Впотьмах за рифмами гоняюсь...

Боясь простудного герпеса,
Жабо поднявши, словно гриф,
Брожу я часто в пойме леса,
Ища рассады сочных рифм.

А иногда, прыгучим шагом
Преодолев болота гать,
Пристроюсь ближе к толстой жабе,
Чтоб с ней за рифмами гонять.

Так день и ночь... Уж ноет выя,
Ночной простудой тянет дых...
Но рифмы сочные ночные
Мне предпочтительней дневных.

О, лета ночи! Чёрной книгой
Закрыт от люда неба хром,
А вод и воздуха интриги
На страхах носятся верхом.

Там,  вкруг котла, – скелетов пляски,
Здесь - брызжет золотом труха,
А кислород  эфирной маской
Сжимает горло петуха.

Грозит осока  взрезать  вены
Востоку в зеркале реки,
И дремлют голые сирены,
Сняв чешую и плавники.

Вон чёрт лешихе дарит фигу...
А там, раздув тумана смог,
Утопленник  в воде запрыгал,
Как одичавший поплавок.

Тогда на крыльях слёзной лимфы,
В бедлам взрезаюсь дурачком,
И бьются крюгерные рифмы
Под паганелевым сачком!

В садок пущу их до рассвета:
Мне ж свежесть главное и дух.
Но дзинь! И  в облаке из света,
Как НЛО,  возник петух.

Он, ночь пронзая, как игла,
Хрипит, что кончена игра!

И через гать, в три тридцать ровно,
Всю  нечисть поблагодарив,
Я в день вхожу сияньем полный,
Чтоб щеголять уродством рифм.