Гросс

Не помнит песня солнца:
давно ли это было.
Она его любила,
как небо любит звёзды.
…Возможно, и не было.

На просторах, пронизанных солью,
берегов каменистых и серых
пенных вод леденящие волны
шепчут жизни седые легенды.
Молод Он и горяч в благородстве,
силой мысли ветра покоряет,
жизни рад и доволен собою,
но душевные раны скрывает,
разбивает сердца юным дамам,
а своё закрывает от чувства.
И Она, кто Он есть, уже знает:
ритм души его – вот где не пусто.

Поёт трава о боли,
о том, что может было:
Она его любила,
а Он мечтал о звёздах.
Я помню! – это было.

– Буду ждать! Буду ждать, не устану, –
говорила любя дева Элли.
Гросс смеялся немыми устами,
он не верил словам – пылким средствам.
– Не могу тебе дать то, что хочешь,
пусто в сердце, милая Элли,
меня ждут берега, гулкость моря,
в этом мире моей нет невесты.
И она в нетерпеньи молчала,
он кричал:
– Я не тот, ты ошиблась!
И в поступках моих только жалость.
Не любима ты мной, не любима…

Сменился ветер с моря,
зовёт в иные страны.
Лихие капитаны
в поход уходят снова.
Давно ли это было?..

Паруса. Отшлифованы мачты.
Трюм заполнен вином до отказа.
Бочки с порохом многое значат
для победы иль смертного часа.
Возбуждение в воздухе. Ветер.
Капитаны в безумии храбры,
оставляют обжитое место,
поднимая тяжёлые трапы.
Дети, жёны, подруги, невесты
на замшелом от влаги причале
молча смотрят вслед глупым повесам,
что любовь на войну променяли.

Дождями моет камни,
холодные жилища.
Она без капитана:
в поход ушёл мальчишка.
Давно всё это было.

Возмужал Гросс, но счастья не нажил,
одинок, как дрейфующий флагман.
Но и Элли верна оставалась,
всё смотрела в безбрежные дали.
Годы шли – приносили победы.
Див заморских испил Гросс, как яду –
опостылело всё, надоело.
Вспомнил дом, ледяную прохладу
и поднял паруса: курс на остров,
где осталась юная Элли,
где ветра задувают свет звёздный,
время ночи где длится недели.

Корму толкают волны.
Тоска по дому гложет.
Возможно, за любовью
наш Гросс вернуться хочет.
Никто уже не помнит:
когда всё это было.

Пусть прошло много времени былью,
и глаза потускнели от боли.
Помнит Элли его, что любила,
и узнала шаги его дробью,
сердце трепетно вновь застучало,
но пустые глаза не увидят…
Перед Гроссом печально предстала
старость лет в незнакомом обличьи…