Камни бывают двух типов..

 
 Камни бывают двух типов: шершавые и гладкие
 Люди бывают двух типов: порядочные и гадкие
 Воды бывают двух типов: небесные и подземные
 Утки бывают двух типов: перелетные и газетные

 Типы бывают двух видов: небритые и забавные.
 Тиры бывают двух видов: развлекательные и блокадные.
 Титры бывают двух видов: на экране и в подсознании.
 Тигры бывают двух видов: полосатые и на задании.

 Вот так все делится надвое
 с амебной животной трусостью
 Спросить себя: "А надо ли?"
 Значит, заняться глупостью.

 Не спрашивать- тоже вызреет
 лиловый кошмар абсурда.
 Бывает быстрее выстрела
 вдруг наступает утро.

 И что же? Вы просыпаетесь.
 На теле бахромка неги.
 Идете к воде, умываетесь,
 чтоб разлепились веки.

 Века отлетают секундами,
 а птички поют беспечно.
 Тела бессмертных грудами
 лежат у теплой печки.

 И рассуждают заново
 (тысячный раз за вечность):
 Зачем загорается зарево?
 Зачем у пути есть млечность?

 И вот вы умылись. Досыта
 наелись овсяной каши.
 Хотели с чайком бы Босснера,
 но это, увы, не наше.

 Пошли на прогулку с пуделем
 (вертлявая белая сучка).
 Машины проспект запрудили.
 Такая теперь толкучка!

 Минуя, идете к зелени:
 к траве, к деревцам. Там тихо.
 Стенды когда-то висели:
 лучшие наши портнихи.

 Садитесь на лавку. Береза
 вам тень предоставит любезно.
 Газету читать тут сносно.
 Газета не интересна.

 И тут поворот событий!
 Размеренности как не было!
 Рядом с лавкой митинг,
 оратор ревет кобылой,

 пускает слюну, копытом,
 то есть, простите, ножкой
 бьет по земле разрытой,
 но как-то уж понарошку...

 "А, собрались, окаянные!",-
 шепчет старушка в ухо.
 "Изроют ведь всю поляну",-
 вновь доверяет старуха.

 Оратор тем временем в стопор
 как в штопор уходит с визгом.
 Тут нужен каленый Стоггард
 с просроченной белой визой.

 Оратор застыл в скульптуру.
 Уносят стоять в аллее.
 Следующий, с микстурой
 от сердца, встал левее.

 И так же слюну пускает.
 И так же орет безумно.
 Застынет в момент оскала
 И лживых эмоций- сумма.

 Берете газету в правую,
 собаку, как хлеб, под мышку.
 Тошнит от речей их бравурных
 до тухлой пустой отрыжки.

 И спрашиваешь "А надо ли?"
 себя и еще кого-то...
 Идешь и ногами ватными
 ощупываешь дорогу.

 Фонарь как камыш наклоняется
 и достает до макушки.
 Последнее слово склоняется,
 сворачиваясь ракушкой.

 Ты растворяешься в мороси.
 Лиловый кошмар подпруга.
 Становятся гривою волосы,
 кобылой твоя подруга.

 Ты бьёшься в припадке. - Падучая,-
 промолвит прохожий умный.
 Упасть- это дело случая.
 Уже наступает утро

 быстрее чем выстрел. Сливается
 пейзаж с акварельным фоном.
 Молящийся да не покается
 перед магнитофоном?!

 И что же? Вы просыпаетесь
 под музыку Берлиоза.
 Водой дождевой умываетесь,
 и, отойдя, от наркоза

 блаженства, приходите к выводу,
 бинарность- порог свободы.
 Так зло присосались к коду,
 кодирующему народы.

 Нули, единицы- цифры,
 грядущие метаморфозы.
 Людей превратят в имбецилов
 без призрачной- прежде- угрозы.

 Вот так-то не спрашивать. Вызреет
 вселенский кошмар абсурда:
 мы думали кончится выстрелом,
 а кончится ласковым утром.