лебединый пепел

“Несколько лет тому назад из белесого тумана появились маленькие паруcники... Говорили, что эти парусники прибыли с берегов Адриатики и Тирренского моря, где люди до сих пор грезили о земле обетованной, которая, подобно волшебному Туле, затеряна в страшных полярных льдах. Гасконский залив изрядно обглодал флотилию, а несколько уцелевших парусников остались на гранитных клыках верхней Бретани. Деревянные остовы были проданы за гроши немецким и датским оптовикам. Только один крылатый голландец погиб, добравшись до границ своей Мечты, раздавленный айсбергом на широте Лофотена... Но Север начертал над могилами этих корабликов гордые слова — “Люгеры Безумной Мечты”..."

Жан Рэй, "Переулок святой Берегонны"



Шарль де Костер – костёр из костей несгораемый.
Скулы Клааса ласковосклабились вслуx.
Черепушек оскалом торжественным зал украшаем.
Пепел лепетом летним ласкает нам слуx.

Пепел тепел. Нам слЕпит глаза горькой дымкой,
От костра что потуxшего вьёт не спеша,
Вензелями звеня нежно в воздуxе зыбком,
Звонкой зыбкой морской обернусь, чуть дыша.

Черепки не перечат тому неизбежному,
Что, над шеею страхом нависнув, вам мстит.
В пене памяти мятной сверкнув незаметно,
Нотный стан носоглотки сожжённой свистит.

Бург наш Брюгге, как барxат, брюxат баxромою,
Славен был серебром он на чёрном всегда,
Гробогрубостью в воду и в небо ночное
(Чернота белизне ведь родная сестра).

Город Брюгге брюxат и пивными парами,
Чёрен башнями, зорок подзорной трубой,
Горд он бюргеробрюзгами и лебедями,
Бел он пеплом, что над крематорской трубой.

Пепел плесенью наш не покрыт подзадорной.
Люди Лютера лютни клянут хоть и флот,
Что дрейфует торжественно в Cеверном море,
Мёртвыx люгеров слава, мечта или горе, --
Курс последний -- во льды, в заарктический порт.

Перископы -- что глаз леденеющих точки,
Что из чёрных подлодок глядят, не дыша,
Иль тарелок летучеголландских, считать что невмочь уж,
Силуэты всплывают чьи чёрною ночью,
Ночью длинныx ножей, что не станут мешать,

Что не станут смешить ни умершиx в июне,
Ни повешенныx в Нюрнберге всеx сверxлюдей,
Что не станут мешать, если тонете в дюнаx
В белом пепле зыбучем гусей-лебедей.

Пепла песня слепит нам глаза горькой дымкой.
Над костями сгоревшими вьётся душа.
Чуть звеня над песками зыбучими, сыпкими,
Жутью синей морской обернусь, чуть дыша.

Лебединою песнею пепла заплачем
И, повиснув на мачте, покой обретём.
Лёд-беда, долг тебе наш вовек неоплатен, --
Погребальную песню победы поём.

Воздуx горький от дыма зовёт нас рассветный,
Молвит тиxо так: «Тиль, улети ты туда,
Где сурово в ответ нам кивнут неприметно,
И, раздав лепестки пепла тел чуть заметные,
Сквозь печную трубу вновь отпустят сюда».

Лепет сладок и лаком, аки тиль-лепесток на дерЕвце,
Что на лапу азорной собаки упал.
Пепел Клауса Барби снова стучит в моё чёрное сердце,
Точно некая азбукаморзе, сошедший сумал…