Вожделение

                (юношеское признание)             

О снисхождении прошу, мадам, покорно.
Мне больше чувств своих не утаить.
Суть время доказало, что, бесспорно,
мне выпало Вас нежно полюбить.

И тяга к Вам мне видится святою.
Ни униженья, ни насмешек не боюсь.
Вы стали самой сладкою мечтою.
И Вы же есть моя большая грусть.

Кто с Вами был, кто нынче – важно ль это?!
Пусть им завидую невольно – Се Ля Ви.
И на мольбы мои, как прежде, нет ответа.
И нет Вас рядом, сколько ни зови.

О, помню те прекрасные мгновенья,
когда нас танец всуе породнил.
Уже тогда, сгорая от волненья,
я бредил Вами. И уже... любил.

Шутили Вы и мило улыбались
на все попытки проявить мой пыл.
Но, правда, всей душою погружались
в стихи мои, я это не забыл.

Как после я глупил и лицемерил,
мираж пытаясь выдать за мечту…
Но так и нераскрывшиеся двери
внутри меня вселили пустоту.

Да, помню всё! И Ваше приглашенье
как колокольный мне доселе перезвон.
Кляну судьбу, что это предложенье
отнял нас разделивший телефон.

И как-то вдруг ещё мы дальше стали,
и без того не близкие сердца.
И дух в тисках свалившейся печали,
в плену уже возможного конца.

Теперь, пожалуй, следует признаться,
как ураганно мне желалось, от души,
наброситься на Ваши «два по двадцать»
и прокричать: « Как эти формы хороши!»

И восклицать, что лучше нет творенья,
и умереть в пучине страсти к Вам!
Но это только грёзы, к сожаленью,
и к Вашим не упасть, увы, ногам.

Не суждено. Но как приятно, верно,
пусть просто в мыслях прикоснуться к Вам!
Я жду… и обожаю вас безмерно!
Мадам, поверьте искренним словам.