В крепости

 


 
*  *  *


Суровость сурожского рыжего пейзажа,
над жертвой темени предобморочный зной –
пропажей мучатся и метят скудной сажей
число безумств в реестре памяти дурной.
Прийти сюда, чтоб снова в зное примириться
с раскладом дня: куда ни кинь, повсюду клин –
клин властолюбия, которым пеших в лица
надменно-конный ударяет господин.

Ау, прожжённое до дыр средневековье!
Твоих эвклидовых обводов цитадель
рыжеет в завтра отворяемою кровью
и новой скупкою кладбищенских земель.
Зачем я сызнова, с какой большой подачи,
живьём-зрачком к щербатым плитам прислонён?
К отвесным глыбам вожделения и удачи,
чьи репьяхи шуршат, хрустят: «Армагеддон»…



*  *  * 


Не уставай, ещё прощаться рано,
ещё по веткам ярко-зелен гул.
Могучий сфинкс с лицом Максимильяна
в лазурь залива лапы окунул.
Услышь дыханье этой бухты плавной! -
Темны шипы на сфинксовом горбу,
но свет играет думой своенравной
на каменном высокородном лбу.

Стихи - роса... Едва ль напьётся птица.
Но есть магнитный неизбывный зов.
И если звёзды нам не дышат в лица,
откуда у Завета столько слов?
Останься, не стыдись - прощаться рано.
Кто слышит Зов, тот чисто говорит...
Так зорок сфинкс, двойник Максимильяна -
до римских львов, до львиных пирамид!