Диана

Среди апатии, обмана,
Среди таинственных лесов,
В тяжелой думе пропадала
Богиня из прекрасных снов.

И хмурилась луна прекрасна,
Посреди чащи затая,
Ее краса для всех опасна,
Она и небо и земля.

Ей быть жестокою не нужно,
В ее глазах мелькнет испуг
И не щадит она оружьем
Случайных путников и слуг.

Из серебра целесты стрелы,
А луч луны как тетива
И кожа и одежды белы,
Всегда охотится одна.

И так судьба ее несчастна,
Родить и в сердце убивать,
Так холодна и беспристрастна,
От стрел ее не убежать.

Однажды пилигрим уставший
В пучину леса захотел,
Там было много прежде павших,
Но дух его не охладел.

Он брёл, он брёл через чащобу,
Конца не видя впереди
И спрятал он печаль и злобу,
Но сердце так стучит в груди.

Но вдруг ворота распахнулись,
Что он узрел в прекрасный миг,
Его душа как прут прогнулась
И сжалась, будто от вериг.

Она играла, мирно сидя,
От арфы лился лунный свет,
Он обомлел, ее увидя,
Волнения и страха нет.

Она ему не удивилась,
От восхищенья крикнул он:
«О, Артемида, мне явилась,
Я восхваляю пантеон.

Я преклоняюсь пред тобою,
Твоей прекрасной красотой,
За счастьем я, за лучшей долей
Пришел, ведомый я мечтой.

Когда развернулись дерева,
Когда увидел я твой лик,
На сердце треснули засовы
И без тебя мир сник»

Она спросила: «Кто я, знаешь?
Ко мне попал ты неспроста,
Не та я, кем меня считаешь,
Я вовсе не твоя мечта.

Я здесь живу и здесь охочусь,
Ночи плету я кружева
И ты меня мог видеть ночью,
Я звезды, небо, я луна»

И слушал странник терпеливо,
А чрез мгновенье прошептал:
«Я знал и видел я, ты диво,
Ты та, о ком всю жизнь мечтал.

Пусть ты Богиня, а я смертен,
Пусть я жить буду сотню лет…»
Но натянула лук Богиня,
Так и не выслушав ответ.

Стрела сразила его в сердце,
Не вздрогнул и не вскрикнул он,
От рук ее не видел смерти
И не издал предсмертный стон.

И нет в глазах его печали
И капает на землю кровь
Ее глаза вновь заскучали
Не поняла, что есть любовь.

Но вдруг, как будто озаренье,
В последний миг лишь поняла,
Любовь – святое проведенье,
На помощь брата позвала.

И Аполлон, младой, но мудрый
Ей тихо вымолвил: «Сестра,
Кто бы он ни был, этот путник,
Его манит не красота.

Он полюбил твой свет вечерний,
Твой голос, взгляд, красу ресниц,
Свой души он был как пленный,
Твоей рукой опущен ниц.

Скажи, скажи, что хочешь ты,
Что хочешь, чтобы я с ним сделал,
Скажи, не надо суеты,
Его лицо покрылось мелом.

Могу его я воскресить,
Но нужно ли это дело,
Не будет смысла больше жить
И не придет к тебе так смело.

Ему не выжить без тебя,
В суетном, мимолетном мире,
Как человеку без огня,
Слух его только твоей лире…»

И тихо молвила она,
Себя еще не понимая:
«Не для него я создана,
Пусть жизнь его и дальше тает.

Зачем мне этот пилигрим,
Зачем мне этот смерт несчастный?
Ведь если буду рядом с ним,
Не буду я такой прекрасной.

Придется, ведь, мне смертной стать
И быть с ним в радости, печали,
Потери страх и боль познать,
Об этом мы с тобой мечтали?»

«Сестра, пойми ты, наконец
Тебе я зла же не желаю,
То чувство, жизни есть венец,
Как ты слепа…не понимаю»

Не надо брат, не надо слов,
Я для себя уж всё решила,
Не мало вот таких голов
Вокруг себя я положила.


Но этот смерт не мог уж жить,
Он посмотрел в глаза, не сдался,
Со мной он смог заговорить,
Не убежал, а здесь остался.

А впрочем, мне уж дела нет,
Мне нужно было лишь развлечься,
Пойду дарить я лунный свет,
От смертных надо мне отречься.»

И  Артемида рассмеялась,
Сокрылась в густоте лесов,
И в памяти людской осталась
Богиней из прекрасных снов.

Года, века промчались мимо,
На меж звезд сверкает та луна
И ищет в небе пилигрима,
Что не смогла забыть она…