чача

бездомному - темно в любом дому.
мы щуримся, уютно-близоруки.
дешевый черный кофе, дырки, брюки.
"Не выключай, я ночью попишу."
на поцелуях прорастают руки.
и мать сошла с ума - не потому,
что ты давно не с ней,а так, от скуки..
не спрашивает больше голос в трубке,
гашиш ты куришь, или анашу.
кто превратил тебя в силки-игрушку?
кто понарошку научил прощать?
кто научил так вдумчиво дышать?
не Сонечка, конечно, просто шлюшка,
спешишь ко мне - пешком. чтоб опоздать.
нечеткая походка, частый чих,
чахоточные чалые глазищи
пусты настолько, что аж ветер свищет
и из башки выуськивает стих,
и - ах! и - ух, под одеялом - ночь,
и Саша - Черный, и ничто не чудо.
иди сюда - и уходи отсюда,
куда - не знаю. мне хотелось - прочь
от этих бородатых человечков,
и от твоей - красивейшей из шей..
да, на Химмаше шайка алкашей,
из коих каждый постижимо-добр.
нечаянный ноябрьский маневр -
глушение наушником ушей..
неврастеничный вечер бесконечный.
отчаянный ноябрьский облом.
снимаешь брошки, доедаешь сушки.
стучатся в двери шумные подружки..
ты мерзнешь? кам ту ми - шептать на ушко
про трещины усушки, и подушки,
распоротые сгоряча в той двушке,
где мы ютились, помнится, втроем..
мой мальчик, моя девочка, как жаль!
там чайник, и буравчик, и подсвечник...
и летом был замученный кузнечик,
и осенью - дешевая печаль,
и было так смешно втроем не спать,
и истерить на кухне - "Я не плачу!"
а нынче - посмотри, такая чача!
под одеялом ночь. зачем вставать?
отчаянный ноябрьский приход.
чтобы согреть, включи электропечку.
чтобы согреться - почеши мне плечи,
там что-то не растет который год...