Рубикон Погибающей Цивилизации

2987 год (вероятного будущего)

По расчетам доктора Брауна эксперимент должен был пройти нормально. И тогда в теле андроида должен был проснуться человек. Точнее, не сам человек, а всего лишь частичка его разума, или можно сказать, временное присутствие человека из далекого прошлого!!

Пока Браун смотрел на андроида, в тайник повстанцев вошли двое молодых людей. Они молча встали возле пульта лабораторного комплекса, и замерли там, ожидая, что им скажет док.

Первой тишину нарушила девушка лет восемнадцати. С неправдоподобно серьезным лицом и чертами только начавшей развиваться молодой, стройной женщины.

– Как вы дошли, док? – сухо спросила она. – На мой взгляд, вы выглядите ужасно.

Браун словно очнулся от размышлений.

– Это старость, детка. Обычная старость, – слабо улыбнулся он. – Если можешь, не обращай на меня внимания.

Он поднял взгляд, и узнавающе посмотрел на молодых людей.

– Так я и знал, это ты Берна, – приветствуя, кивнул он. – Здравствуй, красивые очи, здравствуй Леон. Вы как всегда полны "радости"?..

Последнее он сказал уже шутя. На самом же деле, лица молодых людей оставались строгими и серьезными. Без тени эмоциональных оттенков. Что, впрочем, было частью нынешнего поколения землян.

– Док, вы знаете, что проявление эмоций и шуток неуместно, – напомнил Леон. – Знаете так же хорошо, почему.

Браун кивнул, нехотя признавая этот факт.

– Да, я знаю. Но вы не видели, какими были люди до появления вируса, – возразил он. – По большому счету, это был совсем другой Мир! Я один из немногих, кто помнит об этом, потому что я застал его рассвет в раннем детстве. Думаю, можно сказать так…

Браун на миг прикрыл глаза, с грустью вспомнив планету, где еще не было этой страшной эпидемии, уничтожившей большую часть человечества. Контрольный датчик за состоянием его здоровья на запястье предупреждающе заскрежетал, и Браун мрачно очнулся. Взяв свой пульс и эмоции под жесткий контроль, док выпрямился, и тяжело посмотрел на свои дрожашие руки. Датчик медицинской аптечки тут же умолк, но Берна все же истолковала происходящее по-своему.

– Доктор Браун, – строго предупредила она. – Будьте более сдержаны. Вы можете поставить под угрозу все наши планы.

– Все в порядке, Берна, – попытался возразить док, но девушка его уже не слушала.

– Нет, не в порядке, – возразила она. – Вы не имеете права так рисковать. Мне придется напомнить, что без вас... без ваших знаний... нашей группе не удастся завершить начатый эксперимент. И вы знаете, что это так, док!

Браун болезненно улыбнулся.

– Все будет в порядке, Берна. Я постараюсь продержаться до завершения эксперимента, – мягко кивнул он. – Не надо об этом упоминать.

– Я так не думаю, – поддержал Берну молчавший до этого Леон. – От ваших знаний в области биоэнергии и временного континуума зависит очень многое. Поэтому было бы целесообразно хотя бы на время поместить вас под наблюдение медицинского комплекса в барокамеру. На мой взгляд, желательно до полного восстановления! Ваша иммунная система слишком подточена. Если в ближайшее время не обновить ее составляющие…

– Не думаю, что вы правы, – сухо остановил их профессор. – Я и сам знаю, сколько может продержаться мой организм. Для проведения этого эксперимента времени вполне достаточно. Так что, предоставьте мне самому решать, что и когда лучше сделать.

Молодые люди молча переглянулись, и под давлением твердых фактов согласились.

– Да, вы правы, – подтвердила девушка. – Мы не можем терять время. Если вы в состоянии продолжить работу, нам лучше не останавливаться.

Браун посмотрел на Леона.

– Я поддерживаю точку зрения Берны, – сухо согласилсятот. – Говорите, что делать, док.

Док невольно удивился той сдержанности, которая была присуща этим молодым людям. В группе повстанцев не было никого старше двадцати лет. Теперь люди умирали очень рано, и мало кто доживал до пятидесяти. Самому старшему из подполья навряд ли было больше, чем этому безусому парню. И все они содержали в своем поведении то, что стало частью нравов нынешнего поколения землян. Хладнокровие, рассудительность, и полное отсутствие жалости к тем, кто не мог совладать со своими болезнями сам. О тех, кто начинал болеть, люди просто переставали думать! К счастью, такие индивиды умирали в течение нескольких часов. Выживший же человек становился подвластен Судьбе, и возможностям современной медицинской аптечки.

Браун с грустью вспомнил о том, что это значит. Теперь, по большому счету любой, кто поддавался эмоциям, мог стать следующей жертвой мутировавшего за последние двадцать лет вируса-людоеда. В двадцатом веке его называли "вирус любви"! Но уже тогда он мог уничтожить любого, кто был наиболее склонен к проявлению своих эмоций в жизни.

Браун не забывал об этом на протяжении последних тридцати лет. Он не забывал о происходящем начиная с того самого дня, когда эпидемия вырвалась на просторы Земли, и начала свое шествие по неожиданно опустевшей планете.

По сути, Браун начал свою работу в тот же день, когда понял, ЧТО должен сделать! К счастью, он не ошибся. Беда заключалась только в одном. Возникшее на фоне отсутствия жалости и простых человеческих эмоций правительство не думало ни о ком, кроме себя. Оно подавляло любое начинание, если видело, что оно приведет к его краху. Деспотичность, террор и распространение рабства стало его единственной целью.

Такое отношение породило массу недовольных в среде обычных людей. Полполья создавались и уничтожались имперскими силами. В одну из таких организаций примкнул некогда законопослушный доктор Браун, когда понял, что ему не дадут сделать свое дело под железной цензурой полицейского имперского высшего Общества. К этому времени ему было лишь сорок, но выглядел он как старый, дряхлый старик.

– Да, вы правы, – вздохнул док, с грустью глядя на новое поколение землян. – Я постараюсь продержаться до завершения нашего эксперимента. Мы должны сообщить людям прошлого, что они еще могут избежать нашей участи. Они обязаны свернуть с не правильного пути. Ради жизни потомков!

Почувствовав серию внезапных уколов с инъекцией медаптечки, Браун схватился за грудь, но, вспомнив о присутствии молодых людей, сделал вид, что ничего страшного не случилось.

– К счастью, у нас еще есть надежда, – отвлек он их от случившегося приступа. – И в прошлом, и здесь, все должно измениться в лучшую сторону! А теперь приступим к делу. Время не ждет…

Его тяжелый взгляд медленно изучил лица присутствующих, и молодые люди не посмели ему возражать.

– Если мы не справимся, Земле придется развивать Новую цивилизацию, – сухо предупредил док. – Но, похоже, совсем без людей…

Присутствующие кивнули и молча углубились в свою работу, не проронив по поводу происходящего ни единого слова.

Впрочем, оспаривать не желательные факты люди уже не умели...