Про Ивана - дурака

                Сказка-анекдот


Где болота и овраги,
Где деревья до небес,
Бурелом и буераки,
В общем, глушь – Дебрянский лес.
По лугам, покрытым мхами,
По болотам, где вода,
Шёл пешком царевич Ваня,
Шёл неведомо куда.

Во дворце родился если,
То в отеческом дому,
Все вокруг из шкуры лезли,
Чтобы угодить ему.
Няньки-мамки баловАли,
Делай всё, чего ты хошь,
И, конечно, воспитали
«Золотую молодёжь».
Так что, вырос парень бойкий.
Дебоширил, водку пил,
Но сильнее чем попойки
Красных девушек любил.
А боярышни и рады,
Если после под венец,
Но церковного обряда
Избегал наш молодец.
Ну а их отцы-бояре,
Соблюдая «Домострой»,
Жаловались государю
На Ивана всей толпой.
Пил, гулял и веселился
И, конечно, всех достал.
Тут папаша разозлился
И царевича… послал.
А куда послал неясно,
Но, поскольку царь был крут,
То и Ваня постеснялся
У отца спросить маршрут.
Вмиг исчезли все подлизы,
В путь отправился один,
Но с кредитной картой «Visa»,
Он ведь всё же царский сын.
День шагает, два шагает,
Солнце голову печёт,
Комары его кусают
И жестокий овод бьёт.
Он устал, не догадался
Пирогов с собою взять,
До того проголодался,
Что кредитку впору жрать.
И гнетёт его ужасно,
Отчего он так грустит,
Ни одной девицы красной
Он не встретил на пути.
А ведь он же их в постели
Каждый день привык менять,
Нету баб, и в самом деле,
Впору… руки распускать.
Так он шёл, понурив плечи,
Проклинаючи судьбу,
И в лесу, уже под вечер,
Он наткнулся на избу.
Так себе, одноэтажный,
Неказистый теремок.
Не престижный, не вальяжный,
И ни низок, ни высок.
А вокруг него ограда –
Покосившийся плетень.
Перепрыгнешь, если надо
Иль открыть калитку лень.
В дверь «тук-тук», хозяев нету,
И в округе не видать,
Знать они гуляют где-то
И придётся подождать.
К ночи всё равно вернутся,
Не оставят свой удел,
И, решив переобуться,
На завалинке присел.
Сапоги со стоном ринул
Со своих натёртых ног,
На плетень портянки кинул,
Чтоб сушил их ветерок.
Тишина вокруг лесная.
Солнце светит. Благодать.
И решил он, ожидая,
Даже малость подремать.
Но расслабился он только
И глаза свои закрыл,
Как его, весьма жестоко,
Рёв мотора разбудил.
Оставляя инверсивный
В небе росчерк за собой,
Приземлилась в реактивной
Ступе бабушка с метлой.
Из неё она вылазит,
Костяной скрипя ногой,
Кривобока, косоглаза
И уродлива собой.
Вгонит в дрожь кого угодно,
Если встретится в лесу,
А ещё, как пирсинг модный,
Бородавка на носу.
Это ж надо так случиться
В переменчивой судьбе,
Чтобы в гости заявиться
Прямо к бабушке Яге.
Но Иванушка не струсил:
«Эка невидаль – Яга!
Вон, у воеводы Пруса,
Тож протезная нога.
Ну, а что страшна на рожу,
В этом тоже есть резон,
Ведь она колдунья всё же…»
И отвесил ей поклон.
Говорит ей: «Слышь, бабуся,
Дай водицы похлебать,
А то так охота кушать,
Что не знаю где поспать».
А в ответ старуха квохчет:
«Чур меня, ох, чур меня.
Это что же нынче к ночи,
К нам припёрлась за… фигня?»
Улыбнулся он нахально:
«Я Иван, царЁвый сын.
Я не шёл к тебе специально,
Просто мимо проходил…»
«Проходил? Так шёл бы мимо,
А то, ишь, ядрёна мать,
Всяка сукиного сына
На ночлег придётся брать!»
«Материться то не надо,
Зря пургу ты не гони.
Вижу сам, ты мне не рада,
Хоть причину объясни».
Помолчав как партизанка,
Всё ж Яга сказала вслух,
Покосившись на портянки:
«Чую, чую русский дух.
А чтоб с русскими связаться,
Хуже уж не может быть.
Вы ж сопрёте всё, мерзавцы,
Чтобы всё потом пропить.
Это ж токмо вы могЁте,
С вашей русской головой.
Спирт крадёте, продаёте,
Ну а деньги на пропой».
Тут он хвать об землю шапкой:
«Нечего на Русь пенять!
Уж такой народ мы, бабка,
Без поллитры не понять.
Взять от многого немножко,
У народа моего,
Получается делёжка,
А совсем не воровство.
Но, тебе я в том клянуся,
Что не буду воровать.
Только дай пожрать, бабуся,
И пусти заночевать».
«Ну, раз ты мне обещаешь,
То смотри же, не балуй.
Ты ж фригидну уболтаешь,
Ладно, хрен с тобой, ночуй.
Но в моей избушке тесно,
Правда есть ещё сарай,
Так что сам себе ты место
Для ночлега выбирай.
Где ты будешь спать ложиться?
Али на печи со мной?
Али с внучкою в светлице?
Аль в сарае, но с козой?»
От такого предложенья
Ваня просто офигел
И, тая в душе сомненья,
На старуху поглядел.
До чего же безобразна,
Знать, страшнее не сыскать.
Надо ж быть совсем отвязным,
Чтоб с такою лечь в кровать.
Он подумал: «Ну и рожа,
И, хоть женщин я люблю,
Внучка быть должна похожа
На бабулю на свою.
Мне ж такой «красы чудесной»
Видно будет через край»
И сказал: «Мне очень лестно,
Но уж лучше я в сарай».
Тут Яга скривила рожу,
Но сказала: «Не корю.
Каждый выбирает всё же
Ориентацию свою.
Вот тебе краюха хлеба
И катись на сеновал,
Но к утру, чтоб как и не был,
Даже запах твой пропал».
Утром Ваня в путь собрался,
Покидая сеновал,
Он обулся, причесался
И козу поцеловал.
Подошёл к ручью напиться,
Только видит сквозь кусты,
У воды сидит девица
Несравненной красоты.
Не найти стройней, пожалуй,
Золотых волос копна,
Ножки стройные поджала,
Но печальна и грустна.
Сердце Ванькино разбито
И уже на всё готов,
Он к красавице открыто
Вылезает из кустов:
«Ты откуда появилась?
Кто ты, девица-краса?
И почто, скажи на милость,
Так грустны твои глаза?»
А она в ответ: «Не скрою,
Василисой я зовусь,
И живу я здесь с Ягою,
Ей я внучкой прихожусь.
И с чего тут веселиться?
Мне уже семнадцать лет,
А я всё ещё девица –
Мужиков то рядом нет.
Все в округе избегают
Этот наш дремучий край,
Ну а кровь так и играет,
Хоть медведя соблазняй.
Мне, конечно, жалко очень,
Но никто не говорил,
Что у нас сегодня ночью
Добрый молодец гостил.
Кто ты, месяц ясен-светел,
И зовут то тебя как?»

Тут в сердцах он ей ответил:
«Я – Иван… Иван – дурак!!!»