В золотом сиянии счастья

Вот поэтому запад Россию
И считает страной ненормальных!
        Женщина та была некрасива –
        Но не то, чтобы уж фатально,
        А жизнь безлюбая – год за годом…
        Кудряшек с ресничками не хватило?
        А как же Крупская – урод уродом,
        А какого парня себе отхватила?
А если серьезно, мы знаем отлично
Дурнушек, что многих красавиц краше.
А что же до героини нашей –
Была расчетлива и цинична,
К тому же, заметьте – вот редкий случай!
Она никогда не стремилась казаться
Ни в чьих глазах ни на йоту лучше,
Чем есть – а ведь многие ой как стремятся!
На деньги мерила все отношенья,
Была к чиновникам нужным вхожа,
И хапала резво, без размышленья,
Что можно, и что не можно – тоже.
О ней у людей были разные мнения,
Но все бы в одном сошлись, тем не менее:
Она из живущих была последней,
Кто клюнул бы на романтичные бредни.
        Но душу чужую изведать нельзя,
        И правда – любая – всегда не вся.
По полочкам все разложить - напрасно
Стремление. 
        В отблеске прошлого счастья
(В ту пору мне с ней довелось пообщаться)
Была возвышенна и прекрасна
Она, и голос звучал такою
Надеждой, нежностью и тоскою…
       А было все просто: отпуск; Канары;
       Красивый испанец, Виктор, из местных…
       Дельфин и русалка – они, если честно,
       Как пел Николаев, не пара…
Испанцу-то что? Погулять без риска
С богатой – по ихним-то меркам – туристкой,
Хоть в номер прийти помыться бесплатно,
Хоть пару недель провести по пански,
А после она улетит обратно.
       А Ирка-то выучила испанский,
       Чтоб в редких звонках его голос слушать,
       Бальзам проливать на горящую душу.
Вы, женщины, вы мне скажите на милость,
На что она в этом Викторе купилась?
За целую жизнь не нашла отчего-то
В отечестве, что ли, таких обормотов?
      … В обшарпанных коридорах власти,
      Где обе мы с ней ожидали приема,
      Светло промолвила и незнакомо:
      "В золотом сиянии счастья…"
      Замолкла на миг… И горько и строго
      Слова итоговые раздались:
      "Кому-то я дать бы могла очень много,
      Но ведь и этим не понуждались…"
Кому-то, быть может, покажется чудом,
Что в женщине этой, жесткой и хваткой,
Такое желание жило под спудом –
Все, что имеешь, отдать без остатка.
      И что же удумала? (Чтоб мне убиться,
      Коль я приукрасила здесь хоть слово!) –
      На шею себе посадить колумбийца –
      Просто с улицы, вовсе чужого.
Моложе он был ее лет на десять,
И, ясно, из всех этикеток удобных
Такую бы проще всего повесить:
Что этот Альберто был Иркин любовник,
За это машины ему и дарила…
      Но все опошлять – плохая привычка!
      Она и жену его удочерила,
      Дитя алкоголика с алкоголичкой,
      По имени Алка – красивую, модную,
      И в жизни, увы, ни на что не пригодную.
А дети Фернандо! Ах, бабушка Ира
Им все отдавала – берите, не жалко! –
К примеру, родительскую квартиру,
Сама же, по слухам, ушла в коммуналку.
Бананы, икру и мясные рулеты,
Ботиночки, шубки, игрушки – без спора!
Ужель за то, что Рохелио этот
Акцентом напоминал ей Виктора?
       Подруги вопили: одумайся, дура!
       Она же взвалила такую заботу:
       Хуану проплачивать аспирантуру,
       Чтоб было ему с чем уехать в БогОту,
       Ну да, в БоготУ!
Уж примите на веру,
Что самопожертвованье развращает,
А если вот так – без ума и без меры –
Любого в мерзавца оно превращает.
И вот, когда нашему дону Луису
По жизни чего-нибудь недоставало,
Лупил только так свою донью Алису
И Ирке, кормилице, ставил фингалы.
        Росли ребятишки, а Ирка старела,
        Такая, увы, невеселая сказка…
Вам хочется знать, чем окончилось дело?
Придумайте сами любую развязку:
Что Педро в Колумбию смылся обратно,
Что сел и сослали его в Индигирку…
Зачем я гружу этим вас?
Вероятно,
Затем, чтобы просто вы знали про Ирку.
2002.

Ирина Сергеевна Глотова умерла 6 марта 2015 г. от скоротечного рака. Царство ей небесное...