волнам,
Переборки словно льдины бьют меня как пацана…
Если я от страха сгину растворюсь в пучине той
Ты меня отыщешь в тине и вернёшь меня домой!

/Темнота – Море/


/Рассвет.Всё замерло. Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Странно, - подумал он и уронил последнюю (каплю чернил) на страницу бортового журнала. Но последних (капель) оказалось так много, что они не удержались на странице, провалились сквозь пернатую палубу и повисли трюмами, набитыми чернильной тьмой. Чудеса, вздохнул мастер. Он догадывался, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить одно единственное слово, которым древние называли и Свет и Тьму...
Белый Парус басил на ветру в птичье-тополином хоре. Высокие мачты безмолвно покачивались среди звёзд. /


6. Аюна Аюна:

Тёмные точки расплылись пятном чернильным
на бортового журнала странице.
Множатся пятнами Роршаха,
Уводят туда, где в глубине подсознания
Нокаутом -тьма...
очнувшись, смотрю в ужасе
в темноту чернильную трюмов корабля.

/чернильные капли - корабельные трюмы/


/Рассвет.Всё замерло. Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Странно, - подумал он и уронил последнюю каплю чернил на страницу бортового журнала. Но последних капель оказалось так много, что вместо точки, которую хотел поставить мастер, получалось уже нечто большее...Ну да Бог с ним, вздохнул мастер и тяжело побрёл по палубе из птичьих голосов. Он догадывался, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить одно единственное слово, которым древние называли и Свет и Тьму...
Белый Парус басил на ветру в птичье-тополином хоре. Высокие мачты безмолвно покачивались среди звёзд. /


5. Наталья Стикина:

Голоса тополей, что рассыпались над океаном
Неразборчивым криком потерянных птиц сентября,
Собираются вместе из утренней дымки тумана,
Чтобы слиться в одно. Не убей притяженьем земля!
И когда в унисон зазвучала над вОлнами песня
Одинокой души, что устала парить в поднебесье,
Над застывшей водой прозвучал голос мачт корабля.

/голоса тополей -  мачты корабля /


/Рассвет.Всё замерло. Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Странно, - подумал он и уронил последнюю каплю чернил на страницу бортового журнала. Но последних капель оказалось так много, что вместо точки, которую хотел поставить мастер, получалось уже нечто большее...Ну да Бог с ним, вздохнул мастер и стал внимательно вслушиваться в голоса тополей, из которых был сшит корабль, и которые вдруг рассыпались над океаном птичьими голосами. Он догадался, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить одно единственное слово, которым древние называли и Свет и Тьму...
Белый Парус басил на ветру в птичье-тополином хоре./


4. Ария:

Простые тополиные слова
К нам прилетают из далёкой сини...
Ты слушай их ладонями своими,
Ты прикасайся к ним едва-едва…
И эта незаметная волшба
Позволит (вот, совсем чуть-чуть осталось!)
Соткать из белых слов белейший парус…

/тополиные голоса - парус/


/Рассвет.Всё замерло. Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Странно, - подумал он и уронил последнюю каплю чернил на страницу бортового журнала. Но последних капель оказалось так много, что вместо точки, которую хотел поставить мастер, получалось уже нечто большее...Ну да Бог с ним, вздохнул мастер и стал внимательно вслушиваться в голоса тополей, из которых был сшит корабль, и которые вдруг рассыпались над океаном птичьими голосами. Он догадался, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить одно единственное слово, которым древние называли и Свет и Тьму.../




3. Мино-р:

Чернильная тьма Лабиринта -
Предвестница множества бед,
Усилия доблестных флинтов
И раньше сводила на нет.
Умножилась капля стократно -
Журнальчик погиб безвозвратно!
- Вам шлет мистер Мино привет.

/капля - капли/


/Рассвет.Всё замерло. Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера и ещё более яркой вынырнула где-то высоко-высоко в небе. Странно, - подумал мастер и уронил последнюю каплю чернил на страницу бортового журнала. Тополя, из которых был сшит корабль, рассыпались над океаном птичьими голосами; и капитан догадался, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить одно единственное слово, которым древние называли и Свет и Тьму.../



2. Проект Для Новичков:

Звезда последняя скользнула с весла и канула навечно
В холодной бездне океана и тут же в небе засияла
Другая, в мантии пурпурной, юна, неопытна, беспечна,
Собой, как зажигают свечи, звезду звездою зажигала!
Был первый день и первый вечер… а ночь ещё не начиналась….
Вот так и в жизни человечьей - играем каждый свою роль.
Когда король уходит в вечность…другой да здравствует король!

/Звезда – звёзды ( устойчивое словосочетание – Король умер – да здравствует король!)/



1. Ведущий:

Рассвет.Всё замерло. Последняя звезда соскользнула с весла старого мастера, последняя капля чернил упала на страницу бортового журнала; тополя, из которых был сшит корабль, рассыпались над океаном птичьими голосами; и капитан догадался, что именно здесь то самое место, где нужно вспомнить одно единственное слово, которым древние называли и Свет и Тьму...

Отдать швартовы!