В моём смятённом доме жил судья..

В моём смятённом доме жил судья,
ходил с кривой усмешкой на работу,
не верил озверевшему народу
в янтарной подоплёке сентября.

Он был судья- знаток и душ, и тел.
И в тёмных закоулках, словно в свете,
он находил в вопросе и ответе
какой-то постигаемый предел.

И кофе остывало по утрам
под ярко-белой шапкой взбитых сливок.
И кот под длань закона свой загривок
пытался всё подставить, но котам

подобные забавы- без значенья.
Лишь статики искристая игра.
Важнее щучья свежая икра
и миска с молоком. Но отвлеченья

к каким-то категориям добра
нас делает стремительней и строже.
И, не позволив вытащить из ножен
кусок булата с мерой серебра, (1) (2)

способного, казалось, заменить
судью, преображающего Сферу
и выстрадавшего в законы веру,
на право беззастенчиво убить

в себе кусок ландшафта, цитадель,
передвиженья плавные по дому,
невидимую мощную опору,
от мотылька порхающего тень.   

(1) нас тянут, взяв за кожу на спине.
        И мы хрипим сонаты вместо басен.
        Но бас фальцету вовсе не опасен,
        как не опасна истина вине.

(2) мы верим. Но не вера наш исход.
        Скитаниям конец не предусмотрен.
        О том в эфире скучном и субботнем
        заверил электронный доброхот.

Мы просто отдыхаем от себя,
резьбу эфеса чувствуя ладонью.
И заменить своей застывшей болью
готовы ликованья обезьян.