Золотая слеза

Только у детей может родиться чистая, васильковой свежести, напоенная горечью незаслуженной обиды, слеза…. Общая кухня нашей семьи с одинокой бабкой, может и не такой уж бабкой, но с высоты моих 7 лет она была более, чем бабка. У нее в деревне жила племянница, у которой был сын 9-10 лет, дитя любви, так как там ей ничего не светило, тетка решила облагодетельствовать ее, в минуту нахлынувшей любви ко всем ближним. Она нашла пожилого  господина с перспективой на получение квартиры, а что он был патологически жадный, так это не столь важно. Привезли эту безропотную, забитую бабу с деревни, оженили, и им надо было переждать полгода до получения жилплощади, как счастливо они там жили. Но вот на несколько месяцев они приехали к бабке. Мать я вообще не помню, она все время была на работе, мальчик очень тихий и исполнительный, никогда не возражал. Первое, что отчим сделал – это повесил такие маленькие замочки на все дверцы кухонного столика и сундука, где хранились съестные припасы, чтоб мальчик – дармоед не съел без спроса и контроля чего-нибудь. За малейшую провинность этот здоровяк демонстративно снимал ремень и спокойно приглашал это тщедушное, хилое, белобрысое создание на расправу. Он закрывал двери, и было слышно, как ремень стукался о табуретку, на которой лежала жертва, я только слышала, как он в исступлении кричал: «Молчи, а то убью» и он молчал, а золотая слеза молча катилась из зажмуренных глаз на чистый, вылизанный пол, потому, что Булота любил во всем порядок. Потом они уехали строить счастливое будущее.
Бабка потеряла к ним интерес и вечерами начала задумываться о том, что, не дай бог, с ней что-нибудь случится, кому она оставит наследство, по тем временам не малое: кровать, сундук и шкап. И во время ее разглагольствования на эту тему, вдруг ее осенило: а не взять ли ей кого-нибудь на воспитание, сиротку какую-нибудь. А тут как тут и я возникла со своей идеей. Дело в том, что в нашем классе учились дети из близлежащего детдома и я дружила с одной девочкой. Я с горячностью рассказала бабке о своей подружке, о том как ей плохо в приюте, как ее бьют и какая она хорошая. Бабка, вроде, впечатлилась и согласилась, чтоб та пришла в воскресенье. Я в субботу, в школе, поговорила с девчёнкой, ей было 8 лет, она очень обрадовалась, что у нее будет бабушка, и мы все переменки мечтали и строили планы: она – как будет любить бабушку и угождать ей, я – как нам будет весело вдвоем, в одной квартире. Дело было в предзимье: то дождь, то ветер. Наступило воскресенье. В начале восьмого утра раздался стук в дверь, сначала несмелый, потом – посильней. Бабка, чертыхаясь, пошла открывать. Я тоже, скинув остаток сна, с любопытством выглянула в коридор. Открылась дверь и у порога стоит счастливое «несчастье» - моя промокшая подружка: волосы всклоченные, с какой-то сумкой и улыбается неземной улыбкой ангела. «Я пришла», - сказало счастье, но это был не ее день. Она не понравилась, бабка повернулась и ушла, накричав на нее за столь ранний визит. Я вижу ее тонкую, поникшую фигурку, с прозрачными стриженными, мокрыми волосами, что торчат во все стороны, и эту сумочку, в посиневших от холода пальцах. Она зажмурила глаза, проглотила обидку и только золотая слеза не удержалась и скупо выкатилась из-под редких белесых ресниц на грязный пол, где и смешалась с грязью бытия.
Прошло много лет, туманами ушло, исчезло все былое. Девчушка – 6-летняя Полинка, что целыми днями скакала на взморье, вечером подошла ко мне в печали, пожаловалась, что ее наказала бабушка и после не отпустит гулять. Она с усилием проглотила комок в горле, зажмурила глаза и из-под редких ресниц выкатилась одинокая слезинка – обидка. Она воззвала к моей памяти, преломившись в горькую слезу безответных, слабых, что так много было и есть на этой земле. Изменилось время? Изменились люди? Не горюй, Полинка, бабушка отходчива, тебя любит. Все будет хорошо, когда-нибудь.