Про чашку

Оступившись, промахнувшись мимо края стола,
не сумев удержаться на пустоте (на канате
она, верно, фокусничать бы так не смогла,
балансировать на воображаемой глади)
чашка с чаем цвета бутылочного стекла,
с чаем цвета зелени, цвета кактуса на закате,
чашка угодила в пропасть и понеслась,
как безумная лошадь, испугавшись вдруг на параде,
понеслась на свиданье, к чёрту всё отослав,
на свиданье скорее спеша, в новом своём наряде
из пролитого чая, из не выпитого тепла,
двух комочков сладости в рафинаде –
на свидание с полом, твёрдым, как прочный сплав
драгоценных металлов, сияющих на награде;
чашка бросилась вниз, на последствия наплевав,
чтобы при поцелуе разбиться на пряди,

на осколки, на щепки, опилки и конфетти,
мановением силы имени сэра Ньютона
испытав ускорение на конечном своём пути,
разведать, что пол под ковром – из бетона;
чашка падала, по дороге сдавая в утиль
память о чаепитиях на летнем вечернем балконе,
об утреннем кофе, о чопорном five o’clock tea,
о сладком компоте, о чае с малиной, о кислом лимоне,
о тёплых руках, о подслушанном слове «прости»,
о разговорах кухонных бездонных, о стёклах оконных;
воспоминанья о битой посуде сейчас не в чести,
ведь чашка вот-вот разобьётся, без крика и стона,
лишь звон не сдержав, лёгкий звон из себя испустив,
блестяще сыграв на прощание роль камертона.

***

Летела-летела, заставив всех задержать на секунду
дыхание, волноваться о собственной целости,
а затем вдруг решила – не хочу и не буду! –
зависла в миллиметре от твёрдой поверхности,
не превратилась в безобразную груду
осколков фарфора разноцветной масти,
а, не расплескав ни капли, каким-то чудом
приземлилась на полу, вне себя от радости.