Телефонный автомат

Немного худощавая, с бледно-розовыми щеками, на которых то и дело появлялись прелестные ямочки, выше среднего роста, с длинными, стройными ножками и ухоженными руками. На пальцах мелкие морщинки и чуть заметные шрамы, оставленные по случайности или неосторожности во время уборки квартиры и приготовления, изрядно поднадоевшей простой кухни. Средней длины русые волосы, с наискось стриженой челкой, прилежно ложились на плечи и впитывали последние слегка холодные лучи осеннего солнца. Она пристально смотрела в окно с высоты второго этажа.
  Приболев, во всем теле она чувствовала сонливую слабость. В противоречивых суждениях, пока лежала на теплой простыне и сладко потягивалась, было решено не идти сегодня на учебу. Занятия были не столь важными, да и лекции можно было переписать, так даже удобней, когда не торопишься и, слушая негромкую музыку, машинально пишешь понятным только тебе почерком.
  Окончательно разнежившись, ворочаясь и зевая, она дотянула до десяти часов. Хоть и не хотелось вставать, но бока уже казались ватными. Нужно подниматься. Одна нога осторожно опускалась с кровати, напрягаясь в ожидании прикосновения холодного пола. 
  Все продолжалось минут пять, наконец, полуобнаженный торс молодой девушки, от которого исходило тепло, принял перпендикулярное положение. На ногах сидели мягкие тапочки, в виде собачек, тряпичные уши которых доставали до пола, и их кончики были слегка припылившиеся.
В светло-зеленом халате с тоненьким пояском, осторожно обнявшем почти идеальную талию, она подошла к окну.
  Мельком охватив улицу рассеянным взглядом, она достала из единственного кармана, очень широкого и глубиной в пару десятков сантиметров, носовой платочек, набирающий силу, насморк одолевал ее. На белом, как свежий снег, платочке золотистыми буквами вышито Маргарита. Так звали эту девушку.
  Маргарита любила наблюдать за телефонным автоматом, точнее за людьми, которые пользовались им, она пыталась посмотреть на себя со стороны, ей казалось это забавным. Относительно новый, но уже изрядно покалеченный таксофон был, можно сказать, местной достопримечательностью. Он единственный сумел сохранить рабочее состояние в течение полугода. Из-за отсутствия домашнего телефона, Маргарита сама пользовалась им, благо до него можно добраться всего за семь минут. В силу своего любопытства, она не раз засека время по пути к телефонному автомату.
  Синий, в железном корпусе, что его и спасало от подростков и пьяных, автомат прятался под ярко-желтым, режущим глаз, но приметным издалека, пластиковым козырьком. Маргарита в любой момент могла описать аппарат с присущей ей скрупулезностью. Вот и сейчас она отчетливо видела оплавленную трубку, видимо ее пытались сжечь и не раз, тушили об нее окурки. Это совершалось в отместку за сам аппарат, накрытый железным панцирем, в силу чего ему было невозможно нанести увечья, зато на краске в большом количестве, как шрамы, пестрили царапины с металлическим блеском.
  В правом углу нацарапано сердечко и имя Наташа. Под квадратными кнопками с выдавленными цифрами, чтобы не стирались, белой канцелярской корректирующей жидкостью, которую в народе называют «штрих», написан номер телефона, а ниже неаккуратно намазано имя Оля.
  Аппарат Маргарита знала досконально, цифра один срабатывала через раз, а восьмерка вообще западала. К тому же провод у основания трубки был поврежден, и связь часто обрывалась. Для устранения неполадки нужно было пошевелить провод и, когда связь восстановится, замереть, стараясь не дергать трубку.
  Сколько раз она проделывала это, замирала, как мраморная статуя, и старалась не дышать. Тень козырька, как ни странно, была серой, а не желтой, какой могла показаться. Глаза тех, кто заострял взгляд на козырьке телефонного автомата, а обратное было почти  невозможно, долго не могли прийти в себя от жуткого желтого цвета, и некоторое время все вокруг казалось желтым.
 На лицо статуи из белого мрамора накинута вуаль, но материал настолько тонок и невесом, что он скрывал лишь блеск глаз. Конечно, Маргарита никогда не носила вуаль, на ее лицо падала тень. Только губы, которые шевелились, выдавали девушку. Мало кто, из стоявших в очереди, которая постоянно собиралась, так как автомат был в единственном числе, своего рода последний из Могикан, не следил за живой скульптурой. Но Маргарита никогда не замечала на себе любопытных взглядов, ей было не до этого. Она так увлекалась разговором, что вся ее жизнь в тот момент текла по проводам, только легкое потрескивание в трубке временами возвращало ее в реальность. Очнувшись, Маргарита смотрела на очередь, потом на часы, мысленно извиняясь перед ждавшими людьми, осторожно вешала трубку и поспешно удалялась.
  Простояв у окна пару часов, Маргарита захотела кушать. Она последний раз с благодарностью посмотрела на телефонный автомат и удалилась.