Попытка преступления

Из истории этого панельного дома становится ясно,
Что несть ни эллина, ни иудея, ни пробирной палаты, ни правила трех единств,
Но в разгаре чужого дня я листаю французский разговорник,
И это рождает чувство легкого дежавю.
На праздники ты мне даришь наборы ножей, чтобы  я вырезала твое имя,
На деревьях с подложной корой, на столах, за которыми я всегда –
Тринадцатый гость, и если от этого нужно куда-то деться,
Целься немного влево, потому что я – твоя фантомная боль.
Из истории этого панельного дома становится ясно,
Что завтра будет вчера, а сегодня – семнадцатый век.
Я пытаюсь звонить Расину и долго просить за Федру,
Но она влюблена и счастлива, хоть и мертва.
А Расин говорит мне: «Лучше пишите письма –
Неотправленные письма ярче горят, чем еще согревать сердца».
На праздники ты мне даришь письма своей Элоизы
В красивых проплешинах и с примечанием цензора «Слава проходит, как дым».
Я клею из них коробочки в форме сердца
И думаю – мы могли бы здесь тихо и мирно жить.
От истории этого панельного дома не осталось двух строк, и письма твоей Элоизы
Превратились в желудочный сок муравьеда далеких прерий, а я сижу
На балконе и бросаю пепел в коробочку в форме сердца,
А мимо плывут облака с чьим-то именем на борту.