Печать и печаль

Сребролюбие власть предержащих неизгладимая печать и печаль народа нашего. Печать – от того, что неоткуда взять габсбургов на многочисленные троны, как не из самой гущи популяции. А прочим же, оставшимся в гуще той, да и ничего сверх печали не удержать в себе.
Особенность жизни в стороне по правую руку Карпат, если смотреть прямо на карту Европы, висящую перед носом, и не водить сильно глазами вниз, подвигла к отбору во властные чертоги и людей своеобразием не обделённых. То есть во всём остальном они, как и прочие – не чужды искусству, книг читали, любить могут по настоящему и Родину не меньше, а то и больше. А вот стеснений мзду принимать редко кто испытывает. От чего ж так, всё размышлял и надумал.
Исторически сложилось. От удельного княжения ещё идёт. Это раз. Власть давали на Руси в награду. Надо бы – в отместку. Но везде ж так было в веках, кои средними именуют. А средними, видятся они таким способом восприятия. От людоедства уже ушло народонаселение, а к всеобщему избирательному праву ещё не пришло.
Монархический образ власти и мысли народной. Это два. Привык так понимать народ, что не закон и суд вершит справедливость, а городничий. Но и это ж было так в Европе.
Ну и три, и четыре, и пять есть к чему указатель довесить. Жалование, понятное дело, маломальское у всех от сторожа рынка центрального, если – вверх по властной лестнице. Да там и вниз довольно далеко сходить. Не последний же он человек в миру – сторож то есть.
Строгость законов, искупаемая необязательностью их выполнения плюс дураки и дороги, как примерно классик сказал. (Хотел съёрничать – то ли Салтыков, то ли сам Щедрин, но убоюсь «от  себя» такое непочтение, а в уста персонажу когда ещё соберусь.) И пусть бросит камень, кому чудится, что нет права на такую правовую идею и дорожное строительство, прельщающие попреж всего дешевизной, как в мучении первоначальных инвестиций, так и в досмотре службы судебных исполнителей, каким не зарплату надо, а налогом облагать прогрессивным, хоть бы и по шкале Рихтера. О! Первый летит. Бум! Потише. Дайте досказать.
И общинность крестьянская, которую хотели недоучившийся семинарист и журналист-самоучка трактором заменить. Задуматься ж жутко. Вместо молитвы совместной ввести собрание, где не петь все должны, а слушать одного и хлопать, как дикари первобытные.
Писано, переписано этого - не уместить на стеллажах.
И по совокупности этих причин, оно и исходит от самого сердца и души нашей – мздоимство и лихоимство. Не есть эти два действа одно и то же самое лицедейство. Кто полюбопытствует в чём различение, сообщу. Для футболистов дам намёк. Разница, как между голом в свои ворота и в чужие. И то, вроде, гол и то. И счёт на табло сдвигается. Но не в ту пользу.

А вот главное всё же есть. И увидел его в таком повороте мысли.

Оно известно ещё с домарксоэнгельсовских речей на броневиках, что бытиёопределяетсознание. Только бытиё ж и духовным бывает. За духовное кто у нас отвечает тут, спросил директор завода на оперативке, узнав, что воруют сменщики не только спецодежду один у другого, но уголь с котельной. Ему возьми да и ляпни спросоня референт, дак батюшка, что намедни на забор просил, вместо того, чтоб на начальника охраны пальцем ткнуть. А тот и не проснувшись толком, бровью не повёл.

Работа, она же служба, пастырей православных в том бы состоять должна.
И изначальное, святое, апостольное Православие, да ещё с языческим наклоном в триединство и угодничество (прибьют меня ни за грош) ну, не годится для капитализма с фондовой биржей хоть с человеческим, хоть со звериным лицом.
Католик-папа в раскол протестанта отпустил и ответственность на него за бизнес присовокупил к сутане чёрной. Так и надо. Правам без обязанностей сроду не бывать.
Молчат Соборы Поместные.
Какое такое реформирование!? Былинность, соборность, благость воцерквлённая. Тем и спасаемся меж двух миров. Конфуцианским и …Как же назвать? Мир чистогана, где Боливару не снесть двоих.