Вот и осень закончилась

Вот и осень закончилась, словно и не было вовсе.
И мороз наши души сжимает в тиски.
Значит, к долгой и снежной зиме приготовься.
Бабье лето прошло, и прошли золотые деньки.

А когда-то нас радовал снег, и зима была в радость.
И мы ждали её с не терпеньем в сердцах.
И я помню ещё на губах ту, сосулькину, сладость.
И я помню румянец на пухленьких детских щеках.

А сегодня в глазах нет того беззаботного блеска,
И мы жестче относится к людям и сами к себе.
Мы уходим всё дальше и дальше от нашего детства.
Тянем лямку свою, ну а нас погоняют не те,

Кого мы б подвезли... ну а нас погоняют другие.
В наши сани залезли, туда, где никто их не ждёт.
Те же черти из пекла, и плети из кожи тугие.
Мягко стелют, да жёстко нам спать, вот такой оборот!

А когда-то нас радовал снег, и зима была в радость.
И мы ждали её с не терпеньем в сердцах.
И я помню ещё на губах ту, сосулькину, сладость.
И я помню румянец на пухленьких детских щеках.

Удивленья достойны дела, и не только Господни.
Мы готовы на многое, только вот - ради чего?
Ничего не меняется в людях, хоть дважды ты сдохни.
Хоть воскресни, на круги своя возвращается всё.

Мы попали в чистилище, здесь можно делать что хочешь,
Не боясь ни ЕГО, ни людей, ни хулы, ни молвы.
И добиться сумеешь всего, чего только захочешь.
От всего адвокаты "отмажут", вопрос лишь цены.

А когда-то нас радовал снег, и зима была в радость.
И мы ждали её с не терпеньем в сердцах.
И я помню ещё на губах ту, сосулькину, сладость.
И я помню румянец на пухленьких детских щеках.

Пред выбором ставят не люди, а честь, стыд и совесть.
Оправдать можно всё, и себя добела обелить.
И подлец благородным считает себя, эка новость!
Окропили святою водою - и дальше ты можешь грешить.

Только так не бывает, чтоб всё оставалась как прежде.
Задаём мы вопросы: "Зачем? Отчего? Почему?"
И вверяем себя, свою душу Любви и Надежде.
А иначе, выходит, и жить, в общем, нам ни к чему.

А когда-то нас радовал снег, и зима была в радость.
И мы ждали её с не терпеньем в сердцах.
И я помню ещё на губах ту, сосулькину, сладость.
И я помню румянец на пухленьких детских щеках.