Из Повесть о любви иРазд56. Проза. ру

Прошло много лет. Люди и годы, дороги и тропинки, осмысление чего-то неотвратимого и суровая действительность бытия.

Просидев почти до утра с Алексеем Петровичем над решением предстоящих нам задач, мы с Катей ушли в лесной предутренний туман. Это была первая фаза разработанного с генералом плана.

Лес еще красовался своим летним буйно-зеленым нарядом. Его великолепие утверждалось твердоствольным грабом, кудрявым кленом, белоствольем очаровательных березок. А дуб! Ах, этот дуб…

Мы подошли к нему сникшие, грустные, усталые душой… Он, увидев нас, приветливо зашумел листвой: ш-ш-шх-х-ш-п-т-х-ш-ш-л-п-т-ш-шу-у...

       - Здравствуй, дедушка! - прошептал я, прильнув к его израненному пулями и осколками могучему стволу.
       - Шдршштт,… шалунишшк…

Мне так захотелось заплакать, как в детстве, беспричинно, безнадежно, беззвучно, крупными, как горох, слезами…
       - Дедушк,… поддержи,… устали,… душа болит…
       - дш-лп-п-т-ш-ф-х-х-ш-шуу…

Катя, трепетно прильнувшая ко мне сзади, плакала молча, сдерживая рыдания. Так мы стояли долго, долго. Где-то кукушка пророчила многая лета, а дятел деловито долбил дупло…

Женщина вынула у меня из-за пояса пистолет.
       - Давай умрем, любимый…

Я повернулся к ней, прижал к себе, и, целуя её заплаканное лицо, грустно сказал:
       - Еще нельзя… Мы нужны… Не имеем права.

Но необъяснимая грусть, на грани тоски в безысходности, властно звала к такому решению.

И, взявшись за руки, молча ушли в глубь леса, шурша прошлогодним листом … Внезапно вышли в ромашковое раздолье некошеной части планеты. От возникшей красоты перехватило дыхание. Благоговейную тишину этого уголка вселенной украшало журчание ручейка с холодно - кристальной водой.

Катя присела на поваленное дерево и тихо попросила:
       - Напои меня водичкой, друг милый мой…

Положив рюкзак на траву, и, сделав из листа лопуха ковшик, зачерпнул изрядную дозу этой благодати Божьей…Она, бросив на траву свой плащик, легла на него и, закрыв глаза, тихо сказала:
       - Нет, не так…. по-мопассановски…

Шумели приветливо верхушки деревьев, солнце обнимало теплыми объятьями, ручеёк нежно звенел о великом счастье взаимной любви… Любви, которая своим восторгом затмевала все горькие невыплаканные слезы. Что-то тихо, тихо шептали её губы, открытые глаза, изменив цвет, смотрели вглубь естества женщины невидящим внутренним взглядом, как в упоительной молитве…

Мир взорвался … потом застыл,…и сошел с ума в восхищении. Время безнадежно остановилось…

…положив охапку цветов к её ногам, я снова лег рядом. Мы, молча смотрели на плывущие по ярко-синему небу легкие облака.

Прошла вечность легкокрылого полета, потом она сказала:
       - Я плохая жена, неважная мать, но я самая счастливая женщина на свете, потому что в моей жизни был ты… И я даже иногда плачу от этого счастья. Спасибо тебе…
       - Прости… Так у нас вышло…
       - А ты знаешь, я ведь тогда ударила тебя куклой за то, что ты все время играл с Манькой…

Она повернулась на бок и стала нежно гладить мое лицо, брови и легонько целовать губы. Я прижал её к себе и через мгновение почувствовал, как напряглись соски её небольших упругих грудей…

Вечерело. Женщина села, подняла валявшийся в траве пистолет и, приставив к сердцу, нажала на спуск… Сухо щелкнул курок.

Выстрела не последовало… Взяв оружие из её рук, поставил на боевой взвод и приложил к своему сердцу…

Её глаза расширились до неимоверного размера. В них застыла многотонная боль, черная пропасть ужаса и безмолвный крик безразмерной потери,… и муки любви…

… нажал на спуск… щелкнул курок…

Пистолет молчал… Поднял его вверх, и… все восемь пуль, одна за другой, ушли подальше от греха…