666

1
Я созрел душой для мести
Сладкой, как твои уста.
Я разрушу этот город
Силой своего креста.
Я открыл свое сознанье,
Душу Дьяволу открыл.
Пусть она умрет в мученье,
Но сначала пару крыл
Кожистых и Тьме подобных
Я раскину за спиной,
Я закрою ими солнце
И накрою город Тьмой.
Все исчезнет в одночасье,
Град окутан тишиной.
Я уйду в глубины Ада,
Но всех вас возьму с собой.

2
Среди пылью покрытых черных томов
Я выбрал седой гримуар.
Он был извлечен из-под толщи веков,
Воскрес из начала начал.
Его люциферопоклонник забытый
И сын неизвестной страны
В жилище Мора обнаружил разбитом
И снял с алтаря Сатаны.
Стараясь рукой не сломать ни страницы,
Листаю злосилие тома:
Астар, Асмодей – все знакомые лица, -
Король Вельзевул и Маммона.
Но жизнь отдавать никому из прислуги
Я не собираюсь, ведь мне
Нужны высочайшего рода услуги.
Я душу отдам Сатане.

3
Я твердой рукой на полу пентаграмму,
Звезду, облаченную в круг, начертил,
Затем, из ладони все выжав до грамма,
Свежайшею кровью ее окропил.
Десяток свечей в перекрестьях фигуры,
Открытая книга на тисе стола,
Древнейшие руны по краю структуры,
И в полной тиши зазвучали слова.
Забытый язык наполнял тело силой,
А слог, будто камень, о стены стучал,
Слова в предложенья сплетались красиво,
Пусть смысл я их не совсем понимал.
Магический знак засветился багровым,
А в центре звезды собралась темнота.
Из бездны миров показалась сурово
Слепая рождающая пустота.

4
Нора в пустоте – через черное красным.
Открылся проход через толщу в ничто.
Ужасна жара, но и холод ужасен,
Пролегший над бездной висячим мостом.
Расширился лаз, уж повеяло пеклом,
Тоннель через красную пустошь пролег,
Сияние свеч за спиною поблекло,
Набрал свою силу сверкающий лед.
Пространство огромно, жара нестерпима,
Расплавился лед, а вода теперь пар.
Стенание душ адским зноем простимо:
Все чувства и мысли сжигает пожар.
Огромный над бездной летающий остров,
На теле которого боль лишь видна.
Из камня торчащий хитиновый остов,
Как трон, занимает старик Сатана.

5
Великий Князь, знаток души,
Хозяин дьявольских угодий,
Бесстрашный повелитель Тьмы,
Не знающий нужды в народе,
Он мига ждал под мертвый гул,
Когда настанет час расплаты,
Когда под голос тишины
Войдет он в райские палаты,
Когда преклонит человек
Пред ним истертые колени,
И превратится род людской
В во тьме блуждающие тени,
Когда у мира будет Бог,
Единственный и неизменный,
Бог, сочетающий в себе
И Тьму, и Свет, и пепел скверны.

6
Князь, окутанный красным безмолвием,
Поднял голову – час сей настал.
Души мертвых, прежде безвольные,
Разом взвыли во все голоса.
Бес поднялся, расправив могучие
Плечи, сделал единственный шаг
И вошел в коридор. Все получено:
И проход, и дурак, и душа.
В грудь ворвался, распятьем открытую;
Почерневшая, в теле душа
Не противилась, телом забытая,
И сама в руки Князю пошла.
Обретя плоть и кровь, душу свежую,
Он обрел и могущество Тьмы.
Пусть никто не питает надеждою
Свои светлые горе-умы!

7
Старинные стены, высокие своды,
Все в злате и серебре. Долгие годы
Здесь преданно служат единому Богу,
К нему пробивая молитвой дорогу.
Священники в рясах драгой позолоты
Взрастили себя в бесконечные роты.
Сношаясь и яствуя без прекращенья,
Вседневно пытают у Бога прощенья.
Из сотен служителей вечного храма
Никто не пойдет по пути Авраама.
Им первого грешника красная глина
Милее и ближе судьбы пилигрима.
Их сердце наполнено радостью Богу,
Что дал им к достатку прямую дорогу.
Стремясь не попасться в религии сети,
За ними шагают их пухлые дети.

8
На головы молящихся попов
Обрушились красоты потолка.
Узорчатая фреска нелегка
И крушит кости слабых черепов.
К небесной сини тянется рука
Из толщи зло дымящихся руин,
Но мертв уже несчастный паладин,
Лишь судорога движет им слегка.
Не слышно больше сладостных молитв,
Лишь крики сотен глоток в небесах.
Танцуют на раздавленных сердцах
Лихие черти, дружно отбивая ритм.
Обрушилась последняя стена.
Ногой упершись в сброшенный алтарь,
Закрыв горящих глаз сырую сталь,
Стоит, зло улыбаясь, Сатана.

9
Над миром – дымовая пелена,
Тяжелая и мрачная завеса.
Сокрыла солнце от земли она
И давит на людей всей мощью пресса.
Все это – смрад от сотни пепелищ,
Горящих адским пламенем соборов.
Чадят десятки золоченых крыш,
Пустые окна в небеса глядят с укором.
Безумный ветер носит пепел от костров,
Бросает гарь в глаза гноящиеся горстью.
Потоки рек кипящих жаждут берегов,
Пустые города встречают гостью.
Беснуясь, умирает человек,
Горящий дождь струей пронзает его тело.
Земля сожженная встречает новый век,
Коры людской лишаясь так несмело.

10
Горит земля, кипят морские воды,
Как мухи мрут свободные народы,
Глотая пепел, в небе гибнут птицы,
А по траве ползут безликие уроды.
Остались сотни, если не десятки,
Живых людей, с судьбой игравших в прятки,
Но жизнь их тоже смертью оказалась:
Их поглотила тьма кирпичной кладки.
Из всех людей остались только двое:
Муж и жена небесного покроя,
Адам и Ева жизни окончанья,
Познавших Бога, не познавших горя.
Они смотрели вверх, держа друг друга
За руки, совершенно без испуга.
Потом ушли на небо – в область Рая,
Покинув грань испорченного круга.

11
Они жили Светом и Богом,
Не кланялись и не молились,
Но просто несли свою веру
В их мире, пустом и убогом.
И Бог защищал их от мира,
Стеною вставал между ними
И болью, несомой другими;
Готовил к величию пира.
Когда же настал день последний,
Из мира всего только эта
Осталась чистейшая пара,
Что образ не предала бледный.
Из всех, кто был создан с любовью,
Лишь двое остались любимы
И стали оружием Бога,
Простившись с кипящею кровью.

12
Летели ангелы на бой
И пели песню славе,
А черти шли на кровопой,
Готовились к облаве.
Седые ангелы во Тьму
Вошли из бела Света,
Слепые черти шли к Нему
Потребовать ответа.
Несли серебряны мечи
Святые паладины,
Взвалили черти-палачи
Булатные на спины.
И грянул клич над пустотой,
Заверещали черти,
И завязался страшный бой
Во имя вечной смерти.

13
Сверкали черные клинки,
Врезались в свет.
Седые времени пески
Сдержали бег.
Лихие черти на скаку
Рубили в прах.
Летели перья в пустоту –
И это крах.
Пускай на светлой стороне
Святейший дух,
Но белый Свет прижат к стене.
И брызнул пух.
Собрав последние войска,
Бог грянул в горн,
А Сатана, кивнув слегка,
Дал чертям корм.

14
Схлестнулись снова Тьма и Свет –
Здесь двух не может быть побед,
И замер времени момент,
Эфир сгустился.
В пространстве вязком черепа
Летели с шеи, и тропа
Стелилась за толпой. Толпа…
С ней бог простился.
Осталось ангелов пятьсот,
Чертей – не боле девятьсот.
Исход понятен. Ну и вот:
Святые биты.
Шагают черти на парад,
И каждый черт победе рад.
Провозгласил немой набат
Исход сей битвы.

15
Нет раненых, и пленных нет,
Все ангелы убиты.
А черти павшие легли
Под каменные плиты.
А те, что до сих пор в себе,
Сжигают Света трупы
И обсуждают меж собой,
Как ангелы все глупы.
Однако выигран только бой,
Война ж еще продлится.
Настал момент, и должен Бог
С могуществом проститься.
Собрав последние войска,
Клинком из Тьмы играя,
Сам князь на Теневом коне
Вошел в ворота Рая.

16
«Ты высоко взобрался, ангел падший!
Набрался сил, готов идти на смерть.
Но в образе твоем не сил, а фальши
Все больше. Так готов ты умереть?
Низвергну вновь тебя я в адскую утробу
И закую тебя на десять сотен лет,
Потом получишь долгожданную свободу,
А через время навсегда познаешь смерть.
Ты обречен. В момент созданья мира
Я знал уже, какой грядет исход.
Восставшие познают вечность пира,
Справляя твой безвременный уход.
Оружия сильнее силы Бога
На свете нет, и это знаешь ты.
Твое свободомыслие убого,
Приемы твои жалки и просты».

17
«Ты глуп, старик, и горд. В своей гордыне
Ты вечность коротаешь и поныне.
Тебя не беспокоит род людской,
Ты занят только немощным собой.
Ты слышишь только тех, кто, унижаясь,
Молитву повторяет вновь и вновь.
А те ж, кто верит честно, не прельщаясь
Наградой, получает нелюбовь.
Зачем ты спас двух верующих, честно?
Ты их любил, как никого? Прелестно!
На самом деле ты спасал лишь Веру,
Ту, что питает твою силу, верно?
Ты обманул все человечество когда-то,
Сказав, что я – первейший в мире лжец,
И превратил в покорного солдата,
Пообещав счастливейший конец.

18
Таких, как я, людей сжигал ты на костре
Руками экзекуторов послушных,
На тех, кто верен был, но вольнодумцем слыл,
Тупую инквизицию обрушил.
Ты отпускал грехи прислужникам своим,
Продав им индульгенций за услуги.
Они ж к тебе ползли, и каждый умолял
Принять его в приближенные слуги.
А против же меня людей ты повернул,
Обманывая всех своей любовью,
И каждый человек меня отождествлял
С извечными страданием и болью.
Но я хотел помочь им всем, чем только мог,
С людишками якшаясь век за веком.
И я тебя убью. В безверии и Бог
Становится обычным человеком».

19
Разгневанный речами Бог
Движением руки послушной
Из-под полы извлек клинок.
Из Света сотканная сталь,
Со вздохом воздух рассекая,
Пронзила черный Ада край.
Но Тьмы клинок отбил удар,
Отбросив искры полутени,
Меж Тьмой и Светом вспыхнул жар.
Мечи сгорели из-за сил,
В них заключенных сторонами,
И вздрогнул опустевший мир.
Но бой лишь начат, и враги
Сошлись в магическом турнире.
Сгустились времени пески,
Поддавшись всемогущей Силе.

20
Завертелись сферы мирозданья,
Отдавая Силу ее требующим,
Завершилось мира созиданье,
Время приготовилось быть следующим.
Мощи сфер схлестнулись в междувременьи,
Отступая снова от бессилия,
Наступая снова в нетерпении,
Подвергая мироздание насилию.
Умирали звезды и планеты,
Целые миры сгорели сонмами,
С каждой стороны одной монеты
Что-то провисало килотоннами.
Но внезапно все затихло, многостью,
Тучей тишины себя окутавши,
Словно оскорбившись подлостью,
Нити всех времен весьма запутавшей.

21
Вся схватка длилась один миг.
И Бог упал, и взор поник.
Не в силах встать, поднял глаза
На Сатану, исчадье Зла.
В его глазах застыл вопрос
Немой, закрытый пленкой слез.
В двух людях заключен ответ:
Адам и Ева новых лет
С поднятой гордо головой
Прошли к стезе от доброй к злой.
Их вера стала силой Зла,
Точней, безверие Добра.
Без веры меркнет светлый лик,
И Бог – не Бог, простой старик.
Погибла Вера, умер Бог,
Задернул Бес святой полог.

22
Прекрасный Рай.
Небесный свет.
Из края в край –
Лишь леса плед.
Живой ковер,
А на ковре –
Высоты гор
Да в серебре.
Прекрасный Рай –
Лишь для двоих;
Чудесный край
Без бед людских.
Могучий лев,
Ягненок бел –
Лишь плод дерев.
И каждый смел.

23
Вечность ласкает нежностью,
Младость приходит первою,
Парою в безмятежности,
Двое – Адамом с Евою.
Вечное наслаждение
Радует беззаботностью,
Легкое лишь сомнение
Есть, но убито гордостью.
Тысячи лет живущие,
Ева с Адамом новые,
Князя Отцом зовущие,
Чтут его, жить готовые.
Он же, даря свободу им,
Голосом громогласящим
С неба им сразу проговорил,
Паре, беды не знающей:

24
«Вы полностью свободны, как и я,
Вы, как и я, постигли тайны знаний.
Но я вам запрещаю вкус слияний
Испытывать. Для вас лишь я семья.
Вы можете здесь все, что захотите,
Для вас моих запретов больше нет.
Но мой единственный запомните завет:
Желание любви вы поглотите.
Ваш род не должен быть продолжен. Никогда.
Под страхом смерти сей закон примите.
Любите сердцем, духом; не любите
Лишь плотью. Это помните всегда.
Теперь идите и живите вечно.
Живите вечно, но блюдите мой завет.
И напоследок дам я вам совет:
Покорность означает бесконечность».

25
И жили они в послушании,
И счастливы были вечно,
Питались плодами сочными,
А спали под крышей звездною.
И не было в их сознании
Идеи предать беспечно,
Связавшись узами прочными,
Солгав перед силою грозною.
Но был среди свиты княжеской
Завистник, могущества жаждущий.
Готов он предать был и подлостью
Порвать все нити связующие.
И силой бесовской, вражеской,
Предатель, предательства страждущий,
Вселился в ягненка с готовностью
И к людям пошел пирующим.

26
Влекомый жаждой силы власти,
Ягненок выбежал на луг.
Пируя, упиваясь счастьем,
Сидели люди, звери вкруг.
Ягненок подбежал к овце и
Перед глазами у людей,
Смущенье вызвав на лице их,
Бесстыдно ею овладел.
Краснея от такой картины,
Адам почувствовал, что уд
Его набрался жаркой силы –
Стальной и раскаленный прут.
И повернувшись к голой Еве,
В глазах ее прочел он страсть.
И уд его, прорвавшись к плеве,
И в лоно смог рывком попасть.

27
И лишь настал момент последний,
Огнем разверзлись небеса,
И одинокая слеза
Прорезала сухую щеку –
Рыдали Дьявола глаза.
И умер Рай, взбесились звери,
Осталась выжженной земля.
Так люди предали себя,
Отдавшись мигу наслажденья,
Не душу – тело возлюбя.
И, осознав, что натворили,
Взмолились люди в страхе, но
Теперь уж Князю все равно,
И не нужны ему молитвы
Создания, что не верно.
Сорвались люди с острой бритвы.

28
«Вы предали меня, несчастные!
И Рай теперь уж не для вас.
Предупреждал я вас не раз,
Но выбор ваш – объятья страстные.
Ну что ж, отныне вы свободные,
Отныне я вам не Отец,
Вы сами выбрали конец.
Теперь вы твари лишь безродные,
Теперь вы смертные и грешные,
Вам снова стыд знаком и страсть.
Вы выбор сделали: упасть,
Приняв решение поспешное.
Я отпускаю вас, предатели.
Я вас забыл, а вы меня.
И не пытайтесь умолять,
Чтоб время зря свое не тратили».

29
Был изгнан человек из Рая
В простой одежде из листвы,
Свое бессмертие теряя
И становясь таким, как был.
Привыкший жить, не утруждаясь,
Он выжил лишь с большим трудом.
Всех проклиная, чертыхаясь,
Построил человек свой дом.
Сношаясь часто, неуместно,
Распространился человек
По континенту повсеместно.
И так прошел не один век.
Распутство, грязь, больные люди,
А среди них – семья одна.
Она их Князя не забудет.
Спасет их только Сатана.

30
«Дети мои, пришел тот час,
Когда заплатят неверные.
От гнета их спасу я вас,
Последние станут первыми.
Огонь сожжет тела их в прах,
Тринадцать дней гореть пламени.
Спасенья ищите в горах
И ждите моего знамени.
Забудьте всех вы неверных,
Спасайте себя – и лишь только.
И гордо пройдете средь серных
Облаков, усмехаясь горько.
Настанет новая эра,
И вы начнете ее снова,
И снова вернется Вера,
Запомните уж мое слово».

31
Высоко поднявшись в горы,
Восемь человек
Вскоре все остановились
У одной из рек.
И, сложив из толстых веток
Восемь шалашей,
На ночлег расположились
На тринадцать дней.
И лишь полночь наступила,
Восемь человек
Дождь небесный увидали
Из огня и снег
Из ярчайших мелких искр.
И настал тот миг,
Когда люди заплатили
Жизнью за грехи.

32
Металось пламя,
Как в бреду,
Как бьется знамя
На ветру.
Метались люди-
Факела.
А пламя губит
Их тела,
Съедает пламя
Плоть и кровь.
Что ж вы забыли
Про любовь?
А заодно про
Стыд и честь.
Настигла снова
Князя месть.

33
Тринадцать дней бушевал огонь,
Затем все стихло – и ни души,
Лишь та семья под защитой гор
Спаслась. И с ними спаслась вся жизнь.
И создал Князь всех животных вновь,
И вновь взросла зелена трава,
Впитала почва людскую кровь,
Затихли в небе смертей слова.
И начат сызнова род людской,
И полон веры в Отца всея.
И правит Дьявол своей рукой
Всем миром. Правит землей семья,
Что новой веры дала исток.
И мир в смирении и любви.
Но только Князь удержать не смог
В своих руках не своей земли.

34
Не дремлет бес-предатель. Он –
Ягненок, себя назвавший Богом.
И вооружившись людским грехом,
На землю спустился в лице убогом.
Он, широко раскрыв ладонь,
Дары предлагал. За пустяк, бесценок.
И люди шли, несмотря на вонь,
На грязь, на язвы, на нити венок,
Опутавших тело Бога.
Они продавались за чудо,
А после смотрели строго
Не в зеркало – друг на друга.
И снова: разврат, распутство,
Падение рода людского,
И в сердце лишь безрассудство.
А кто ожидал другого?

35
Сатана хотел убить предателя,
Но, увидев, как легко собрал
Бог вокруг себя людскую братию,
Он его оставить пожелал.
«Если людям хочется – пусть бесятся,
Наступила эра ложных благ.
Те, кто за меня, пускай повесятся.
Обретут спасенье только так».
Но никто не слышал слова Дьявола –
Все вино черпали из воды,
А толпа в реке ходила-плавала,
Остальные жаждали еды,
Кто-то, океан раздвинув в стороны,
Собирал ракушки с дна его,
И никто не замечал, как вороны
Наблюдали с неба: кто кого?

36
Наевшись досыта,
Напившись допьяна,
Насношавшись до бессилия,
Уснули сладостно.
На утро Бог желал
Себе всевластия,
Но толпа слова красивые
Не примет радостно.
Схватили на руки
Ягненка алчного,
Скрутили, понесли до костра
Беснующегося.
И был сожжен тот Бог.
И хоть воскрес потом,
Толпу запомнил он навсегда
Волнующуюся.

37
Но все же сделал он дело свое:
Опять искушен человек,
Земля показала всю грязь ее,
Посажен греховный побег.
И плюнул с небе, сверху вниз, Сатана
На головы недолюдей,
И проклял он их, теперь навсегда.
Отныне он сам по себе.
Пусть люди живут, как хотят, могут как,
Теперь никого сверху нет.
И будет так вечно, всегда будет так.
Никто не спасет их от бед.
Теперь человек сам себе господин,
Закончилась смена всех эр,
Остался с собой он один на один
Среди изобилия вер.

38
Прошли, спотыкаясь, года,
Свое отгремели войны,
А люди низки, как всегда,
Никто наказаний не помнит.
Ничто не меняет людей,
Ничто следа не оставит.
Все учат сражаться детей,
И сила народами правит.
Продаться за тридцать монет
Серебряных, медных – одно.
Святых относительно нет,
Ведь все – присмотреться – равно.
Как много набожных людей!
А верующих сосчитай!
Да больно уж тонко везде,
И виден подвернутый край.

39
Сатана отпустил человека,
Чтоб плыл тот в теченье реки.
И в воле последнего русло
Направить движеньем руки.
Предателя Бога сковал он
Цепями и спрятал в Аду.
Опять в человеческой воле:
В Аду ему быть иль в Саду.
Пускай все решат они сами,
Во власти людей их судьба,
Никто им теперь не хозяин,
Теперь без главы их борьба.
Борьба их – с самими собою,
А враг их внутри их самих,
Оружие их – они сами,
Судьба их в руках только их.

40
Бог жаждет мести.
Пускай он скован,
Но будет кто-то,
Кто цепи скинет.
Лет через двести –
Пускай. Но снова
Уйдет от гнета,
Свободу примет.
Всегда найдется
Дурак-приспешник,
Который душу
Отдаст за чудо.
Тогда проснется
Великий грешник,
Что мир разрушит.
И это будет.

41
Проклятый город! А эти люди!
Да кто же знал, что такое будет?
Зачем родился я в мир убогий,
Где нету Дьявола, нету Бога?
И сколько можно мне пресмыкаться?
Я так хотел над землей подняться!
Они считают меня далеким
От мира их. Только дайте сроки,
И я отвечу на вашу дерзость.
Я уничтожу всю эту серость!
Недаром я десять лет в руинах
Мечтал о книгах и спал на книгах.
Терпенье лопнет однажды громко.
Ах, как преграда терпенья тонка!
Еще немного, и я взорвусь,
Тогда к истокам времен вернусь.

42
Я созрел душой для мести
Сладкой, как твои уста.
Я разрушу этот город
Силой древнего креста.
Я открыл свое сознанье,
Душу Богу я открыл.
Пусть она умрет в мученье,
Но сначала пару крыл,
Ангельским крылам подобных,
Я раскину за спиной…