21. 11. 08. Глава 7, окончание

       …Вот так потянулось время до 1953 года, когда испытали первую водородную бомбу на Семипалатинском полигоне, но что-то было плохо просчитано, населению досталось сверх нормы и мы уехали вновь в Семипалатинск(конечно, не потому, что умер Иосиф Виссарионович Сталин 5 марта 1953 года, траур был ну, очень глубокий), а потому, что большие деньги не могли компенсировать той опасности, которой мы подвергались здесь.
 С большим трудом отцу удалось уволиться , с него взяли подписку о неразглашении секретных данных о полигоне и мы вновь стали жить в Семипалатинске. Отец , работая на железной дороге, получал бесплатный билет на проезд в любой конец Советского Союза, раз в год, вписывая одного члена семьи.
       И мы летом, вдвоем с отцом , поехали в отпуск, к семье погибшего родного брата отца в Прокопьевск на пассажирском поезде через Новосибирск. Я впервые ехал в пассажирском поезде, видел такие громадные трехэтажные вокзалы, как в Барнауле и Новосибирске.
 Город Прокопьевск предстал перед нами как чернорабочий, добывающий уголь в многочисленных шахтах из под земли. Я впервые видел такие высокие горы из угля.
Семья родственников состояла из тети Поли и ее пятерых детей, двое взрослых, двое средних старшеклассников и моей двоюродной сестры Вали моего возраста, с которой мы сразу же и подружили. Она была веселой, подвижной, с постоянными выдумками. Я, который привык к размеренному образу жизни в силу моего практического одиночества, вдруг почувствовал себя как на другой планете. Мне тоже захотелось так же успевать сделать многое, так же выйти из спячки и начать нормальный образ жизни. Мы играли в новые для меня игры с многочисленными ее друзьями и подругами, запоминая десятки новых считалок, поговорок, коротких стихов. Для меня это путешествие много значило, как я позже осознал. Мы прощались почти со слезами и обещали писать друг другу письма. Может быть это первое близкое общение с девочкой, пусть даже двоюродной сестрой. Раньше я вообще девчонок воспринимал, как будто они с другой планеты .
…Валя практически воодушевила меня на многие хорошие поступки и начинания. Я только, только начинал читать «Пляшущие человечки» Артура Конан-Дойля и «Золотого жука» Эдгара По. Я что-то читал уже о шифрограммах разведчиков, но это были весьма скромные мои начинания.
       И вот однажды я получаю к дню рождения от Вали такое послание: «Цвагырыз терумец олещь шщосо, из ргеста шофщо щайди, що терумцу- твуса, цозовой шос пы одцвыдь гевтке, щайди олещь двутщо!». Вот тут-то мне пришлось напрячь все свои способности. Я вновь прочитал все свои детективы, вновь просмотрел способы шифрования, вплоть до того, как мы уже на уроках переписывались, заменяя буквы числами, представляющими порядковый номер буквы в русском алфавите. Например, а-1,б-2,в-3,г-4,д-5 и т. д. Но здесь было другое. Я днями смотрел на эти записи, многократно читал вслух этот инопланетный турецкий текст и вдруг набрел на след шифрования. При произношении этих слов улавливалась некая закономерность, как будто слова произносит очень картавый человек. Как, например, говорил Райкин от имени свих персонажей: «Дунак, набитый дунак!» или в Литературке писали: «Извините нас за допущенные очепатки». Я тогда выписал половину согласных букв:
Б.в.г.д.ж.з.й.к.л.м.н. а под ними написал остальные согласные буквы, вот так:
П.рс.т.ф.х. ц.ч.ш.щ. а гласные все остались на своих местах. сделав замену согласных букв, я получил: «Красивых девушек очень много, их всегда можно найти, но девушку –друга, которой мог бы открыть сердце, найти очень трудно!». Мою радость трудно описать словами! Я написал Вале письмо с моей расшифровкой! .Она , конечно, удивилась моей сообразительности , поздравила меня с первой победой, пожелала успехов в хорошем деле. Так началась моя интенсивная жизнь по овладению тайнами окружающего мира, тайнами науки. Открытки мы подписывали, стремясь найти чью-нибудь интересную мысль или афоризм. Помню, одну из открыток, присланных Валей: «В науке нет широкой столбовой дороги и только тот достигнет ее сияющих вершин, кто не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам!» и лишь через несколько лет обнаружил, что это сказал Карл Маркс.
 … Осень 1953 года я встретил уже в большой трехэтажной средней школе №1 Турсиба(Туркестано-сибирская железная дорога, соединившая станцию Луговая со станцией Локоть(Рубцовск), об этом писали Ильф и Петров в «Золотом теленке»). Я начал быстрее развиваться, мы в захлеб смотрели трофейные фильмы Тарзан (четыре серии). Мы с друзьями решили повторить прыжок Тарзана с шестом через забор при освобождении Джейн из плена. У друга прыжок получился, а у меня –нет. Шест встал перпендикулярно и на какой- миг остановился в этой мертвой точке, надо было подождать , и он бы вернулся обратно, но я растерялся и выпустил шест. С высоты около трех метров я упал боком на руку и практически вывихнул ее. В больнице мне выправили и наложили гипс, с которым я в школу ходил почти месяц, освобожденный от физкультуры…Начальную школу я закончил с пятерками(три года был отличником), а вот в пятом классе стал только ударником, в связи с некоторыми техническими проблемами.
Вот по пению у меня была просто тройка, но она как бы не засчитывалась. Я был отличником(но в табеле по пению стояла тройка). Сначала это меня угнетало, потом прошло. Дело в том, что я в силу своей стеснительности вообще не пел никак! И я просто благодарен учителю пения(был такой старичок, играл нам на скрипке и мы пели), за то. Что у него хватило мужества ставить мне тройки. Я просто выходил и песню, как стихотворении, рассказывал наизусть: «Лес дремучий снегами покрыт, На посту пограничник стоит. Ночь темна и кругом тишина. Спит советская наша страна». И все, учитель говорил: «Садись, три». Так что 1953 год для меня оказался просто переломным в хорошем смысле этого слова…