Испанская партия 2 часть повести

ИСПАНСКАЯ ПАРТИЯ

                "Слоны для атаки, кони для защиты" (Афоризм).




   Содержание


"Французская защита"                стр.

"Испанская партия"                стр.

 "Ферзевый гамбит"                стр.

 "Новоиндийская защита"                стр.

 "Защита Каро – Канн"                стр.





                Влечение

   "…энергия …накапливается как напряжение между двумя противоположными полюсами. Для нее необходимы как влечение, так и запрет".


   Влечением шахматной молодости Капабланки была Испанская партия.
   "Испанская партия относится к открытым началам. Основная трактовка – белые стремятся овладеть центром доски и, как правило, готовят наступление на королевском фланге; черные различными способами… препятствуют захвату белыми центра, проявляют активность на ферзевом фланге и в удобный момент наносят контрудар в центре" (из книги "Шахматы. Энциклопедический словарь").
   Проследим вслед за Пановым драматургию девятой партии, в которой Капабланка играет Испанскую партию.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 9
   Испанская партия.
   Капабланка - Чайес
   Турнир в Нью-Йорке, 1913 г.
    1. е4  е5  2. Кf3  Кc6  3. Cb5  …. 10. Кd2  Кa5?  "Черные играют по шаблону, не замечая, что белые, наоборот, разыгрывают дебют своеобразно…" (Панов).  12. b4! ….  "…белые неожиданным выпадом достигают подавляющего позиционного перевеса" (Панов). 21. ….  Кd7  "Черные, видимо, надеялись отразить довольно явственные угрозы противника, но недооценили силы отдельных "тихих" ходов, обеспечивших белым победу" (Панов). 27. Сb3+! ….  "Гвоздь комбинации! …исключительно неуклюжее расположение черных фигур…" (Панов). 32. Крf1. Черные сдались.
   Претендент на мировое первенство гроссмейстер Капабланка в написанной им и изданной в 1919 году книге "Моя шахматная карьера" отметил: "Защита в испанской партии чрезвычайно трудна для черных даже при самом сильном продолжении…".
   Из тетради "Читая Фуко"
   Речь в моей повести "70 шахматных партий" идет, собственно, об обучении литератора. О шахматах на ее страницах говорится лишь в той мере, в какой это возможно; как, впрочем, и о литературе тоже. Шахматная доска, как о том заявила французская философская мысль ХХ века и, в частности, ее самый талантливый представитель Мишель Фуко, обрисовывает скорее периферию, чем внутреннюю "фигуру" шахмат. Шахматная доска через свой демонстрационный вид (ее строение) и посредством событий на ней происходящих показывает, как шахматы переплетаются с тем, что для них является только внешним и, вместе с тем, все-таки необходимым. Ясно, что без партии нет шахмат; как и литературы без книги. Если бы не было шахматной партии, мы дело имели бы не с шахматами, а всего лишь "со знаками как таковыми". Но вот что касается автора…
   Сегодня 24 апреля 2010 г. я разыграл по книге В. Панова несколько партий Капабланки. После завершения игры открыл "Физику" Аристотеля. И задался никчемным, наивным, праздным вопросом: возможно ли вывести из этого философского сочинения образ Испанской партии? Для древнего грека слово "физика" означало природу.
   Капабланка "Моя шахматная  карьера": "Выигрывающий ход. Изучающий шахматы должен проштудировать ход за ходом последовавший конец".
   Аристотель "Физика": "Так как знание, и [в том числе] научное познание, возникает при всех исследованиях, которые простираются на начала, …то ясно, что и в науке о природе надо попытаться определить прежде всего то, что относится к началам".
    Вероятно, я "услышал" противоречивые советы, а поэтому для их уяснения обратился к самому фантастическому философскому сочинению Мишеля Фуко "Слова и вещи". По сути, в основы природы-физики, так ныне я полагаю, включены в диковинном, в комплексном, т.е. рационально-иррациональном переплетении именно "слова и вещи". Нет пространства, нет времени, но есть вещи… и какие-то слова. Но, может быть, я заблуждаюсь?

   Маленький рассказ 1
   Встреча состоялась в кафе на бульваре. Я сидел за столиком уже не менее получаса, когда он появился в нахлобученной по самые уши шляпе, засунув ладони рук в карманы пиджака, попыхивая, словно древний паровоз, плотно сжатой в губах сигаретой. При виде его я тут же вскочил со своего места и первым поздоровался. Небрежно кивнув, не извинившись за опоздание, он уселся за столик напротив меня и бросил на скатерть перевязанный толстой пеньковой ниткой бумажный сверток, который он принес подмышкой. После этого он с усилием "свинтил" с головы туго надетую шляпу, повесил ее на угол спинки свободного соседнего стула и жестом руки предложил мне открыть пакет. Представьте, каково было мое недоумение, когда, развернув оберточную бумагу, я увидел, что на встречу со мной он явился с томиком академического издания стихотворений Сергея Есенина.
   - Я хотел поговорить о шахматах, – напомнил я, крайне удивленный выбором философа, – просил вас рассмотреть тему Испанской партии?! Я полагал, обсуждение современной философской трактовки этого шахматного дебюта должно было состояться в рамках произведения "Слова и вещи"?
   - Не беспокойтесь, "слова" я и так помню, а уж свои вещи - тем более, - отвечал, весело поблескивая стеклами очков, философ. - Выбор принесенной мною книги для вводной в тему беседы не так случаен, как, надо думать, вам, начинающему учебный год студенту-первокурснику, могло бы показаться. К тому были веские причины. Во-первых, из моей библиотеки пропала книга Аристотеля "Физика", а книгу шахматного чемпиона маэстро Капабланки "Моя карьера" я, кажется, до сих пор еще не удосужился приобрести. Во-вторых, рассуждая об испанской партии, можно ли было хотя бы не прикоснуться к поэзии! Знакомы ли вы со стихами поэта Есенина?
   Я отвечал, что часто читал их.
   - Я не успел прочесть ни одного, - сокрушенно сообщил философ. – По пути только что зашел в магазин и купил эту книгу. Выберите из нее несколько стихотворений.
   Полистав страницы книги с четко отпечатанными текстами на хорошего качества плотной бумаге, я остановил свой выбор на цикле стихотворений зрелой есенинской поэзии "Персидские мотивы".
   - Чудненько, - пожал плечами философ, когда я сообщил о своем выборе; и затем он обернулся, выискивая глазами официанта, чтобы сделать заказ.
   За соседним с моим и философа столиком друг против друга расположились давно, еще до моего прихода в кафе, два несхожих господина: пожилой, небрежно одетый в мятый, будто бы с чужого плеча костюм, и молодой, элегантный аккуратный чистенький. Они играли в шахматы.
   Когда я, сделал сообщение философу о своем выборе и прочел название есенинского цикла, седой с лохматой прической господин повернул голову и долго внимательно глядел на меня, а затем, обращаясь к своему партнеру за шахматами, довольно громко и внятно произнес, ткнув пальцем в угол шахматной доски:
   - Я знаю, на этой клетке расположено поле Аполлона.
   Элегантный молодой господин с повышенным вниманием отнесся к этому известию и, словно пытаясь что-то разглядеть, долго смотрел на указанное лохматым пожилым господином место на шахматной доске.



              "Эти фигуры и ветки без листьев"
   "Эти фигуры и листья без веток, которые остается еще раз разглядеть, чуть выступающие в наступающей ночи"
   М. Фуко


   В 1913 году Капабланка поступил на службу в Министерство иностранных дел Кубы и получил направление в петербургское консульство. Вскоре после приезда в Петербург Капабланка сыграл гастрольные партии – по две партии с Алехиным, Зноско-Боровским и Дуз-Хотимирским. Одну из этих партий В.Н. Панов поместил в своей книге и прокомментировал.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 10
   Испанская партия.
   Капабланка – Дуз-Хотимирский
   Гастрольная партия, Петербург, 1913 г.
   25. e5!  ….  Серией изящных ходов Капабланка добивается заслуженной победы в этой партии.
   А вот как комментировал эту партию сам Капабланка в книге "Моя шахматная карьера": "Во время этой партии присутствовали помимо второклассных маэстро, двое из сильнейших игроков в мире, и они думали, что я допустил своего противника получить выигранную позицию. Они не видели моего двадцать пятого хода, который должен был изменить ход битвы в мою пользу".

   Из тетради "Читая Фуко"
   По-видимому, идея 25-го кадра-невидимки в кинематографе, которую высказали лишь в 50-х годах прошлого столетия, базируется на какой-то более древней "вещи"?
   Накануне быстро написав, ни разу "не споткнувшись", девятую главу-партию моей повести – уже на следующее утро, а именно 30 июля 2010 г., я "разыграл" главу-партию №10. Здесь сложности начались для меня с ее начала, с "дебюта".
   Конспект комментариев Василия Николаевича Панова к партиям Капабланки, краткими текстами которых с задачей зачина открывается в повести каждая глава-партия, он давно мною составлен. Выписанные из шахматной книги фрагменты пронумерованы, размещены по порядку, распечатаны на бумаге и, наподобие балочного каркаса строящегося здания, представляют прочный и наглядный план-структуру для дальнейшего моего повествования – но это подарок от драматургии шахматной книги В.Н. Панова. Это заранее заданные "первые ходы" к моим "70 партиям"; но дальше, уже со "второго хода" в них, все мгновенно усложняется. Перед литератором в такой момент предстает множество возможных персонажей и множество сюжетных линий. Требуется сделать среди них самостоятельный выбор: образно говоря, какими фигурами и, самое главное, как дальше "играть". Здесь литератор оказывается на самом разветвленном творческом перекрестке.
   В книге маэстро Капабланки "Моя шахматная карьера", являющейся его "завершающим ходом" с блеском проведенной им "испанской партии", и напечатанной перед значимым, но уже мало что решавшим матчем на первенство мира в Гаване в 1921 году с чемпионом Эммануилом Ласкером (поскольку исход этого матча был предрешен в силу достигнутой кубинцем непробиваемости в игре), относительно шахматного дебюта даны очень поучительные советы. Все рекомендации маэстро нет необходимости повторять, поскольку его знаменитая книга широкодоступна. Но одно основное положение, сформулированное в его книге и напрямую касающиеся метода творчества Капабланки, привести необходимо: "Цель этой маленькой книги заключается в том, чтобы дать читателю некоторое представление, во-первых, о многочисленных этапах, через которые я прошел, прежде чем достиг своей теперешней силы, а во-вторых, о моем методе игры в настоящее время, когда я сражаюсь с достойным противником".
   Произведение Аристотеля "Физика" стало моим любимым чтением вскоре после счастливой покупки в 1981 году четырехтомника в обложках песочного цвета с интелектуальными трудами греческого философа. Но, к сожалению, даже эту его работу я до сих пор не удосужился прочесть "от корки до корки". Я, обычно, читал текст "Физики" со страницы открытой наугад. Так я читал книгу много раз. Почему-то к аристотелевской "Метафизике" я был равнодушен (и до сих пор не переменил к ней этого отношение), хотя в учебниках философии пишут, что в этом написанном позже произведении философ изложил идеи "Физики" в более совершенном виде. Я немногое из прочитанного в "Физике" понимал, тем более так, как это предлагалось понимать в прилагаемых к четырехтомнику современных научных комментариях. Но, однако, благодаря именно этой книге Аристотеля о природе я приобрел возможность почувствовать удовольствие от чтения философских произведений, которые все-таки отличаются своеобразием построения и изложения от иных разновидностей текстов.
   Моему знакомству с трудами мысли Мишеля Фуко лишь год с небольшим. Оригинальный философ. Но читал я тексты его работ тоже выборочно, фрагментарно. Понял - взгляды, подходы его философии современны и весьма глубоки, а главное, самобытны.
   Так что, дело случая, - во время чтения аристотелевской "Физики", пришло желание создать образ Испанской партии, руководствуясь советами современной философии Фуко, и, вдобавок, стилизуя, насколько у меня это может получиться, образ "партии" под шедевр поэзии Сергея Есенина "Персидские мотивы". То есть захотелось сначала все невообразимо смешать и усложнить, а после (и это, наверно, главное!) из всего этого перемешанного добиться, на основе творческих принципов шахматной игры маэстро Капабланки, "выведения" образа в понимании достаточно простого и ясного. Что в действительности в итоге у меня получится из задуманного, я пока даже не пытаюсь угадать. Задан вектор движения моей литературной работе, но и только. То есть смогу ли я с первых ходов разглядеть "двадцать пятый" решающий ход в моей "Испанской партии", или пока мне такие вещи удаются недостаточно хорошо, или плохо, или вовсе скверно?
   Аристотель "Физика": "Прежде всего мы скажем о перемещении, так как оно есть первое из движений. Все перемещающее движется или само собой или другим".
   Капабланка "Моя шахматная карьера":  "Это отступление ферзя белые просмотрели…".

   Маленький рассказ 2
   - Итак, любознательный студент, – полистав страницы в книге и прочитав несколько "персидских" стихотворений Есенина, начал было беседу философ, – по ходу разговора я задам несколько вопросов, на которые вы предложите свои варианты ответов.
   Я решился и напомнил ему, что я не студент; и не известно, удастся ли мне когда-либо сдать успешно вступительные экзамены. Меня, в лучшем случае, можно было бы называть абитуриентом.
   - Да, да, помню, - усмехнувшись, кивнул головой философ и сделал из чашки глоток кофе, - не удивляйтесь, но только по этой причине я дал согласие на беседу. Студентам и так хорошо в теплой лекционной аудитории!
   Он оглянулся на шахматистов за соседним столиком.
   - Я хотел бы, чтобы наша беседа была иллюстрирована в лицах. Попросим этих мсье на приз разыграть на доске для нас Испанскую партию. Но прежде обозначим их именами. Выбирайте.
   Когда я сообщил, философ расплылся в улыбке и даже похлопал в ладоши:
   - Итак, седой лохматый господин и молодой джентельмен? Браво!
   Философ достал из кармана бумажник и извлек из него денежную купюру. И направился к столику, за которым находились игравшие в шахматы господа. Он сообщил им свое предложение.
   - При одном условии, - кивнул головой седой лохматый господин. – Если нам во время игры будет разрешено прислушиваться к вашей беседе. Мы не нищие и согласны заранее внести оплату за новое знание, которое услышим.
   С этими словами седой лохматый господин протянул оказавшуюся в его руке зажатую между пальцами золотую монетку.
   Удивленный философ обернулся ко мне, изобразив на лице гримасу крайнего изумления, показал небольшого размера, похоже, антикварную древнего чекана монету.
   - Фортуна? – засмеялся явно довольный сделкой философ, разглядев изображение на золотом с неровными краями кругляше. – По рукам, согласен с выдвинутым условием. Я даже готов за такую щедрую плату не просто побеседовать, но прочесть настоящую лекцию.
   Седой лохматый господин, хитро прищурившись, взглянул на меня и в знак своего согласия аккуратно сложил денежную купюру, которую философ положил на стол, и подсунул ее под край шахматной доски. Элегантный молодой джентельмен, скрестив на груди руки и откинувшись на спинку стула, молча с дружелюбной улыбкой наблюдал за переговорами.
   - Но, мсье, поскольку это будет уже лекция, - сделал предложение, что-то быстро соображая, философ, - то я предпочел бы более подходящую, чем кафе на бульваре, аудиторию и приглашаю всех слушателей к себе в мастерскую. Так я называю свой дом.
   Никто не возражал.
   Когда шахматисты поднялись, к ним подошла стройная девушка в темно-синем платье. Смуглая восточная с курчавыми черными волосами девушка была, вероятно, в чем-то схожа с есенинскими Шахразадой, Лалой, Шагине? Философ только тогда ее заметил. Я же с самого начала наблюдал за нею. Все это время она сидела за крайним столиком и, скучая, глядела в окно.
   - А-а,.. - ухмыльнулся философ. – Вот и наша придворная дама. Вас, милочка, тоже необходимо наделить именем. Назовем ее…
 Философ на миг задумался, затем "навинтил" на голову шляпу и первым направился к выходу.
   Девушка собрала шахматные фигурки в полотняный мешочек, взяла подмышку шахматную доску и пошла следом за лохматым господином.
   - Забавный старик, - шепнул мне философ, когда мы выходили из двери кафе. – И наша придворная дама нисколько не похожа на его внучку. Вот вам первый вопрос-задание моего представления интересующей вас темы – имя придворной дамы. В конце лекции будьте готовы правильно назвать ее.



                Объемы спутники

 "Это старинное продолжение не является лучшим...".
   В.Н. Панов


   В конце 1913 – начале 1914 года Капабланка давал сеансы и играл показательные и консультационные партии в Риге, Лиепае, Киеве и других российских городах. В начале 1914 года Капабланка приехал в Москву. За время московских гастролей Капабланка дал пять сеансов одновременной игры, провел две показательные встречи с российским маэстро Бернштейном и три консультационные партии. В общей сложности в Москве он сыграл 147 партий. Примечательно, что одновременно с Капабланкой по городам России гастролировал также и чемпион мира Эммануил Ласкер. В марте 1914 года оба шахматиста завершили свои гастроли; Капабланка и Ласкер прибыли в Петербург для участия в крупнейшем международном турнире.
   Из сыгранных в Москве Капабланкой гастрольных партий В.Н. Панов для своей книги выбрал одну – партию, выигранную кубинцем у гроссмейстера Бернштейна.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 11
   Ферзевый гамбит
   Бернштейн - Капабланка
   гастрольная партия, Москва, 1914 г.
   9. Фa4  ….  "Это старинное продолжение не является лучшим…" (Панов). 18. b3  ….  "Белые сознательно идут на образование проходной пешки у противника, надеясь ее выиграть" (Панов). 22. ….  с3  "Грозная проходная пешка решает судьбу партии" (Панов).

   Из тетради "Читая Фуко"
   Есть места, с которых литератору невозможно никуда сдвинуться: место преследует его, как окруживший и поглощающий объем-спутник. Неподвижно место, неподвижен и литератор. "Скажи, какой у тебя объем спутник…". Это как в пути: от попутчиков, едущих с тобой в одном купе, будет зависеть, какой будет дорога. Попутчиков не выбирают, а жаль! Хотя в этом правиле порой скрыты и приятные элементы непредсказуемости. И все-таки… это твое старинное место-продолжение не является лучшим. Внутри него все суетится, копошится, и, вроде бы, постоянно куда-то перемещается, но место всякий раз остается на месте!
   Капабланку критики упрекали, что он мало внес нового в теорию шахмат. Если принять условно, что придуманные теоретические новинки дебютов, расчеты новых вариантов - это и есть "движение" в шахматах, то, возможно, критики недалеки от истины. Но, как мне представляется, главное направление движения кубинского шахматиста было в другом – он открывал иное качество шахмат, их новые пространства - здесь его успехи огромны. Капабланка времен своей "испанской партии" колоссальным темпом осваивал и играл в другие, чем его современники, шахматы. Это общепризнанный шахматной общественностью, хотя и не слишком уясненный и растолкованный комментаторами факт творчества кубинского маэстро. Этот аспект "шахмат Капабланки" до сих пор мало изучен и почти никак не объясняется в доступной мне литературе. Осознание новизны игры Капабланки затруднено из-за не разработанности понятий "качество" и "пространство" шахмат. Здесь настоящим теоретикам, а не сужено мыслящим рациональным шахматным прагматикам-тренерам, ставящим во главу игры на клетчатой доске прежде всего спортивный результат, есть над чем подумать. В пространстве шахматных категорий существует белое пятно, пробел или провал знания, какая-то неведомая дорога, возможно, в еще один или во множественный так до сих пор и не исследованный "дремучий лес". Ведь не зря же существует расхожее мнение, что шахматы – это больше чем игра; игра лишь способ их существования или осуществления.
 Аристотель "Физика": "Так как природа есть начало движения и изменения, а предмет нашего исследования – природа, то нельзя оставлять невыясненным, что такое движение: ведь незнание движения необходимо влечет за собой незнание природы".
 Капабланка "Моя шахматная карьера": "Тщеславие я считаю неразумным явлением, но еще более неразумна ложная скромность, которая тщетно пытается утаить то, что само рвется наружу".
   Я готов согласиться с обоими собеседниками: движение есть способ существования любви.

   Маленький рассказ 3
   На бульваре философ долго пытался останавливать такси, но они почему-то, даже пустые без пассажиров, одно за другим проезжали мимо.
   - Карамбо, - на каком-то, возможно морских пиратов, языке ругался философ, в очередной раз беспомощно разводя руками вслед проехавшей, не сбавляя хода, машине.
   Так продолжалось минут десять, пока молодой джентельмен не прошел несколько шагов выше по бульвару и не обратил внимание философа на установленный рядом с местом, где находилась мы, дорожный знак, запрещавший остановку автомобилей. Пришлось нашей кампании немного переместиться.
   - Карамбо, как изменился город, - сердился философ. – Раньше здесь не было никакого знака, Впрочем, возможно я забыл про него?!
   По пути к новому месту он купил у цветочницы букетик фиалок и сам прикрепил его на темно-синее платье придворной дамы поверх ее округлой развитой груди. У девушки при этом на лице было флегматично-терпеливое выражение, и плотно были сжаты ее неподвижные сиреневые губы. "Что наблюдал Есенин, и о чем его "Персидские мотивы"? Неужели такова была Шагане?" - так размышлял я, наблюдая за происходящим рядом.
   Вскоре около нас затормозило такси. Машина была большая, мы все смогли в ней разместиться.
   - Милочка, поторапливайтесь, - "теребил" придворную даму философ, первым усаживаясь в автомобиль.
   Во время поездки философ (он находился впереди рядом с водителем) то и дело оборачивался, вел беседу то с седым лохматым господином, то с молодым джентельменом, то со мною; и с интересом поглядывал на сидящую с краю у дверцы темноглазую девушку; внимательно изучал ее повернутое в профиль лицо, а также ее руки, обхватившие и прижимавшие к груди шахматную доску. И что-то он, как мне казалось, замышлял.



                Инженерия


   На Петербургский международный турнир были приглашены шахматные мастера, которые за последние 20 лет занимали первые места в крупных международных соревнованиях, а также победители Всероссийского турнира 1914 года Алехин и Нимцович. Торжественное открытие турнира состоялось 1 апреля 1914 года. Участие в нем трех корифеев шахматного искусства – Ласкера, Капабланки и Рубинштейна – делало турнир выдающимся событием шахматной истории. Что было особенно важно для истории шахмат, организаторами турнира была сделана первая попытка организованного вмешательства в прерогативу чемпиона мира определять себе соперника в матче на первенство в мире. Им удалось достичь договоренности: победитель шахматного турнира в Петербурге считался кандидатом на матч за звание чемпиона мира. Организаторы надеялись, что Капабланка и Рубинштейн сыграют между собой в ходе турнира три партии и окончательно выяснят, кто из них должен сыграть с чемпионом Эммануилом Ласкером в матче на первенство мира. Организаторы полагали, что таковым окажется российский шахматист Рубинштейн. Но к их большому разочарованию Рубинштейн играл на турнире в Петербурге неудачно и не попал в финальную часть соревнования. Расходы организаторов турнира были очень велики. По этой причине цены на входные билеты для зрителей стоили столь же высоко, как и на концерты прибывшего в то время на гастроли в Россию знаменитого итальянского оперного певца Карузо. Чемпион мира Эммануил Ласкер получал за каждую сыгранную им на турнире партию 500 рублей золотом.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 12
   Испанская партия.
   Алехин – Капабланка
   Турнир в Петербурге, 1914 г.
   "В каждом отдельном дебюте есть тысячи вариантов. Возьмите, например, испанскую партию" (Капабланка "Моя шахматная карьера") . Будущему третьему чемпиону мира по шахматам Капабланке 25 лет. Будущий четвертый чемпион мира по шахматам Алехин в возрасте 21 год. "Это была первая турнирная встреча двух великих шахматистов – будущих чемпионов мира" (Панов). Оценивая игру Алехина в этой партии, Панов пишет: "…чувствуется неуверенность Алехина в борьбе против гениального кубинца… Игра на ничью против собственного стиля!" В будущем Алехину предстоит показать миру другую игру. Но в этой партии, по меткому замечанию философа Мишеля Фуко, "некоторые фигуры лишены внутреннего объема". 35. …. Фb3+. Ввиду неизбежного мата белые сдались.

   Из тетради "Читая Фуко"
   Вскоре после того, как Капабланка в 1921 году станет чемпионом мира, шахматы начнут быстро изменяться. Войдут в практику новые модернистские дебюты, на шахматной сцене появятся новые игроки. Но в 1914 году шахматы существовали в берегах, очерченных в первую очередь теоретическими идеями первого шахматного чемпиона Вильгельма Стейница, в пространстве, которое тогда представляло из себя область, если ее оценивать словами Мишеля Фуко, "не промеренную насквозь", пока во многом неизведанную, наполненную белыми пятнами неисследованных мест. Психологическое состояние Капабланки во многих его партиях до чемпионского периода, было схоже с азартом путешественника-первооткрывателя. Можно представить, что чувствовал он в России во время прогулок по Тверской улице в Москве или по главной линии Петербурга – Невскому проспекту. Пугающим чудом чудным, надо думать, казались ему во время переездов по России зимние заснеженные суровые русские леса, проносящиеся бесконечно долго мимо окон вагона стремительного в клубах пара, дыма и завихрениях снега несущегося курьерского поезда. Передвижение зимой по пространствам Росссии – магия. Неужели Капабланка не почерпнул ее на российских дорогах и не связал прочно со своим талантом "шахматного инженера"?

   Маленький рассказ 4
   За окном мастерской философа, в которое я не удержался и, отодвинув занавеску, выглянул, по небу ползли белые однотонные облака.
   - Не отвлекайтесь, будьте внимательны студент, - окликнул меня философ. - Вы в святая – святых и наблюдаете "инженерию", предваряющую каждую мою лекцию. Предстоящая партия, которую мы сможем наблюдать, обещает много интересного и поучительного.
   Посередине широкого рабочего стола, находящегося вблизи от окна, высилась гора виниловых пластинок в ярких цветных пакетах.
   - Наводил порядок. Приобрел новейший проигрыватель для современных носителей звукозаписи и решил обновить фонотеку, - объяснил мне философ и небрежно столкнул со стола "гору".
   Падая, некоторые пластинки разлетелись в стороны по полу комнаты.
   - Милочка, подойдите сюда, ставьте шахматную доску, и помогите мне с уборкой, - обратился философ к девушке, указывая на сброшенные под стол на пол пластинки.
   Придворная дама разместила по центру очищенной столешницы шахматную доску и высыпала рядом с нею из полотняного мешочка фигурки старинной диковинной резьбы.
   - Милочка, поторапливайтесь, - теребил девушку философ и вручил ей салфетку и щетку для смахивания с мебели пыли.
    Поскольку девушка не спешила, не сразу уяснив, для чего необходима была щетка, философ показал, как правильно производить уборку в его мастерской.
   - По окончании лекции победителю в Испанской партии будет вручен приз - сварим для него чашечку кофе, - сообщил мне философ. - Схожу на кухню, и сделаю необходимые приготовления,



                Призраки и наваждения


   Капабланка жил в эпоху модерна: во времена пышного расцвета культуры модерна и ее медленного, но закономерного увядания. Влияний стиля культурного модерна не избежали и шахматы.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 13
 Ферзевый гамбит.
   Капабланка - Бернштейн
   Турнир в Петербурге, 1914 г.
   Сначала в этой партии появляется "призрак": 6. … е5? "Антипозиционный ход, что блестяще доказывает Капабланка" (Панов). За ним следует "наваждение": 23. Фd8+  ….  "Глубокое позиционное чутье Капабланки позволило ему быстро добиться стратегически выигрышной позиции, но здесь он не находит кратчайшего пути к победе…" (Панов).
 Все-таки наступает кульминация: 30. h3! ….  "Гвоздь комбинации. …Капабланка считал, что это "одна из самых длинных и красивых комбинаций, встречавшихся когда-либо" (Панов) . 46. Крf3. Черные сдались. Партия получила первый приз за красоту. Однако, за красоту призраков или наваждений?! Нет простых ответов в шахматах. Вот как пытался ответить на этот вопрос сам Капабланка в книге "Моя шахматная карьера": "6. … е5. Этот и несколько следующих ходов черных составляют систему защиты, детально разработанной D-r Бернштейном. В одной из наших партий …он уже играл против меня таким образом, и тогда партия закончилась ничьей, после того как я плохо сыграл в дебюте, упустив развить своего ферзевого слона".

   Из тетради "Читая Фуко"
   Слушал музыку вальсов Штрауса из "Сказок Венского леса". Легко представить, как движутся сообразно звучащей музыке фигуры, танцующие вальс. При достаточной толике чуткости во время чтения талантливо художественно написанного литературного произведения воображение ловит или угадывает движение фигур речи. Сколь близки аналогии движений фигур музыки и речи с ходами фигур на шахматной доске? Если они достаточно близки, то тогда можно утверждать, что понятие фигуры в шахматах не замыкается на образах статуэток белого и черного цвета, вырезанных из дерева или отлитых из пластика.
   Сегодня 10 июля 2010 года я разглядывал рисунок П. Клее "Бегство впереди себя", и, кажется, всматриваясь в этот рисунок, в какой-то момент я понял о каком расширении понятия "фигуры" может идти речь. Так синтез искусств, организуя взаимодействие, позволяет проникать в глубины другого. Один вид искусства в отношении другого вида часто выступает в роли "ябедника" и может разоблачить чьи-то тайны, при этом упорно помалкивая о своих. Однако, литератору интриговать с искусством неприлично? Ну, тогда хотя бы просто выслушать "говорящих" и после не разбалтывать никому об услышанном. Терпение, и тогда писателю можно научиться полезному общению с другими искусствами помимо литературы.
   Звучат вальсы Штрауса из "Сказок Венского леса". Кружатся по навощенному паркету танцующие парочки. Или это уже не паркет, а клеточки шахматной доски? Да, нет же, это строчки только что написанного литератором текста!

   Маленький рассказ 5
   Философ вышел на кухню для проведения каких-то необходимых для процедуры лекции подготовительных действий, а все оставшиеся в комнате занялись кто чем.
   Я наблюдал присутствующих в мастерской.
   Седой лохматый господин долго ходил подле шкафов с книгами, пристально вглядываясь в надписи на их корешках. Потом выудил с полки томик в обложке песочного цвета. Я поспешил подойти ближе к нему и разглядел на титульном листе название этой книги. Он перелистывал страницы "Метафизики", быстро пробегая по ним глазами, и, кажется, находился в состоянии большого удивления.



           Ясны и Явны (Театральный субъект)


   Не надо забывать того, что Капабланка был современником эпохи шахматного модерна; поры его расцвета, творческого роста и умудренной теоретической зрелости шахматного модерна. Одной из самых колоритных фигур этой эпохи являлся уроженец Риги "хитроумный", по выражению Эм. Ласкера, шахматист, - игрок и самый крупный теоретик гипермодернизма, - Арон Нимцович.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 14
   Испанская партия.
   Нимцович - Капабланка
   Турнир в Петербурге, 1914 г.
   13. 0-0  0-0  "Белые выиграли пешку, но зато отстали в развитии и передали инициативу противнику", - оценил в своей книге сложившуюся на шахматной доске позицию В.Н. Панов. 26. … Ф:d4  "Конец партии не требует комментариев. выигрыш черных – вопрос времени. …Простые по виду ходы являются в сущности очень сложными, и все они подчиняются выработанному плану. Такие партии, в действительности, чрезвычайно трудны и глубоки, и лишь знаток может оценить их в полной мере", - написал Капабланка, в комментариях к этой партии в книге "Моя шахматная карьера". После 42 хода белых Нимцович признал свое поражение.

   Из тетради "Читая Фуко"
   Сущность парадокса творчества, в том числе и шахматного, кроется в физике или в природе творчества – гений искусства и автор не тождественны. Игра шахматиста – плод "взаимоотношений" гения и автора. Всего-то? А разве этого мало? Не быть эгоистом и не поддаться соблазну перепоручить игру другому. В игре, отраженной на доске лишь знаками передвигаемых шахматистом фигур, всегда в наличие, в динамично изменяемой пропорции смешивания, две струи. Сколько сложностей! А навстречу гению и автору, сталкиваясь с ними, движется нечто подобное. Природа глубока… Кто автор? Откуда гений? Что такое искусство? И для чего все?
   Как никто другой, гроссмейстер Нимцович был знатоком глубинных механизмов технических приемов, с помощью которых реализуется на шахматной доске искусство позиционной игры. И раз за разом он, встречаясь за шахматной доской с кубинским мастером, уступал Капабланке именно в искусстве позиционной игры. Парадокс, к объяснению которого, возможно, удалось приблизиться русскому литератору Михаилу Пришвину, написавшему у себя в дневнике: "Бывало мы, любознательные мальчики, ломали наши игрушки и всякие подарки даже часы с целью узнать что там внутри. Так точно и в школах в старое время учили нас обращаться с природой. Выведут в поле, мы возьмем по цветку и ну обрывать лепестки и считать сколько у цветка лепестков, сколько тычинок пестиков какая чашечка и т. п. А в общем, с цветами получается то же самое что с детской игрушкой разломан, ощипан образ исчез – и нет ни цветка ни игрушки".
   Вероятно, при объяснении выше указанного парадокса можно было бы вспомнить и о такой банальности, как сравнение дара Моцарта и Сальери. Но только это расхожее сравнение уж до крайности банально и умудряется никому и ничего не объяснить, кроме констатации очевиднго факта – плоды трудов этих двух композиторов различны.
   С моей точки зрения, т.е. литератора пока еще лишь осваивающего писательское ремесло, Капабланка и Нимцович проявили два полярных подхода к шахматной партии; если желаете, два различных выходящих за рамки шахмат мировоззрения. Которое верно сформулировать, даже при бросающейся в глаза разнице в игре шахматистов, не так просто; более всего оно по контрасту напоминает два цвета шахматных фигур – белые и черные. Нимцович старался строить игру на путях тщательного исследования законов шахматных позиций, глубокого знания их составляющих элементов; тогда как Капабланка, похоже, постигал шахматную партию цельно в образе. "Темный лес хорош в яркий солнечный день, – тут и прохлада и чудеса световые: райской птицей кажется дрозд или сойка, когда они, пролетая, пересекут солнечный луч; листья простейшей рябины в подлеске вспыхивают зеленым светом, как в сказках Шехерезады" (Пришвин).
   Что общего было в игре на клетчатой доске у обоих шахматистов - Нимцовича и Капабланки – это выразительная, подлинно художественная театральность сыгранных ими партий.



                Разменный вариант


   "Тонким стратегом" назвал Яновского чемпион Эммануил Ласкер, в своей оценке шахматистов, которую он составил для одной из российских газет, освещающей в печати ход петербургского шахматного турнира.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 15
   Испанская партия.
   Капабланка – Яновский
   Турнир в Петербурге, 1914 г.
   6. С:c6  ….  "Редкий случай применения Капабланкой разменного варианта! Как мы видели в партии №6, Капабланке однажды пришлось выдержать сильнейшую атаку Яновского, и, несомненно, он проникся уважением к тактическому мастерству своего противника. В разменном же варианте черным трудно перехватить инициативу... Атака белых на ферзевом фланге развивается легко и естественно" (Панов). 31. Фс6. Черные сдались.

   Из тетради "Читая Фуко"
   Стоят ли "Персидские мотивы" Сергея Есенина вровень ноздря в ноздрю с любимой и ценимой мною поэзией Александра Блока? Этого я не знаю; но именно "Персидские мотивы" заводят Есенина в поэтический ресторан Блока. Ненадолго. Вскоре он вновь отдаст дань кабаку: речь, конечно же, о поэтическом кабаке, где хмелеет голова не от водки, а поэзией. Я давно вывел для себя, что приемником Блока в русской литературе должен был стать, но не стал Михаил Пришвин. Почему? Поэзия, знаменосцем которой, наследуя Михаилу Лермонтову, являлся Александр Блок, через белый стих и иные возможные пути стремилась уйти в прозу. По-видимому, для поэзии законами развития слова, языка, русской литературы и сменой времени было предначертано совершить путь из блоковского поэтического ресторана в пришвинский лес. Впрочем, дальше лежал ее путь, но через лес. Провел ли ее Михаил Пришвин через лес? Скорее всего, он встретил ее и спрятал в лесу. Поэзия Есенина уходила, звала в степь, в песню. Насколько верны мои интуиции о возможных, но так и не пройденных путях русской поэзии? Лишь практика в силах дать ответ: дорогу осиливает идущий.
   Подтверждением силы практики мне представляется путь, проделанный в полях философии Мишелем Фуко. Тоже, как и есенинский поэтический путь, дорожка проторенная французским философом не получает в его трудах завершения.

   Маленький рассказ 6
   Придворная дама присела около стола на корточки, отложила в сторону щетку и подняла одну из лежавших на полу пластинок, которая при падении выпала из конверта. Глаза ее при этом были широко раскрыты, на лице проступало явное большое любопытство.
   Я был удивлен перемене произошедшей в прежде невозмутимо-флегматичном облике девушки. Выражение ее лица становилось все более восхищенным, по мере того, как она, легонько покачивая, рассматривала пластинку. На толстых сиреневых губах девушки впервые возникло некое подобие улыбки. Вероятно, она увидела отражение своего лица на литой поблескивающей поверхности винилового диска? Что еще можно было узреть на антрацитно черного цвета кругляше из пластмассы?
   Придворная дама заметила, что я за ней наблюдаю. Моментально сбежала легкая улыбка с ее лица. Быстро девушка опустила (положила) пластинку рядом с собою на пол, быстро оглянулась на лохматого седого господина, который все еще листал страницы книги в обложке песочного цвета, и принялась поспешно складывать (собирать) в стопку разбросанные перед столом на полу пластинки. Потом, покончив с этим делом, она прихватила полюбившийся ей диск в одну руку, и со щеткой в другой руке прошлась по комнате, смахивая пыль с мебели, как тому учил ее философ,
   Я ждал, когда молодую придворную даму снова можно будет увидеть в нейтральной точке этого колеблющегося перехода, когда она снова станет для меня зримой. Увлекающаяся особа!



                Штурм королевской крепости

                "Сколько голов – столько умов".
                Афоризм


   В 1911 году на момент начала грандиозного турнира "сильнейших" в испанском Сан-Себастьяне Капабланка, для которого это соревнование было международным дебютом, воспринимался существовавшей в шахматном мире системой шахматистов-профессионалов, как выскочка. К окончанию турнира в Сан-Себастьяне он превратился во "всеобщий переполох". Всего через несколько лет ко времени, когда в 1914 году стартовал турнир в Петербурге, престижнейший по составу учавствовавших в нем шахматистов, Капабланка уже числился одним из претендентов на шахматную корону, был молодым грозным соперником для главы и отца системы профессиональных шахмат Эмануила Ласкера, второго действующего после победы над великим Стейницем чемпиона мира.
   Панов для своей книги в число 70 избранных включил две шахматные партии Капабланки, которые закончились для кубинского мастера поражением (№16 и №36). Обе партии были сыграны Капабланкой в России. Сходство в них причин его проигрыша, которые лежат, по-видимому, не в сфере игры, а в характере шахматиста, - говорит о многом. Первую из этих двух партий Капа проиграл, будучи молодым и неискушенным соискателем чемпионского звания, вторую – в ранге чемпиона мира, непогрешимого в игре, длительное время никому не проигрывавшего. Эти две партии для драматургии книги В. Панова (в основе творческого метода которого при написании этой книги положено кредо - больше показывать события на шахматной доске, чем обсуждать их) имеют важное значение.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 16
   Испанская партия.
   Ласкер – Капабланка
   Турнир в Петербурге, 1914 г.
   После сорок второго хода белых Капабланка признал свое поражение в этой партии.
   Ласкер был эрудированным человеком; помимо шахмат он увлекался философией и считался тонким спортивным психологом. "Порхавший" на крыльях удачи после череды быстрых успехов кубинец был беспечен накануне этой партии. Капабланка единолично лидировал в турнире на момент начала партии с Ласкером. Сорок два хода понадобилось действующему чемпиону мира Эмануилу Ласкеру для выигрыша в лучшем стиле партии у молодого соперника. "По воспоминаниям Романовского, наблюдавшего эту историческую партию, по окончании ее раздались аплодисменты. Чемпион мира встал и сейчас же удалился. Капабланка продолжал сидеть за столиком. Его смуглое лицо побледнело, глаза были полузакрыты" (Панов).
   Эта партия, похожая на беспечную прогулку молодого шахматиста к бастионам королевской крепости, имела долгие далекие последствия: победа в ней позволила Ласкеру на несколько лет отсрочить встречу с Капабланкой в матче на мировое первенство. Впрочем, по общему мнению шахматистов и любителей шахмат, список призеров турнира в Петербурге в 1914 году показал реальное соотношение сил на тот момент в шахматном мире: Ласкер, Капабланка, Алехин.

   Маленький рассказ 7
   Когда философ вернулся, придворная дама уже закончила уборку. Девушка стояла посередине комнаты и вертела в руках, внимательно разглядывая, вынутый из бумажного пакета угольно черный виниловый диск, поверхность которого при легком покачивании играла радужными отблесками.
   Проходя мимо девушки, философ небрежно обронил:
   - Милочка, если вещь вам нравится, то примите ее от меня в подарок.
   Девушка признательно глянула на него и не проронила ни слова благодарности.
   Философ принес под мышкой средних размеров задрапированную газетными листами картину в раме, в другой руке он держал корзиночку, в которой рядком стояли бутылочки, наполненные газированным освежающим напитком. Корзинку он передал мне, предложив откупорить для каждого из присутствующих по бутылочке.
   Философ поставил у стены два стула и на них поместил картину, повернув ее обратной стороною к находящимся в мастерской. И после этого, чуть пафосно, потирая руки, обратился с призывом к шахматистам устраиваться за шахматной доской:
   - Прошу вас! Мы ждем от вас увлекательной партии. Разыграйте цвет фигур.
   Седой лохматый господин, который все еще находился возле книжных полок, оторвался от увлекшего его чтения, закивал головою и вернул на место томик в обложке песочного цвета. Поспешил к столу.
   - Функция, которая представляет объект, определяет, чтобы вы во время чтения лекции находились вблизи друг от друга, - обратился философ ко мне и придворной даме. – Присядьте на этот мягкий диванчик.
   Диванчик, действительно, оказался мягким, но был тесноват для двоих. Подаренную философом пластинку девушка держала на коленях, а сверху на поверхность диска, подобно тонарму проигрывателя, наложила вниз ладонью руку.
   Философ подошел к шахматистам, уже выполнившим первые ходы Испанской партии. И вскинув руку, трогая свой подбородок указательным пальцем, подперев локоть ладонью другой руки, он, повернувшись ко мне, произнес первые слова лекции:
   - Это игра!
   - Это борьба.
   Философ кивнул и кинул взгляд на часы.
   - Пора!
   Он решительно быстрым шагом приблизился к расположенному на стульях полотну и, сбросив с него газеты, развернул картину изображением к присутствующим.
   - Те мысли, что я представляю сегодня вашему вниманию, могут показаться слишком незначительными: так, мелочь, мимолетный опыт анализа, основные линии которого лишь смутно просматриваются (угадываются).
   Изображение на полотне мне было знакомо. Ранее по репродукциям картин я имел возможность познакомиться с творчеством знаменитого испанского живописца Веласкеса. Это была репродукция всем известного полотна испанца, но вовсе не "Менины", как я до начала лекции предполагал, а другой его картины - "Сдача Бреды". В еще не прочитанной философом лекции о словах и вещах обозначилась интрига…



                Классы в пространстве

   "Художник стоит слегка в стороне от картины. …может быть, ему нужно добавить последний мазок, но возможно, что не проведена еще первая линия".
 М. Фуко


   Австрийский гроссмейстер Шпильман, который в 1911 году исполнял роль организатора на супер-турнире в испанском Сен Себастьяне и, вопреки многочисленным возражениям именитых шахматных маэстро, настоял на участии в турнире юноши Капабланки, писал о выборе шахматистом того или иного дебюта: "Не так уж важно избрать объективно наилучший вариант: гораздо важнее понимать избранное начало и владеть им".
   Капабланка считал, что в 1914 г., он полностью завершил свое шахматное развитие.
   Вот фрагмент из книги В Панова из состоявшегося в 1914 году диалога между российскими шахматистами: "Но ведь чемпион мира – Ласкер", - удивился Романовский. "Скоро чемпионом станет Капабланка", - уверенно ответил Алехин".
   Консульская служба в Петербурге для Капабланки кончилась вместе с шахматным турниром. Капабланка отбыл из Петербурга. Направившись в Шербург, он по пути делает для выступлений остановки в Берлине и Париже. "…Внезапно осуществился его первый "матч" с Ласкером. Один богатый любитель пожертвовал сто марок как приз. В июне 1914 г. в Берлине состоялся блиц-матч Капабланка – Ласкер из десяти партий, причем все они должны были кончиться в течение 45 минут! Победил Капабланка 61/2:31/2" (Панов).
   Из Шербурга Капабланка в июле 1914 г. отплыл в Южную Америку. Одну из гастрольных партий, проведенную (сыгранную) Каппой в Буэнос-Айресе, отобрал для своей книги В.Н. Панов.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 17
   Отказанный королевский гамбит.
   Капабланка – Молина и Рунс
   Гастрольная партия, Буэнос-Айрес, 1914 г.
   "Партия - прописи", демонстрирующая высочайшую позиционную технику маневрирования Капабланки в миттельшпиле и безукоризненную точность его игры в эндшпиле. Но, поскольку в книге Панова эта партия кубинца расположена после проигранной Ласкеру в Петербурге, то поэтому партия похожа на пересдачу экзамена нерадивым школьником или на дополнительный штрафной круг для допустившего промах в стрельбе лыжника - биатлониста. "Единственный раз в жизни избрал Капабланка, играя белыми, королевский гамбит" (Панов). Но, независимо от выбора дебюта, игра Капабланки, по его собственным словам, "доставит удовольствие и любителю и знатоку"! Победа белых над черными на 39-ом ходу.
   В 1919 году Капабланка в своей первой книге "Моя шахматная карьера", описывая годы своего шахматного развития, сделал интересный и позже полностью оправдавшийся прогноз: "…Я стал более опытным, что несколько повлияло на мой стиль, но я убежден, что дальнейшее совершенствование моей игры в одном отношении вызовет соответствующее ослабление в другом. Может быть, выиграть у меня партию станет еще труднее, но зато понизится моя способность преодолевать упорное сопротивление". Речь в книге кубинца идет, надо думать, о гармонии, постижению и следованию законам которой всегда была подчинена его игра; в 1914 году он был на пути восхождения к вершине гармонии шахматной игры; в 1919 году он уже пребывал на ее "вершине".

   Из тетради "Читая Фуко"
   Если кто-то не знает, первая глава книги "Слова и вещи" Мишеля Фуко называется "Придворные дамы". Она начинается с необычного и своеобразного описания картины "Менины" испанского живописца Веласкеса. У Фуко первая глава "Слов и вещей" написана, на мой взгляд, длинноватой, поэтому я несколько раз переписывал за философа эту главу, самобытные получились конспекты. Кстати, очень распространенный прием обучения начинающего творческий путь литератора; в какой-то книге я прочел, что Антон Павлович Чехов в юности таким обучением не пренебрегал. Переписывал на свой манер страницы из романов Льва Толстого! Перед тем, как перечитать "Слова и вещи" я теперь первым делом достаю тетрадки со своими конспектами. Вот, к примеру, фрагмент таких записей в тетради:
   "В начале ХХ века быстро менялся мир, менялись и шахматы. Невежеством становилось очень многое из того, что еще каких-нибудь десять лет назад полагалось и утверждалось в пространстве шахмат. Первыми подверглись разрушению и изменениям сами границы представления о шахматах и шахматном пространстве.
   Последние годы были разорваны переломом, который сокрушил прежнюю шахматную мысль; тогда огромные круги, где заключалось подобие, распались и раскрылись, чтобы могла развернуться картина тождеств; и эта картина в свою очередь разрушается – знание включается в новое пространство. Этот перелом в шахматах столь же загадочен в своей первооснове, в своем изначальном разрывающем вторжении, сколь и тот, что отделяет круги от порядка. Но откуда же берется эта неожиданная подвижность диспозиций, перемена их способа бытия? Как это случилось, что шахматная мысль отдаляется от мест, где она некогда обитала. Какому событию или какому закону повинуются эти изменения: шахматы внезапно перестают восприниматься, описываться, выражаться, характеризоваться, классифицироваться и познаваться прежним способом; знанию предстают существа совсем иные? Это глубокое открытие в пространстве непрерывностей, если уж браться за его тщательный анализ. Общее пространство шахмат -- это уже вовсе не пространство неисчислимых порядков, тождеств и различий, универсальных характеристик ансамбля шахматных фигур, внутренние связи которых наполняют подчинение признака функциям, изменяя при этом в каждой из них свои собственные очертания".

   Маленький рассказ 8
   Философ читал лекцию на французском языке. Что было делать мне, не учившемуся в университете, ведь писать по-французски я не умею? Пришлось проявить смекалку и попытаться записать хотя бы главные мысли лекции на языке мне более привычном.
   Конспект (вольное переложение лекции  на мотивы романа Андрея Белого "Петербург"):
   "Перед ним поблескивало пятно, - так странно багровело в воздухе, - столб багрового воздуха тянулся к окну. Единым движением сдвигались в центр предметы: платяной шкаф скользил легче пушинки, стол расплясался танцовщицей по сцене, стул летел вверх ножкою. Думал позвонить, открыть дверь, пригласить Оксану Петровну; видел ее простенько одетой, он ее ладошку пожимает. С законченным и целым удивлением, радостью, с широко открытым ртом взирать, взглядом очерчивать бесхвостую комету, Оксану Петровну: "У меня, убедитесь, слезы в глазах". И объяснять, развевая в пространство багровое пятно, кругом поблескивающее. Так говорить, кажется, вслух, мешковато, бросая словами, липко пальцами, безбородо собранные щепотью с губ".



                План защиты

 "На одно мгновение он неподвижно застыл между полотном и красками. Руку мастера удерживает взгляд… События развернутся между кончиком кисти и острием взгляда".
 М. Фуко


   Первая мировая война, которая с лета 1914 года бушевавшая на полях Европы, парализовала шахматный спорт. Ласкер был на четыре года закупорен в блокированной Германии. У претендента на шахматную корону Капабланки было много времени для подготовки к матчу с чемпионом. Турнир в Нью-Йорке не был сильным, но давал ему возможность тренироваться и шлифовать свой стиль.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 18
   Ферзевый гамбит.
   Капабланка - Шредер
   Турнир в Нью-Йорке, 1916 г.
   Шредер, играя партию с Капабланкой, не был точен в позиционной защите: за что очень быстро поплатился. Партия на 30-ом ходу завершилась победой Капабланки. "Интересно стратегическое сходство этой партии с предыдущей" (Панов). Партия получила второй приз за красоту.

   Из тетради "Читая Фуко"
   В чем сложность моей "Испанской партии" части второй повести "70 шахматных партий"? С литературной стороны – добиться ритма. Каждая глава второй части должна быть похожа на "копье", подобное лесу частокола копий испанского войска на картине Веласкеса "Сдача Бреды"; а с "шахматной" стороны – моему письму необходимо хотя бы в малой степени напоминать читателю о филигранной точности шахматной игры маэстро Капабланки. Так мне диктует образ "испанки". Приходится подчиняться. Семь потов мало будет, пока напишешь, дойдешь до сути… Сначала поймешь "что", потом уже "выводишь" требуемое на чистый лист. Первая моя повесть "С фонарем на шее" "рождалась" иначе – потоком, экспромтом, мгновение и готово предложение; следующее мгновение – новое предложение… У каждой повести свой характер, норов, судьба. Попробуй с ними справиться, каждой из них ведь необходимо угодить. Как дети малые они мне… Интересно, а я для них? Что они скажут, когда научатся говорить? Но это я так, блажу, для разрядки… Заканчиваю свой сегодняшний литурок и сейчас пойду на набережную реки Иртыш: пробегу для моциона несколько километров вдоль берега реки и искупаюсь – середина августа, стоят последние теплые летние деньки. Потом, вечером позанимаюсь еще литуроками, продолжу работу над "испанской" повестью. Столько еще непонятного, ненаписанного!
   Кстати, я хотел бы, чтобы мои повести "дружили" друг с другом, а потому для установления такой связи между моей второй повестью "Проектом ЛАНШ" и "70 шахматными партиями" желаю сделать на странице этой главы-партии следующее, вероятно эпатажное, предположение. Но, сам себе думаю, что это вполне разумное предложение, – почему бы не открыть в усадьбах музеях писателей и поэтов лотки с канцтоварами, где будут продавать чернила, приготовленные на воде из водоемов, располагающихся в этих поместьях. Я бы точно "прикупил" такой товар и уже не с клавиатуры компьютера, а перьевой чернильной ручкой стал бы писать свои литературные тексты. Или такие чернила возможно теперь где-нибудь приобрести? Вот подсказал бы кто. Кому-то из читателей, наверно, непонятен смысл связи этого предложения с другой моей повестью, но тогда уж прочтите вторую главу "Проекта ЛАНШ"?
   Просил бы, если это законодательно возможно, считать публикацию этой повести патентной заявкой на изготовление сувенирных литературных чернил из водоемчиков литертературных усадьб русских писателей и поэтов, и предложить дому-музею павлодарского поэта Павла Васильева, если возникнет желание, воспользоваться патентными правами, при условии употребления средств на популяризацию творчества павлодарского поэта и на издание его книг. Город Павлодар расположен на высоком берегу реки Иртыш, вода в реке хорошая и пригодна, надо думать, для изготовления настоящих "васильевских" чернил.
   Павла Васильева называли вторым Есениным. Расстреляли Павла в 1937 году. Но сравнение Васильева с Есениным не совсем точно. Был равный Сергею Есенину русский поэт из Павлодара Павел Васильев. В начале XX столетии над Россией зажглись две ярких звезды народных поэтов Сергея Есенина и чуть позже Павла Васильева. Светлая им память!

   Маленький рассказ 9
   Продолжение конспекта (вольное переложение лекции философа  на мотивы романа Андрея Белого "Петербург"):
   "Кажется, так говорил; постылый ненавидел, уставился прямо в очи к ней. Бывает незаконченное. Но кавалеры все, конечно, принимают противоположности за начала. Опустилась, ткнула обидчивого человека: Оксана Петровна сделала жест, -
 явствовало, чтобы отстал. Оксана Петровна произнесла фразу: "Как? Вы не знаете?.." Поставила она неуместный вопросительный знак с видом решительным - с таким видом артистичным. Но постоялец ее талантов не намеревался оспаривать. Он спросил всего-навсего: "Стыдитесь?.." Взгляд сожаления, снисхождения были сняты им с ее лица. Решительно, она во второй раз раздражалась: "Мне будет скучно. Но все равно: говорите со мною..." Постоялец, естественно, заподозрил повтор и разговаривать не стал. И казалась Оксана Петровна сшитою из принадлежащих ей качеств и только ей свойственных принципов".



                Фланговые маневры


   Василий Николаевич Панов отвел много места в своей книге для цитирования высказываний кубинского шахматиста: "Капабланка так характеризовал свои партии 1915 – 1916 гг.: "Проводимые в них планы широко задуманы, но основательны, расчет ходов очень далек, комбинации, как сложные, так и короткие, и всевозможные маневры являются по большей части лишь тактическим оформлением проводимых стратегических планов. В каждой партии ярко выступает общая идея, наличие которой в игре маэстро является величайшим достоинством. Все замыслы реализуются очень точно".
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 19
   Ферзевый гамбит.
   Яновский - Капабланка
   Турнир в Нью-Йорке, 1916 г.
   10. Cd2  Cd7! "…глубокими и неожиданными позиционными маневрами и замечательна игра Капабланки!" (Панов). 22. f4 b5  "Капабланка так излагал план своей дальнейшей игры: надо угрозой b5-b4 приковать белые фигуры к защите ферзевого фланга, а затем прорваться на королевском фланге ходом g7-g5 и перебросить свои ладьи на вскрытую вертикаль "g". Атакуя затем на королевском фланге, в подходящий момент осуществить новый прорыв на ферзевом фланге путем b5-b4. Этот план он осуществил как по писаному" (Панов). После 46-го хода черных белые сдались.

   Из тетради "Читая Фуко"
   10.05.2011 г. Должен признаться, что приходится мне (так сложились жизненные обстоятельства, некоторые подробности о них в третьей части повести) одновременно заниматься письмом и "Испанской партии", и "Ферзевого гамбита": что-то смахивающее на сеанс одновременной игры у шахматистов. Впрочем, шахматисты играют даже и сеансы "вслепую". Я вскоре заметил, что эти две партии "вступили" в самостоятельное не зависящее от меня взаимодействие - взаимоотношения. Занятно, занятно!.. Еще один урок для литератора: не желаешь "соавторов", пиши от А до Я только одну "вещь". Треугольники, квадраты, тетраэдры, додекаэдры. Впору Пифагора и Платона на помощь звать. Впрочем, припомнилась книга Гейзенберга. Да-да, литератору и у физика-теоретика есть чему поучиться. Природа объединяется повторяющимися структурами; она охватывает литературу, физику, философию, людей. Литератору ХХI века надо уметь различать, чувствовать контуры зарождающейся новой литературы. Здесь, конечно, речь идет не о вечно суетной беллетристике. "Уже говорилось …о новой дисциплине — квантовой механике, призванной позднее занять место старой ньютоновской механики, хотя ее контуры вырисовывались лишь пунктирно. … наши усилия были сосредоточены не столько на том, чтобы вывести верные математические соотношения, сколько на том, чтобы угадать их, исходя из предполагаемой аналогии с формулами классической теории…" (Гейзенберг). Впрочем, об этом – о физике, информатике, литературе – в другой, пока еще не написанной мною книге. Слово слову – разнятся. Умно дискутируют. В век помеси телевидения и информатики вознамерились отменить в школе литературу. Пытаются произвести подмену слов. "Шагане, ты моя Шагане…" (С. Есенин). Я готов рассказать тебе... в поле.
    Главное в моей повести - вопросы современного обучения литератора (точнее, самообучение моей персоны), помочь которому в этом сейчас мало кто не только желает, но и (успокойтесь, недоброжелатели и сплетники!) способен. Язык (друг и основной помощник литератора) мало исследован, нет доступных современных вразумительных рекомендаций для литератора, работающего все также по старинке за письменным столом над текстами своих произведений, о достойных способах общения с партнером-языком. В многочисленных руководствах с громкими названиями "Как написать свою книгу?" читаешь то советы механистической тарабарщины, то натыкаешься на оголтелую (граничащую с окультизмом?) мистику. Сегодня с удовольствием прочел "……" Умберто Эко. В результате от чтения горькая усмешка над разостланным перед начинающим писателем впечатляющим "пейзажем" литературной современности. Такой, понимаете ли, сотканный совсем не персидский, а словно из проволок оцифрованного мира, ковер.



                Контратака Маршалла


   Капабланка 1917 год провел на Кубе, посвятил много времени, чтобы освоить курс современной шахматной теории. "Он уже со времен победы над Маршаллом в 1909 г. следил за теорией, обсуждал с Алехиным дебютные проблемы, а в 1915 г. даже опубликовал анализ открытой системы испанской партии" (Панов). Четвертым и решающим экзаменом по теории и практике шахмат для молодого претендента на чемпионский титул явились его партии с Маршаллом на турнире в Нью-Йорке в 1918 году.
   "Система" шахматистов-профессионалов в лице Маршалла предприняла едва ли не последнюю свою попытку остановить восхождение молодого кубинца к шахматному Олимпу.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 20
   Испанская партия.
   Капабланка - Маршалл
   Турнир в Нью-Йорке, 1918 г.
   Капабланка объявил черным мат на сороковом ходу. Тщательно подготовленная и несколько лет хранившаяся в тайне домашняя заготовка, примененная в этой партии Маршаллом против Капабланки, вошла в золотой фонд шахматной теоретической мысли под названием "атака Маршалла". 7. ….  0-0  "Этот и последующие ходы черных явились теоретической новинкой, заготовленной Маршаллом специально для встречи с Капабланкой, почему он свыше двух лет до этой партии держал свое открытие в секрете!" (Панов). 9. e:d5  ….  "Твердо веривший в свою счастливую звезду молодой Капабланка, по его признанию, прекрасно понимал, что "попадается" на специально подготовленную для него противником новинку, но был убежден в своей способности отбить любую атаку" (Панов).  32. К:с3  …. "Редкий случай столь позднего развития ферзевого коня" (Панов). 40. Фh5X. Мат черным.

   Из тетради "Читая Фуко"
   08.05.2012 г. Что имеем не храним, потерявши – плачем… Мне остается дописать четыре главы для "Испанской партии": "нащупать" правильный стиль и верное содержание для центральных фрагментов четырех пока еще недописанных глав второй половинки "Испанской партии". Пока я в раздумьях. Приведу названия недописанных глав: "Фланговые маневры", "Контратака Маршалла", "Трудная позиция", "Система Капабланки".
   Шахматы, как ни какой другой вид искусства, находятся на границе природы и абстракции. Многие известные шахматисты оказались хорошими литераторами. Так получилось, так было суждено – моя литература тоже расположилась в области "приграничья". Отнюдь не случаен был выбор шахматной темы для моей третьей повести "70 шахматных партий".
   Человек, если и является пока "кибернетической машиной", но "машиной" творящей, созидающей природу. В частности, человек может оказывать влияние на свою собственную природу. Обучаясь, он изменяет самого себя. В области абстракции человек черпает потенцию для своего труда по преображению природы и своей личности. Вот и думаю об этом, возвращаясь из полей абстракции...
   Если я, допустим, как литератор, и являюсь зеркалом, то это не единственный мой талант. Скажем иначе, если я и исполняю для кого-то какие-то атрибутивные свойства зеркала, то отнюдь не это во мне главное. Ухмыльнусь, если для кого-то я есть зеркало – то не безопасное зеркало, хотя бы потому, что осколками такого зеркала при неаккуратном обращении можно порезаться. Именно в силу осознания своих талантов, мне необходимо правильно построить или написать центральные фрагменты для четырех остающихся в работе глав-партий "испанки".

   Маленький рассказ 10
   Продолжение конспекта (вольное переложение лекции философа  на мотивы романа Андрея Белого "Петербург"):
   "Голос Оксаны Петровны оборвал ход его мыслей. На ступеньках сереющей лестницы, устланной бархатом, повстречались они. Из-за спины из окна под ноги ему падала сеточка из пурпуровых пятен.
   И опять казалась ему Оксана Петровна сшитою. Знакомая поднялась от желудка тяжесть.
   На одну только долгую секунду загляделся на нее, но уже споткнулся, - она бросилась его поддержать, - но  уронил карандаш, выскочивший у него из нагрудного карманчика, проскочивший между ступеньками лестницы.
   - Мышь, мышь, - воскликнула  испуганно Оксана Петровна.
   - Не бойтесь, это  карандашик, - успокоил он ее.
   Пытаясь поймать выпавший предмет, рукою коснулся ступенек. И быстро его лысая голова пролетела вниз и вперед. Перед собою увидел желтую маечку Оксаны Петровны.
 Не рассчитал, неожиданно прижавшись к женским грудям.
   Все это длилось мгновение.
   Чистая мелочь, стукнувши их друг о друга, породила в обоих взрыв разнороднейших пожеланий, мыслей и чувств; и испугала обоих. И отдернула она руку, и чуть дернулись у него уши вверх и вбок; испытал он досаду от своего испуга в ответ на почтительность. Тем не менее, безобразие было. Было!
   Почувствовав прилив крови к щекам, Оксана Петровна с кокетливой грацией полетела быстро-быстро вниз по лестнице, полетела, чтобы тотчас почить в своей спаленке, завернувшись в тончайшую прохладную простынь.
   Очутился он один на ступеньках бархатной лестницы. Стал зевать: и громадное отверстие его рта ширилось на зарю;  казался весь – огненным. И когда он подумал, что он, изучивший приемы, он стоял там, красный, как факел, - ему до мучительности неловко стало за себя.



                Трудная позиция


   "Ласкер, - писал Капабланка, - прирожденный гений, развившийся благодаря упорнейшему труду… В последние годы, когда я имел возможность наблюдать Ласкера за игрой, мне казалось, что он часто меняет тактику даже против одного и того же противника. Недостатком стиля Ласкера является то, что его игра обычно кажется выходящей за рамки нормы". По-видимому, речь в высказывании Капабланки шла о новом в те времена предмете в шахматах, который ныне называется "спортивной психологией". В этом аспекте Ласкер был как никто другой силен, посвящая много времени комплексному изучению игры своих противников.
   Равных Капабланке непосредственно в игре на шахматной доске, как показал турнир в Нью-Йорке в 1918 году, похоже уже не было. Вокруг Капабланки активно формировалась легенда, как о человеке играющем с "машинной" безошибочностью.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 21
   Ферзевый гамбит.
   Капабланка - Яновский
   Турнир в Нью-Йорке, 1918 г.
   На 30-ом ходу черные сдались. Партия получила второй приз за красоту.  В чем секрет успеха, в чем трудность понимания этой партии? "Увидеть" позицию. "Эта партия замечательна тем, что в ней очень трудно указать решающую ошибку; по всей вероятности ошибочен ход 14. f7-f5 или 16. е6-е5, и скорее первый. …Эта партия принадлежит к числу тех изящных партий, которые кажутся весьма простыми, но на самом деле – очень трудны, и только знаток может оценить ее в полной мере. Ни одно усилие не потрачено даром, и каждый сделанный ход естественно вытекает из предыдущего" (Капабланка "Моя шахматная карьера").

   Из тетради "Читая Фуко"
   13.05.2012 г. Игра Капабланки принадлежала эпохе модерна, но вел ее он по законам классики. Эту особенность шахмат кубинского гроссмейстера отметили многие комментаторы его творческого наследия.
   Модерн – это прежде всего поиск нового: цветочное буйство, угловатые геометрические фигуры. Мы говорим: модерн; а чувствуешь себя угнетенным; думаешь: декаданс. Сложно установить, был ли модерн проявлением декаданса, чем он от него отличался. Мы видим причину краха идеалов, а история модерна и есть, в конечном счете, история этого краха.
 Пламя, пламя,
 пламя...
 горит, не тушит,
 а сушит, сушит - Иштания;
 тише,  слышит:
 ворчит, мычит
 гол волос -
 Чупрымыния
   Итак, на этих строчках я закончил свою "Испанскую партию". Содержательно все главы "испанки" мною определены и остается исполнить некоторую чисто литературную обработку. Надо отметить, что в отличие от Капабланки, я исполнил "испанскую" партию значительно быстрее: в период весна 2010 года – весна 2012 года. Главное – простота и единство формы и содержания – соблюдены мною в этой модернистской по письму партии с классической точностью.

    Маленький рассказ 11
     Продолжение конспекта (вольное переложение лекции философа  на мотивы романа Андрея Белого "Петербург"):
   "Перед ней мелькнула любовь этого лета: в этом звучном парке, в этом шумном зеркале - место встречи с большим числом. Она передвинулась далее, ища опоры сознанию, она хотела вызвать впечатления вчерашнего дня. И весь сегодняшний день, едва она передвинулась, за куском недавнего прошлого выплыл в ее сознании явственней. Оксана Петровна все вспомнила: кусок громадной дороги, совершенно темное дно, прошлые весенние разговоры. Точно некий конь, звонко цокая в камень, вся жизнь промелькнула в ее сознании, и упала на земь у ее ног вся жизнь. Промелькнувши, упали, упали куски ее жизни. Некая пустота начиналась у нее непосредственно теперь за спиною, все провалилось там, слетая в непокое. И тогда она обернулась: а за нею, печальный и длинный, громыхая, пылая, разлетелся в туман; две ноздри проницали, пылая, туман. Маски теперь показались ей неизвестными; точно, прежде никогда не было этих пляшущих масок, а они давно были".



                "Система Капабланки"


   Прошедшие годы после Петербургского турнира были для Капабланки, по существу, подготовкой к матчу на мировое первенство. Много дала ему партия, проигранная в Петербурге в 1914 году Ласкеру. "Мало есть выигранных партий, которые научили бы меня столько, сколько мои проигрыши", - признавался Капабланка читателям своей первой книги "Моя шахматная карьера", изданной в 1920 году.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 22
   Ферзевый гамбит.
   Маршалл - Капабланка
   Турнир в Нью-Йорке, 1918 г.
   9. ….  Kd5  "Разменный маневр, начатый этим ходом и закончившийся на 14-м ходу… вошел в теорию дебютов под названием "система Капабланки" (Панов). 28. Крf1  Ла2!  "Идеально расположив все свои фигуры, Капабланка создал у противника цугцванг – положение, при котором любой ход ведет к материальным потерям" (Панов). 39. f4+  Кр:f4. Белые сдались.

   Из тетради "Читая Фуко"
     12.05.2012 г. "Испанская партия" – вторая часть моей повести, писалась во времени, почти три года, с перерывами, разрывами во времени, порой в ретроспективном движении. В какой-то момент оказалось, что изучения лишь одной работы Мишеля Фуко "Слова и вещи" оказалось для меня недостаточно, чтобы верно построить "Испанскую партию", в особенности ее вторую часть. Пришлось мне прочесть и продумать не менее грандиозную, но построенную иначе, под другим углом "Археологию знания" Мишеля Фуко. Затем синтезировать впечатления от этих двух работ философа.
   Хотя Мишель Фуко отрицал свою причастность к структурализму, все-таки я при работе над "Испанской партией", которая представлялась мне особо организованным дискурсивным полем, следовал идее структуры. Размышляя над общим планом, я понял, что "испанка", вторая часть моей повести, очень органично распадается на две равные половинки: первая ее половина это партии №№9-16, а вторая – партии №№17-24. Первая половинка "Испанской партии" заканчивалась, по сути провальным, выступлением Капабланки в 1914 году на международном турнире в Петербурге. Ритмообразующая структура для письма первой половинки была мною выбрана или выделена из книги Панова, как 3-3-2. Наблюдая за своими структурными упражнениями, я не переставал удивляться. Далее... Возможная структура второй части "Испанской партии", которая принесла долгожданную победу Капабланке в борьбе за чемпионскую корону, была определена: 2-4-2. Получился, футбол какой-то... Два стопера, два нападающих и мощная линия полузащиты. Такого "инженерного" фокуса от кубинца в шахматной игре, как вскоре засвидетельствует "Ферзевый гамбит", чемпион Эмануил Ласкер не ожидал. Эпоха модерна через Капу соединила шахматы с футболом: и, значит, вовсе не Гаринчи и Пеле были авторами первых голов в обилии принесенных знаменитой бразильской системой? Впрочем, справившись в энциклопедии с техническими вариантами футбольных систем, я обнаружил свою ошибку: на зеленом газоне футбольного поля в 1958 году игроки сборной Бразилии, ставшие чемпионами мира, применили техническую новинку – построение 4-2-4. Что ж, в таком случае авторские права на принесшую победу систему 2-4-2, примененную кубинским шахматистом во втором тайме "Испанской партии", эксклюзивно принадлежат маэстро Капабланке. Шутка!

   Маленький рассказ 12
   Записывая конспект лекции, я нет-нет, да и поглядывал на лежащую на виниловой пластинке смуглую руку девушки, на ее крупные оба колена. Но вот колыхнулось бедро девушки, и рука ее соскользнула с пластинки, и я почувствовал на своем плече склоненную голову. Свежо молодой травой (из какой крепости?) пахли у нее волосы. Сон девушки был тих и сладок, под монотонный струйчатый голос философа, читавшего необычную лекцию о новых словах и новых вещах. И ничего уже не записывал я, чтобы движением своей руки не потревожить девушку, и устно сочинил я, припоминив образ Есенина из "Персидских мотивов",  завершающий эпизод конспекта лекции, которую философ читал, увы, на непонятном мне французском языке. "…Нищий лишь просит участья… Лале склонясь на шальвары, Я под чадрою укроюсь" (Есенин).



                Боевые полки


    ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 23
   Дебют ферзевой пешки.
   Костич - Капабланка
   4-я партия матча, Гавана, 1919 г.
   33. Кd1  Cf8  "Белые отразили атаку черных на ферзевом фланге, поэтому Капабланка пробует шансы на королевском" (Панов). 47. Лf1?  ….  "Костич, вероятно, устал от трудной защиты и не предвидел последующего выигрывающего маневра Капабланки" (Панов). 53. Кd3  Л:d2  Белые сдались. Эта партия демонстрирует, сколь точно Капабланка рассчитывал и исполнял ходы в эндшпиле.
    В тему Испанской партии будет одно мое воспоминание, касающееся знаний, обучения, способностей. В 1979 году я поступал в университет на философский факультет. Дистанцию из четырех экзаменов я пробежал, но, к сожалению, не лучшим образом с тройками по сочинению и английскому языку, и мне не хватило для поступления баллов. Но речь не обо мне. Запомнился разговор с жившим во время экзаменов в моей комнате в студенческом общежитии молодым человеком. Помню, Андрей из Калуги; не было ему тогда еще и восемнадцати, но уже год он работал штатным корреспондентом в областной газете. Стал он журналистом в неполные семнадцать лет.
   Я спросил его, почему он философский, а не факультет журналистики выбрал для поступления в университет?
   - Писать я и так умею… Но о чем писать? – очень разумно и взросло отвечал он.
   Сдал он документы для поступления на Философский факультет по специализации "философия". На эту специализацию был самый большой конкурс. Еще факультет производил прием аббитуриентов в студенты для обучения по специальностям социология и научный коммунизм. На первом же экзамене, истории, аббитуриентов "философов" и "социлогов" отсеяли почти половину. Мне было на экзаменах полегче – я выбрал и сдал документы на специальность "научный коммунизм". На "научный коммунизм" конкурс был самый маленький, и "псов" аспирантов (именно они "резали", и похоже было по подготовленным заранее спискам, "философскую" и "социологическую" аббитуру) их, молоденьких и безжалостных, на "научников" из-за малочисленности соискателей места на "научном", не напускали (на нас попросту никто не обращал внимания). Толковым был парень, Андрей. Не сдал он молодому аспиранту экзамен по истории. Напрасно его не приняли на учебу в университет.
   Так что, и писать надо уметь литератору, и о чем, собственно, ему писать, надо понимать, знать. А это и искусствоведение, и литературоведение, наверно. Много еще чего. Почему так думаю? Опять же из шахматных книг почерпнул совет. Шахматный теоретик гипермодернист Рети обращал внимание молодых шахматистов на то, как много времени посвящал Капабланка изучению типовых позиций, возникающих на шахматной доске в партиях. Рети настоятельно советовал начинающим следовать примеру кубинца.
   У меня свои литературные пристрастия: из "современности", ставшей уже классикой, что я читал, "типовым" назвал бы, в первую очередь, рассказ Александра Твардовского "Печники". Известно, от печки "пляшут". Сложить печку – значит заложить начала для дома, основу. Александр Трифонович Твардовский сложил печь. С дедом, по матери, Федором Филиповичем в детстве я тоже печи складывал. Вел кладку, конечно, мой дед, но я (лет мне было три, четыре, потом пять) кирпичи подавал. Помню постройку сначала русской печи на кухне, потом в спальне "голандки", гревшую сразу две комнаты.
   Два рассказа писателя Валентина Распутина – "Изба" и "В непогоду". Рассказ "В непогоду" я перечитывал, учился, раскладывал его текст "по буквам-косточкам" и вновь собирал. Впервые рассказ "Изба" я прочел в 2000 году в республиканском журнале "Нива". В статье, сопровождавшей этот рассказ, писали, что из "Избы" ожидают выхода всей новой русской (даже, нового тысячелетия!) литературы. Действительно, "Изба" написана иконописно мастером в слове. Икону, в том числе литературную, не всякий напишет. И рисунок на наскальном камне высечь, каковым мне представляется рассказ "В непогоду" – умелые и крепкие руки надо иметь. Как же иным прочим литераторам тогда быть? Что им писать? Конечно, литераторам и читателям будет светочем, ясным образом "Изба" Валентина Григорьевича Распутина.
   Другой писатель (дарованием поэт – родом с вологодчины!) Василий Белов создал произведение "Лад". Жаль, что он остановился только на прошлой истории лада и не написал такой же мощной поэтичной книги о его современных путях. Читаешь стихи молодежи, его земляков – лад живет. Вологда, Кадуй, Великий Устюг, Петрозаводск, Кондопога, Кяппесельга, Медвежегорск, – названия городищ, железнодорожных станций знакомые мне еще со срочной службы в армии. Главная, на мой непрофессиональный взгляд, книга у Василия Ивановича Белова – является заветом молодым северянам из поэтической столицы России, напоминанием им о том, что "Лад" требует не только пересказа, но и своего продолжения и развития.
   В моем списке "типовых" - повесть "Царь-рыба" писателя Виктора Астафьева. Уже только потому, что в 30-х годах несколько часов тащила вверх по реке Иртыш моего, по отцу, деда-рыбака Александра Ивановича какая-то неведомая рыбина: несколько часов от Кайманачихи мимо родной его Железинки и чуть ли не до Иртышска. И это происшествие вошло событием-историей в число семейных легенд. Рыба, в конце-концов, оборвала снасть. А месяц спустя выше по течению реки возле поселка Качиры рыбацкая артель заводила в затоне невод. Большая рыбина исполосовала невод и ушла от ловцов. Рыбаки из артели потом говорили моему деду: "Это твоя рыба, Александр Иванович, наш невод изорвала". Осетр (осчетр – как называла его одна знакомая женщина) очень крупный, надо полагать, то был. В отличие от героя повести Виктора Астафьева дед мой рыбалил и далее. За счет добытой рыбы своих детей, семью в голодные годы сберег. Иносказательно царь-рыба в рассказе-притче по задумке Астафьева олицетворяла собой, надо полагать, коммунистическую идею? Ну, избавился от этой "рыбины" рыбак, а дальше? Как жить, чем кормиться? У Астафьева половина истории: ведь, отвергнув "рыбу", писатель отвергнул, так у него получилось, и саму рыбалку. Есть у Виктора Петровича Астафьева в его литературных произведениях остановка, неосмысленность будущего.
   Вот, напротив, в новелле "Старик и море" писателя (почти земляка шахматиста Капабланки) Эрнеста Хеменгуэя написано точно, – старый рыбак, когда заживут раны после трудной ловли крупной рыбы, все равно опять пойдет в океан в надежде поймать большую рыбину. Иначе он не может.
   Рыбалка, как было у нас в семье, должна заканчиваться горячим душистым рыбным пирогом, который хозяйка подает на стол.
   Но это чисто мое, сугубо частное "типовое" мнение. Привожу свое рассуждение всего лишь, как пример формирования мировоззрения самообучающегося литератора. Вспоминая житье своих дедов, я так понимаю эту "от дедов" литературу: Твардовский сложил печь, Распутин построил избу, Белов поселил в ней лад, а рыбак Астафьева вышел на широкую многоводную реку, чтобы добыть для пирога рыбу. Целая жизнь. Вот такая литература! Одно к одному в ней, кирпичик к кирпичику, бревнышко к бревнышку. Небольшая есть в ней недосказанность... Так что, по моему мнению, казахстанский журнал "Нива" был в 2000 году неточен в опубликованной статье – русская литература нового двадцать первого столетия, все-таки, выйдет не только из "Избы", но и, главным образом, из жизни. В процессе, надеюсь, построит чередой своих художественных образов не менее захватывающую и основательную литературу новой народной истории.
   В интернете я до сих пор не сумел отыскать электронной версии книг земляка Ивана Шухова. Говоря о "типовых позициях", нельзя не вспомнить шуховский зачин, поистине песенное вступление, романа "Горькая линия". Всего одна страница, а получилась поэма в прозе. Шолоховской силы страницы в романе Шухова. Без авторского разрешения лишь небольшой (и то только близко относящийся к теме Испанской партии) фрагмент романа.
   "Поздней осенью 1913 года возвращались из Семиречья в станицы Западной Сибири эшелоны четырех казачьих полков. Это были казаки, отслужившие пятилетний срок действительной службы на юго-восточной границе России с Китаем. Им повезло. Сторожевая служба на пограничных кордонах была довольно вольготной и мирной. Призванные в строй после русско-японской войны, они не испытали тех невзгод и лишений, какие выпали на долю старшего поколения Сибирского казачьего войска во времена Маньчжурского похода в 1904 году. Однако за пять лет службы, отбытой на чужбине, они вдоволь насытились непривычно праздной бивачно-казарменной жизнью на глухих пограничных кордонах и теперь готовы были лететь на крыльях к неблизким родным местам.
   Полки возвращались на родину в полном боевом порядке, при холодном оружии, с карабинами за плечами, в конном строю. Переправившись вброд через мутные воды Или, эшелоны двигались замедленным маршем через Голодную степь. Они шли через пески и камышовые джунгли Джезказгана и кремнистых сопок необжитого Коунрада, мимо редких аулов кочевников и одиноких пастушеских юрт, раскиданных в пустынных                                пространствах азиатских степей от верховий Черного Иртыша до Каркаралинска" (Шухов). Справка: Иван Петрович Шухов (6.05.1906 — 10.04.1977 г.г.) - советский писатель, главное произведение - роман "Горькая линия" (1934 год).



                "Сдача Бреды"

   "Познание и язык тесно переплетены между собой. В представлении они находят один и тот же источник и один и тот же принцип функционирования; они опираются друг на друга, беспрестанно дополняют и критикуют друг друга".
   Мишель Фуко


   Не надо забывать, что Хосе Рауль Капабланка-и-Граупера был шахматистом эпохи модерна: времен расцвета шахматного модерна.
   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ № 24
   Испанская партия.
   Капабланка - Ейтс
   Турнир в Гастингсе, 1919 г.
   Слово для комментария партии "виновнику" торжества: 12. ….  g5  "Черные не хотят играть пассивно, наоборот, они стремятся возможно скорее захватить инициативу" (Капабланка "Моя шахматная карьера").  21. Фe2  ….  "Я знал, что в результате этого хода я потеряю качество за пешку, но я чувствовал, что позиция, получаемая мною за это, явится более чем достаточной компенсацией" (Капабланка "Моя шахматная карьера"). 42. Ке3!  Лh6  "Черные могли бы сдаться…" (Капабланка "Моя шахматная карьера"). Но черные сдались только на шестьдесят первом ходу.

   Речь в моей книге идет, собственно, об обучении литератора. Что может он, обучаясь литературе, почерпнуть в творчестве кубинского шахматиста, в шахматной игре? В "Испанской партии" Капабланки, а так можно было бы назвать книгу Капабланки "Моя шахматная карьера", изданную в 1919 году, тесно переплетены шахматы и литература. Не заметить этого невозможно. Капабланка научился хорошо играть в шахматы, затем написал об этой игре великолепную книгу – и получил шахматную корону. Возможно, еще в 1919 году. Чтобы одеть корону на голову, новому чемпиону оставалось последнее - сыграть матч Ласкер-Капабланка. В 1921 году в Гаване матч между Ласкером и Капабланкой состоялся.
   Что возможно почерпнуть у Фуко? Прежде всего, формы великолепных разворачивающихся во времени и многомерном пространстве мысли методов исторического анализа. Слов и вещей. "В наиболее общей форме знать и говорить означает анализировать одновременность представления, различать его элементы, устанавливать составляющие его отношения, возможные последовательности, согласно которым их можно развивать: ум познает и говорит в том же самом своем движении…" (Фуко "Слова и вещи").
   В чем неприходящая прелесть аристотелевской "Физики"? Конечно же, в "началах". За логикой рассуждений греческого философа скрыт мощный образ начал природы. Уметь "строить" образы – основа ремесла литератора. А чтобы наглядно уяснить, что такое образ в понимании древнего грека, литератору стоит, для примера, внимательно присмотреться к иконам домонгольской Руси. И чудо, если они "заговорят". За ними скрыты загадка и интрига еще одной "Испанской партии"… Глядя через века, думается, что будучи на излете, великая культура путями тонких методов подмены передавала (на сохранение?) свое (каких глубин?) наследие, но страшной силы удар с востока прервал естественный ход этого исторического процесса. Смел с доски фигуры… Потом была уже другая партия, другой дебют. Какой, допустим, "дебют" разыгран в "красной" псковской и в новгородской иконописи? Не багровое ли пламя волховых костров отразилось на почерневших от времени досках? Научились… Тогда, значит, успели.

   Маленький рассказ 13
   Закончив чтение лекции, философ подошел к диванчику и остановился перед спящей девушкой
   - Красавица, пробудитесь, быстрее возвращайтесь в аудиторию, - подергал он за цветочный букетик, прикрепленный к ее платью. - Близок финал. Поэтому, милочка, ступайте, ступайте и сварите чашечку кофе для победителя в партии.
   Сонная девушка, виновато улыбаясь, безропотно поднялась и вышла на кухню. Букетик фиалок, похожих на синие вечерние сумерки за окном, свалился с ее платья на подушки диванчика.
   Философ еще раз с удовольствием посмотрел на изображение на золотой монетке, потер его пальцем; затем он обратился ко мне:
 - Итак, помните ли вы о моем задании по окончании лекции ответить на несколько вопросов? Вопрос второй, кто в конце-концов оказался победителем в Испанской партии?
   Я направился к шахматистам. На доске позиция шахматных фигур седого лохматого господина (даже мне дилетанту это было понятно) была проигрышна. Молодой джентельмен размышлял над своим очередным ходом. Когда я подошел к столу, он поднял голову, посмотрел внимательно на меня и дружелюбно улыбнулся. Потом он и его партнер за доской наверно с минуту душевно глядели друг на друга. В хитро прищуренных глазах седого лохматого господина мне чудилось, что я вижу смешинки. Неожиданно молодой джентельмен протянул над доской руку. Представьте оторопь философа, наблюдающего, как шахматисты пожимают руки, вдруг согласившись на ничью, при явно выигрышной позиции фигур молодого джентельмена. Дивная ничья! Кому будет вручена чашка с кофе?
   Философ, вращая глазами под весело поблескивающими стеклами очков,  мотнул винтообразно, необычно, головой и, повернувшись спиной к шахматной доске, кинулся к книжным полкам. Почему-то мне хотелось, чтобы он отыскивал непременно в обложке цвета песка томик "Физики" Аристотеля. Я терпеливо ждал, приготовив ответ на его второй вопрос: "Автор!" Знал я ответ и на первый вопрос. Но уже возникла еще одна загадка-вопрос: почему Леди Удача задерживалась? Поэтому я, не дождавшись философа, отвлекшегося поиском какой-то книги, направился на кухню, чтобы посмотреть, как готовится кофе.



   07 июля 2015 г.
   Ред.: 02 мая 2021 г.