Цикл стихов Обручённый со Смертью

       Поэтический сборник



       Ночная птица

Ночная птица, распластавши крылья,
Под звёздами парила в вышине,
Над городскою, будничною пылью
И пела песни огненной Луне.

Она взирала с высоты полёта
На суету людей и фонари
И было в ней безудержное что-то,
Что говорило сердцу: « Посмотри!

И ты была когда-то человеком
И прахом оскверняла чистоту
Земли, которой суждено от века
Таить от человечества мечту

И вот тебе даны Всевышним крылья,
Безмерность неба и кристаллы звёзд.
Твоя мечта людская стала былью
И путь твой – сам стремительный полёт »

Но отвечала птица гласу сердца:
«Завидую я звёздам потому,
Что лишены они и тел и нервов,
Но блеск их ярок, вопреки всему ».

И снова сердце говорило птице:
« Что ж, будь по-твоему. Дожив свой век
Позволю я тебе звездой родиться
И отражаться в глади плавных рек ».

И птица, веря внутреннему гласу,
Поднялась вверх, в заоблачную высь,
Сложила крылья молча и бесстрастно
И камнем с высоты упала вниз.





       Иерусалим

Среди камней, холмов и ветров южных,
Как царь меж челяди – суров и нелюдим,
Стоит, сияньем озарён жемчужным,
Небесный город – Иерусалим.

По разному вступали в этот город:
Кто – с посохом, а кто – с мечом в руке
И жители его знавали голод,
Видали смерть и трупы на песке.

Бывал разрушен и отстроен снова,
Но как и встарь паломников манил,
Он, даровавший миру Божье Слово,
Священный город – Иерусалим.

Готовятся к набегу сарацины
И крестоносцев подступает рать,
Прольётся кровь виновных и невинных
И ворон чёрный будет пировать.

А после боя, у костра ночного,
Устав от звона сабель и мечей,
Прозревший воин, взор поднимет снова
К сиянью звёзд – божественных свечей.

Исполнившись небесной благодатью,
Отбросит он клинок свой в темноту
И лбом горячим припадёт к распятью,
Вдруг поняв ратных подвигов тщету.

Потом поднимется, исполнен скорби,
Виною за прошедшее казним,
И шаг направит, совести покорный,
В великий город Иерусалим.

И стены древние очам его предстанут,
Пройдёт он по булыжным мостовым,
Тот, кто вождями алчными обманут,
Крушил и грабил Иерусалим.

Застынет у подножия Голгофы,
Тот, чей клинок звенел, непобедим,
И вдруг заплачет рыцарь из Европы
И с ним заплачет Иерусалим...

А пред Всевидящим небесным оком,
Стоят, стерев с людей слащавый грим,
Позором человечества – Голгофа,
И с нею рядом – Иерусалим.



       Другу

       

Отсутствующий друг,
Возможно ты сейчас
Склонился над старинными томами.
Грызёшь при свете ламп гранит наук
И ждёшь, когда прийдёт твой звёздный час
Но – скован обстоятельств ты стенами.

И вот в сиянии Лунного огня,
Под звёзд бесстрастных шёпот вдохновенный,
Тоску свою я заливаю пивом.
Бумага с авторучкой ждут меня
И ляжет на листе мой стих нетленный
И поразит кого-то мысли дивом.

Извилинами мозга шевеля,
Чуть отуманенного лёгким хмелем,
Я пробужу вселенский вечный сон,
А после буду в гости ждать тебя,
Чтоб поделиться дерзким тем весельем
И за границы быта выйти вон.

Потом с тобой мы мир перевернём,
Встряхнув попутно обывателей мозги.
Ты молод, полон сил, я – жизнью научён.
Век платиновый – творчества подъём
Откроем. Песнь блаженства и тоски
Прольётся в небо. Там, где Бога трон

Где сонмы Ангелов, а так же там, где Ад
Горит огнём, готовым нас обжечь –
Во все края Вселенной и за край
Творения прольются наши. Сад,
Что Ангелу поручено стеречь
С мечом – откроется нам. Рай

Блаженство вечное и лик Творца
Завоевать нам просто. Но – к чему ?
Вселенная скучна. За ней – миры иные.
Но я не вижу дивного лица
Любимой в райском саде. Потому
Я жив и в сердце – жёлтая пустыня.

Мой брат в тоске по юности огню,
Чьё сердце зажигалось в честь любимой,
Мечтой живём и тем воспоминаньем,
Что нас преследует в чужом краю
И жжёт в груди огнём неугасимым
И стало вечным, радостным страданьем.

Его не променяем мы на тлен
Земного бытия и счастие людское,
На золото, алмазы, царства мира.
Любовь нас подняла давно с колен
И подарила счастье неземное,
В руках у нас с тех пор – Божественная Лира !



       Виктория

Моя тоска, её не утолить
В объятьях девы юной и прекрасной.
Её нельзя в шампанском утопить,
Забыть в бою кровавом и ужасном.

Она гнетёт меня уж много лет,
Неутолима, словно пламя ада.
Пред ней ничтожен радостей и бед
Поток. Она в пути моём – преграда.

И даже на балу у Сатаны
Или в раю под древом жизни
Мне от неё не убежать – увы !
Она для сердца – вечной укоризной.

За то, что удержать её не смог,
Ту женщину, что всех милей на свете.
Окутал сердце жизни серый смог
И я один на мерзкой сей планете.

Среди людей, как будто бы в пустыне,
Бреду, не зная подлинно – зачем.
И лишь Виктория – любимой имя
Неизгладимо из души ничем.

Его на щит пред боем начертаю
И лягут под мечом врагов орды.
Виктория – Победа, я то знаю
Чем расплатились мы за те мечты,

Что мы вдвоём вынашивали тайно
Под звон бокалов и табачный дым.
Но хрупок оказался храм хрустальный
И искрою – алтарь, что был за ним.

Но верю – за доскою гробовою
Мы встретимся Земле наперекор
И я расстанусь с этою тоскою
Когда тебя узрит усталый взор....
       



 Песнь Пилигрима.
 
Я помню дни невинной юности моей,
Когда Завет Его открыл впервые.
Мой дух плясал меж света и теней
И в небеса стремился голубые.

Я жадно впитывал в себя слова
Той мудрости, что низвергалась свыше.
Ночами, как бессонная сова,
Открыв глаза и уши, чтобы слышать

Простые фразы высших откровений,
Что дух лишали тяжести оков,
Я жаждал неземных Его знамений
И постигал глубины вечных слов.

И вот я в путь отправился неблизкий,
Что начертала мне моя мечта
И по утрам над горизонтом низким
Горела путеводная звезда,

Обещанная праведным и верным,
Залог небесной помощи Его.
Я шёл в Святую Землю шагом мерным,
Познав над плотью – духа торжество.

И вот, уже в Земле Обетованной,
Я вижу тот же лес и небеса,
Что видел Он. Я в край вступил желанный,
Где камни помнят проповедь Христа.

И я крестился в водах Иордана,
Ступив на путь, который Он прошёл,
Когда рукой пророка Иоанна
Спаситель наш когда-то был крещён.

И я, Твой младший, недостойный брат,
Родился заново. Твоей тропой ступая,
Неоднократно ближними распят,
Искал для грешных путь, ведущий к раю.

Познал я искушенья Сатаны,
Неверие толпы и пламя страсти.
Но – Пётр и Павел были прощены!
И что пред ними все мои напасти ?
Я, верою в Тебя, пред Богом жив,
Горю зарёй нездешних откровений,
Слагаю вечный, неземной мотив
И жду Тобой предсказанных знамений.

Учение Твоё – надежды луч
Открыло двери в света бесконечность.
Оно – как Солнце между мрачных туч
Ведёт в миры, которым имя – Вечность.

Над пылью юдоли земных дорог
Вознёсся крест свободы и прощенья;
Его в тумане различить я смог
И вникнуть в суть великого ученья.

Над каверзностью плоти и ума
Лишь Верой и Любовью торжествуя,
Я вечный дух освобожу от сна
И мрак души в огне небес сожгу я !

       

 Глубины Сатанинские.

Познав высоты Мирозданья,
Взалкал я знаний о глубинах.
Исполнилось моё желанье –
Разверзлась бездна, словно льдина

Расколотая ледорубом
И зев бездонной черноты
Открылся взору вскрытым трупом,
Таившим демонов мечты.

Я видел лик прекрасной Феи
В тумане мрачных облаков,
Но, оказавшись рядом с нею,
Вдруг разглядел, что лик – суров;

Печать порока, жажда власти
Отметили её черты.
Её безудержные страсти
В глазах горели. А мечты

Я прочитал в зрачках безумных:
То похоть, гнев и вечный бунт
И быть хотелось ей меж юных
Подруг порочных. И вот тут

Она ко мне простёрла руку
И сердце сжав моё в ладонь,
Мне подарила свою муку.
Я ж ей в лицо сказал: « Не тронь!

Моей души! Она – Христова».
Разжались пальцы ведьмы вмиг
И разорвав её оковы,
Я сущность демонов постиг:

Их суть - в безудержном стремленьи
Гореть в аду своих страстей
И пламя адского горенья
Для них – как Солнце для людей.

Я углубился дальше в бездну,
В тот Хаос чёрного огня
И зренье стало бесполезным,
Лишь взором духа видел я

Мученья грешников, чертей улыбки
И свистопляску мрака и теней,
В которой стали вдруг робки и зыбки
Понятия земных, спокойных дней.

И всё внутри меня перевернулось
И рухнула в сознании стена,
Душа моя невольно содрогнулась,
Когда предстал пред взором Сатана.

Был Лик его ужасен и печален,
А за спиной – сложенье чёрных крыл.
Взглянул он на меня, и криком чаек
Из уст его словес поток поплыл.

В Нём было и страданье неземное,
Тоска по позабытым небесам
И я увидел, как течёт слезою
Смесь гордости и грусти по щекам.

Но не остановился я в паденьи,
Возжаждал дух безбрежности глубин
И, сделав шаг к великим откровеньям,
Ступил я дальше и услышал гимн

Бесстрашию. То демоны и ведьмы
И был им дирижёром Сатана,
Мне пели песнь. И вот я шаг последний
Ступил в разрыв, за коим глубина

Кончалась. Дальше дна ступить не смог,
Упав за мир владений Сатаны.
И было дно – как будто бы порог,
За коим сушествуют только сны.

И вот, низвергнувшись за тот предел,
Что недоступен был всем силам ада,
Я песнь Творцу Вселенскому пропел;
Тот гимн был – вдохновенье и отрада.

И крылья вдруг раскрылись за спиной
И я смеялся, в Высший Мир взлетая,
Что побывав в аду пред Сатаной,
Теперь смогу найти дорогу к раю.
       
       
       
Поэма Конца и Начала.


Свершилось! Агония старой Вселенной,
Что я нкблюдал много дней и ночей,
Закончилась смертью, и дух мой нетленный
Был призван служить панихиду по ней.

Что мог я сказать над могилой миров,
Ушедших в ничто, вместе с жизнью и смертью?
И не было б жаль мне, лишь только любовь
Достойна была сожаленья. А черти

Кричали хулу небесамм и богам
И боги псалмы распевали во мраке,
Когда уходил тел и душь караван,
А с ним – и слова и священные знаки.

И вот в темноте я остался один
И понял, что нет никого больше в мире
И гимн похоронный, не сказан, застыл
Забыл я всё то, что хотел на могиле

Сказать. И отпеть я не смог этот мир.
Плох был он, хорош ли? Судить я не стану.
И вот, я , как Бог, начал словом творить
И создал сначала покой и нирвану.
       
Проспав этак несколько тысяч веков
Без снов, без страстей и без пошлого быта,
Я понял, что нужно лишь несколько слов,
Чтоб звёзды опять запустить по орбитам.

И вот в чёрном чреве родилась заря
И звёзды зажглись, закружились планеты
И избрана мною была лишь одна,
Чтоб жизнь появилась. Я стряпал заветы

Созданиям тем, что населят её
И будут прекрасны, умны, вдохновенны.
Они не возьмут в руки меч и копьё,
Но станут разгадывать тайны Вселенной.

Для их развлеченья умножу тех тайн
Число, но оставлю пути постиженья,
А после – создам внепространственный Рай,
Чтоб не было в нём ни страданья, ни тленья.
Об аде забуду – зачем же терзать
Всё то, что задумал и сделал прекрасным?
И так продолжал я свой мир создавать,
Людей и зверей в этом мире согласном.

Что сделать ещё ? Совершенству предел
Поставил мне разум. И вот, созидая,
Я понял, что стал я уже не у дел,
Бродя закоулками нового Рая.

И вот, в дополненье, последним штрихом,
Я создал Любовь, и доволен собою,
Стёр память свою и спустился потом
На землю, упав одинокой звездою.

Затем я родился и вырос. Потом,
Забытые тайны опять постигая,
Дорогу искал я в небесный свой дом,
Брал штурмом высоты на подступах к Раю.

Не знаю, как долго продлится мой путь
И скоро ли вспомню я тайны миров,
Но если душа не даёт мне уснуть,
То значит настала пора для стихов.

Вы, ритмы и рифмы – отрада моя,
Среди суеты повседневных проблем,
Откроете мне красоту Бытия
И двери меж мною же созданных стен.
       
 

       Утро


Утро сеет свет печальный.
Я лежу на простыне,
Сном пронизан безначальным
О любви и о тебе...

Сквозь окно туман влетает,
Обволакивает грудь..
И медлительно витает
Золотых видений муть.

Нависает, твёрд и тяжек,
Надо мною потолок.
Одиноко сердце вяжет
Мысли в горестный поток.

Я, оставленный тобою,
Не могу никак понять
Силы, названной судьбою,
Что смогла тебя отнять.

Забываюсь и смотрю
В омут грёз, неосветлённый
И огнём свечи горю
Перед образом зажжённой.

И хочу я умереть,
Вспоминая о минувшем,
Заставлявшем чувства тлеть
И жестоко обманувшем.



Восставшие из Ада

На рубеже земной тревоги,
На грани полночи и дня,
Войдём в небесные чертоги
На остриях огня !

И пусть Создатель наш невинный
Найдёт на нас вину –
Мы наши согнутые спины
Не отдадим ему !

Мы знаем то, что нашей боли
Он позавидовал. И Он,
Спустившись в мрак земной юдоли,
За это был распят, крестом.

И нам не страшно пламя Ада,
Мы не боимся вечных мук !
Любовь – невинная отрада,
Душа – как муха, Бог – паук.



Поступь Заратустры

Вдали от мира, средь угрюмых скал,
В пещере, одинокий и безвестный,
Он мудрость мирозданья постигал,
И дух его парил над мрачной бездной.

Его друзья – орёл и мудрый змей
Вели с ним бесконечные беседы
О святости все пламенных страстей,
Пред коими – пустяк людские беды.

Он осознал сверхчеловека суть
В источниках высокого искусства.
И осознав – решил в миры вдохнуть
Дух мудрости – безбожник Заратустра.

И вот однажды, раннею зарёй,
Проснувшись от блаженных сновидений,
Сказал: « Прощайте змей мой и орёл !
Я в путь иду, чтоб подарить свой гений ».

Тем, кто готов слова мои принять,
Чтоб разделить со мною эту ясность:
Что избранным лишь суждено понять
И сделать мир блаженным и прекрасным ».

И он спустился к людям, принеся
Сокровища неслыханного слова.
Но в небе пролегла его стезя
Безумной искрой озарившей кровы.

Извлёк он сущность изо всех вещей
И высмеял всё то, что было тайной.
Стал скоморохом гений-чародей
И Царь – ослом, и глупостью – страданье.

Он смехом, как короной, увенчал
Ему подобных на земных дорогах.
И новый путь для нас предначертал,
Что породнит прекрасных и убогих.

Провозгласивший смерть земным богам
И торжество раскованного чувства.
Он стал тропой к сверх-огненным мирам
Дух мудрости – безбожник Заратустра.
       
 

       Тучи

Я наблюдаю ваш разбег свободный,
Вы от рожденья – неба корабли,
Летите вдаль, сотворены Природой,
Роняя слёзы на груди Земли.

Мой дух в полёт стремится вслед за вами,
Вас оседлать пытается во сне
И пролетая вихрем над степями,
Парить мечтает в вышней синеве.

А гряды туч закрыли поднебесье
И победили Солнца яркий свет,
Легко собою небо занавесив,
Над нами распростёрли серый плед.

А позже – побелевшие, другие,
На смену серым в небеса придут.
И в новый цвет покрасят ту стихию
И наши взоры к небу призовут.

Вот так, пленяя разум человечий
Картинами воздушных миражей,
Они летят – и тот полёт их вечен
В круговороте бесконечных дней.



Обручённый со смертью.

       1

Привиделся мне сон: в разрыве облаков
Передо мной явилась вдруг она,
Старуха со сверкающей косой,
Смутившая покой ночного сна.

Её завидев, мой бесстрашный дух
Узнал лик смерти – к ней он был готов,
Но взор застыл на ней, увидев вдруг
Лицо – прекрасней чем сама любовь.

Сквозь страшный облик – ужас всех живых -
Вдруг проступили новые черты
И, тут, я Смерти красоту постиг,
Увидев женщину моей мечты.

А новый лик её ласкал мой взор
И был прекрасен дивной красотой,
И мой язык шептал влюблённый вздор
Старухе со сверкающей косой.

Тут, страшный инструмент её упал,
Издав при этом стоголосый звон,
Глаза сверкнули ярче, чем опал,
Из горла вырвался протяжный стон.

Старуха в деву превратилась вдруг,
Морщины стёрлись, скрылась седина,
И, увидав смятенье и испуг
В моих глазах, с улыбкою она

Приблизилась ко мне. Ладонь её
Коснулась нежно моего плеча
И нечто исходило от неё,
Волной истомы сердце щекоча.

Вплотную Смерть придвинулась ко мне,
Рукой свободной взяв мою ладонь,
Шепнула: «Стану я женой тебе!
Прими же перстень обручальный мой».

И удалилась, прихватив косу,
Обратно в свой, неведомый мне, мир.
А я ,запечатлев её красу,
Остался, глядя вслед ей, пуст и сир.

       2

На утро я проснулся. За окном
Сияло Солнце и звенел апрель.
Я долго размышлял над этим сном,
Не в силах быстро позабыть о нём.
И не спешил я покидать постель.

Но вдруг – о ужас! На своей руке
Увидел перстень – Смерти страшный дар.
И сердце защемило вдруг в тоске
И я провёл рукою по щеке –
Нет, я не сплю! Но словно бы нектар

Пролилось на щемящую тоску
Воспоминание о красоте,
Вдруг воплотившей в образе мечту;
Я вспомнил очень ясно деву ту,
Что этот перстень подарила мне.

Узор кольца был прост, но устрашал:
То – череп с дырами пустых глазниц.
И он с улыбкой на меня взирал,
А торжествующий зубов оскал
Был весел, как у человечьих лиц.

И я смотрел на череп: вот таким
Я стану – не пройдёт ещё и век!
Ну что ж, невеста примет вместе с ним,
Подарком этим жутким, роковым,
Того, кто полюбил её навек.

О Смерть, я новой встречи жду с тобой!
Она последней станет для меня.
Но эта встреча разлучит с тоской
По деве той, прекрасной, неземной,
Что дразнит душу, за собой маня.
       
 


       Танец огня

Горит огонь слепыми языками,
Возносится он в небо над дровами.
Исток его увидеть просто вам,
Но где конец пылающим кострам ?

Вглядись получше в темноту ночную,
Туда, где пламя исчезает всуе,
В тот мрак, что на границе искр света
И ты увидишь странную планету.

И очертания других Вселенных,
Миров иных, неведомых, нетленных,
Предстанет взору, что глядит на пламя,
Чьи языки – иного мира знамя.

Проникни взглядом через грань миров,
Скользя границей ночи и костров
Туда, куда уходят языки
Огня, в теченьи пламенной реки.

И измерений бесконечный счёт
Пред взором их узревшего пройдёт,
Проникнув под покров небытия.
Всё это – в светлом пламени огня.

И потому огонь боготворят
И таинства свои пред ним творят
Огнепоклонники во всех частях Земли,
Колумбы, чьи костры - как корабли,

Плывущие к далёким берегам,
Которые неведомы всем нам
И где, сорвав с сознания покров,
Предстанет мир им – светел, чист и нов !



       Шабаш

В свете лампы, в грязной кухне,
Ночью тёмной мы собрались.
Нам казалось – стены рухнут
От гитары струнной стали.

И звенели и рыдали
Как стенания – аккорды,
Глотки в песнях надрывали
И краснели наши морды

От вина и от бесстыдства,
От душевных откровений.
И часы летели быстро
И любой из нас – был гений.

Дым табачный плыл туманом
И ручьи вина журчали,
Наслаждались мы дурманом
И возмездия не ждали.

Сатанинский слыша хохот,
Просыпались все соседи
И под песни, звон и грохот
За стеной дрожали дети;

Неспроста – астральным чувством
Понимал их тонкий разум
Суть великого искусства,
Что сжигало раз за разом

Всё, что в нас осталось светлым,
Всё, что к небу устремлялось,
Но – легко и незаметно
Вдруг из сердца удалялось.

Были слёзы в нашем смехе,
В унижении – гордыня.
Но – конец пришёл потехе,
Солнце встало над пустыней

Городских домов и улиц.
Наш шабаш ночной закончен
И от неба протянулись
Нити света в наши очи.

Жаль, что кончилось веселье,
Но мы встретимся опять,
Чтоб найти душе забвенье
И над миром хохотать.


Звёздным трактом

Боготворю я мысли торжество
И магию познания Вселенной,
Что открывает мира естество
И нашу душу делает блаженной.

И тайны тайн стремимся мы постичь;
В глубины мироздания вторгаясь,
Произнесём победы нашей клич,
Над простотой материй возвышаясь.

Наукою описан небосвод
И все слои земные под ногами,
Но дух пронзает всё незримо, вот
парит он, независим, над мирами.

И новых измерений жаждет он,
В которые войти не смеет тело.
Поэтому, важнее жизни – сон,
Который душу проведёт умело

Тропою неземного бытия –
К порогу запредельных откровений,
Где дом найдёт усталая душа
И где равны и идиот и гений.



Последний снег


Прощай земля, где юность пролетела!
Наш самолёт уже берёт разбег.
В иллюминатор я смотрю на белый
У взлётной полосы последний снег.

Прощайте: край, знакомый мне до боли,
Вершины гор, что мной покорены,
И дикий лес и вспаханное поле.
Здесь не увидеть мне приход весны…

Я улетаю в край далёкий, южный,
Туда, где пальмы и пустынь пески,
И не бывает там метелей вьюжных,
И снег не охладит мои виски.

Прощай земля, родная мне навеки,
Прощайте берега знакомых рек.
Мне видится сквозь смеженные веки
Холодный твой привет – последний снег.

Поднялся самолёт над облаками,
И время вдруг остановило бег
В тот миг, когда я ощутил губами
Прощальный поцелуй – последний снег.



       Пляски мертвецов

Когда над кладбищем сгустится мрак
И серп Луны посеребрит траву,
Вдруг оживёт обглоданный костяк,
Червей стряхнув в ночную темноту,

Поднимется над рыхлою землёй,
Суставами прогнившими скрипя,
И танец он начнёт весёлый свой,
Гнилою слизью землю окропя.

На зов его откликнутся вокруг
Из плена многочисленных могил
Соратники. И вот замкнётся круг
Танцоров – мертвецов. Как танец мил!

И в общем ритме перестук костей
Сольётся с скрежетом гнилых зубов.
Нет в этом мире пляски веселей,
Чем танец полуночных мертвецов.

Им нечего терять уже давно.
Забытые и богом и людьми,
В себя впитали лунное вино
И, опьянев, пустились в пляс они.

И будут веселиться до зари,
Распугивая стаи серых сов.
Они смеются, чёрт их подери,
Над пустотою поминальных слов!

Они плюют на память всех живых,
На свечи, что горят за упокой.
И не унять живым веселья их,
А им в ночи не обрести покой.

И тёмной ночью, из сырых гробниц
Поднимутся истлевшие опять.
И хоровод давно изгнивших лиц
Вновь будет на кладбище танцевать.

Но лишь заря осветит небосвод,
Вернутся мёртвые в свои гробы.
Живые же закружат хоровод
Средь будничной, унылой пустоты.

И танец тех, кто мнит себя живым,
Куда печальней пляски мертвецов,
Поскольку не понять живущим им,
Свободы тех, кому могила – кров.

Бесстрастные провалы их глазниц
Глядят спокойно в пекло бытия.
Они лишились и сердец и лиц,
Тем и покой и радость обретя.

 

Исповедь сатаниста

Я новый день встречаю словно чудо,
Дожив до завтра.
Мне равно безразличны грех Иуды
И святость Библий Автора.

Мне наплевать с высоких колоколен
На жизни бурный бег.
Я из темницы в мир, что стал просторен,
Свершил побег.

Отринув все сомнения и страхи,
Я пал на дно.
И головой – меж топором и плахой
Мне жить дано.

и я вступил в бездонные глубины,
Неведомые для существ земных,
Где духам падшим становились зримы
Источники всех бедствий мировых.

Стремился в бездну, позабыв о Боге,
Летел метеоритом через ночь…
Где я найду пристанище в итоге
И кто придёт душе моей помочь ?


За порогом смерти

Конвульсии закончились, и вот,
Душа, навеки тело покидая,
Увидела безбрежный небосвод
И глубину Земли, и свет без края.

Звенели в небе звуки звонких лир
И приняла душа без содроганья
Ту истину, что бренный этот мир –
Лишь приложенье к нашему сознанью.

Забыв о теле и земном пути,
Душа поднялась, позабыв навеки
О прошлом. Голос свыше ей: « Лети! »
Сказал. И вот, её открылись веки.

Она прозрела в тот же миг,
Прах прошлого стряхнула навсегда,
Расставшись с тяжестью земных вериг,
Её державших долгие года.

И устремилась в высь, где ярким светом
Лучились запредельные миры,
Слагались песни неземным сонетом,
Открывшим смысл божественной игры.

Душа к родному дому возвращалась,
В страну зари и огнистых камней,
А позади неё Земля вращалась,
Но позабыла уж душа о ней.

Ей открывались тайны мирозданья,
Вневременные, высшие миры,
В которых, словно музыка – молчанье,
Слова – как вечно яркие костры.

Там не было ни ангелов, ни Бога,
А – только свет, покой и тишина.
Но это было только лишь порогом,
За коим встала новая страна.

А я следил за этою душою
И долго говорила мне она
О том, что видит. Связь её со мною
Была уже как будто бы струна

Натянута. И вот – порвалась
И услышал я,
Как напоследок мне она сказала:
« Умрёшь – познаешь тайны Бытия ».

И унеслась в неведомые дали,
А я во мраке ночи наблюдал,
Как звёзды в небе сумрачном сияли
И слышал, как безумно хохотал

Тот, кто поставил нам барьер познанья
И заградил пути для тленных тел,
А мне оставил только созерцанье
Потока бренных мыслей, слов и дел.

И я возжаждал смерти и всезнанья.
Лишь только, что самоубийство – грех
Я знал. Иначе бы без содроганья
Закончил хоровод земных утех

И бедствий. Что бы выбрал ? Я не знаю –
Яд, пулю или лезвие ножа ?
Но нет, свой путь закончу, проклиная
Того, кто вёл меня до рубежа,

Что разделит нетление и тлен
И смерть – барьер меж темнотой и светом,
Закончит этот мрачный, тяжкий плен,
Где в муках корчится душа поэта...


Моя любовь


Я не собрал сокровищ на земле
И в небе невелик мой капитал.
Но видел светлый образ я во мгле
И до сих пор люблю тот идеал,

Что был в соединенье тайных сил,
Создавших это дивное дитя,
Которое Господь мне подарил:
То – женщина любимая моя!

Её не позабуду никогда
И вечным будет первый поцелуй.
Не разлучат нас страны и года,
Навеки плыть нам между пенных струй

Любви. В потоке этом навсегда
Соединились – Небом и Огнём.
Хоть мы расстались – это не беда.
Но вечно будем помнить мы о том

Мгновеньи, что дарило благодать
И счастьи запредельном, неземном,
Что людям никогда не испытать;
Мы были вместе – Небом и Огнём.

И, видя этот яростный поток,
Сошедший к нам, как призрак ночи – днём,
Наутро золотом горел Восток
И мы сияли – Небом и Огнём.



       Путь

По жизни пройти, не касаясь ногами земли,
Пройти - и исчезнуть, следов не оставив в пыли,
Вот – путь идеальный для нас, для людей-облаков,
Чьи взоры пронзили глубины прошедших веков.

Страданье и боль мы с улыбкою перенесём,
Безропотно примем крещенье водой и огнём.
И, если дорога опять приведёт в никуда,
То это не повод для страха, скорбей и стыда.

Мы – волны и пена в теченьи великой реки,
Мы – рифма и смысл гениальной поэта строки,
Мы – совесть Земли и сознанье далёких планет,
Мы – память о тех, кто сиял и кого больше нет.

Рассвет и Луна, звёзды яркие - светят для нас,
В сердцах наших – Бог - и в дневной и в полуночный час,
В мозгу нашем – знанье о вечных и светлых мирах,
И нас не коснутся ни тленье, ни будничный прах.

Когда же устанем на этом нелёгком пути,
И вдруг станет ясно, что нужно от тела уйти,
К нам спустятся ангелы и понесут на руках,
К вратам, что откроет нам в белых одеждах монах.


И тут, обнаружив, что путь наш закончен земной,
Поймём, что вернулись, навеки вернулись домой !


       
       
       Видение

Я шёл булыжной мостовой
И из расщелин меж камнями
Сплошной бушующей стеной
Из ада вырывалось пламя
 
Лизал огонь лицо и руки,
Плоть покрывалась волдырями,
На мостовой лежали трупы
Над раскалёнными камнями.

А в небе, синем и прекрасном
Я видел дверь, что открывалась
Навстречу мне. И стало ясно:
Пути другого не осталось.

Шагнул я в небо без сомнений
Над языками адской бездны.
« Земля не стоит сожалений » -
Сказал во мне рассудок трезвый.

А пламя выше разгоралось,
И над пылающим вулканом,
Ногами к лаве прикасаясь,
К воротам шёл я осиянным.

Но сон закончился. Очнулся
В соей я спальне. Отчего
Так было жарко мне и душно…?
Я позабыл открыть окно.
       
       
 
       Ave Maria

Пройдя до половины путь
В земном уныньи,
Изнеможённый припаду
К ногам Марии…

И дева, чистая, как свет,
Рассудит здраво
Осмыслен был ли на земле
Мой путь кровавый…

Был побеждён ли до конца
На крыльях воли,
Тот шип тернового венца
В земной юдоли ?

О, дева, я перед тобой
Склоню колени.
О, сжалься, сжалься надо мной !
И на ступени,

Что станет первой на пути
К небесным сферам,
Мою дорогу освети
Своею верой !

Прости мне всё, что я создал
В глубинах мозга,
А после – яро презирал,
Но было поздно…

Укрой же, Светлая, меня
В свои объятья !
Пусть станет истиной стезя
И Благодатью !




Процессы мышленья, вращение звёзд,
Ход времени – всё в этом мире циклично.
Наука упрямо стремится вперёд
И тайны миров возглашает публично.

Всё взвешено. Меры приложены к нам
И бездна – уже лишь в длине расстояний
Измерена числами. Точным часам
Доверено мерить миры и сознанье.

Компьютеры, радио и телескоп
Приходят на смену мечте давних мифов.
Измерен в объёме Сократовский лоб
И перепись счислила тьмы древних скифов.

Мне скучно от математических слов
И страшно, что стих сочинённый машиной
Возможно, не хуже того, что был нов,
Когда женский дух познавался мужчиной.

Чем кончится странная эта игра,
В которой игрушкой становятся люди ?
Во что превратится наш разум тогда,
Когда вдохновения больше не будет ?

Придатками став электронных систем,
Бездушные люди – бездушным машинам
Поручим решение наших проблем,
А дух свой – оставим старинным картинам.

 

       Шаги

Сквозь чуткий сон,
Как шум большой реки –
Я слышу стон
И вечности шаги.

И ночь моя,
Лишённая покоя
Горит, дымя,
Как пламя роковое,

Бурлит в груди,
Кипя небесной страстью,
Что породит
В душе моей ненастье.

Гремит гроза
Меж мозговых извилин,
Течёт слеза
И сном я обессилен.

Нет отдыха
Душе моей усталой
И ритм стиха –
Как путник запоздалый,

Стучится в дверь
Расплавленного мозга
И верь не верь,
Но размышлять уж поздно.

И потому
Мой полусонный разум
Лежит в плену
Полуночной заразы.

Я вижу суть
Парящих сновидений.
Мне не уснуть,
Не разгадав знамений,




Что я узрел
На грани сна и яви.
Где тот предел,
Что Хаосу поставил,

Тот, кто создал
Гармонию Вселенной
И направлял
Полёт души нетленной ?

Но снова в путь
Спешит мой дух бескрылый
И спальней пусть
Мне станет холм могильный.

Приди же сон,
Хоть на ночь, хоть навеки,
Поставь заслон
На смеженные веки.

И в пустоту
Пускай летит сознанье,
Стерев мечту
И радость и страданье.



Поединок Неба и Земли

С времён постройки Вавилонской башни
И по сии, известные нам дни,
Ведётся этот поединок страшный –
Сраженье Неба и Земли.

И люди, населяющие Землю,
Стремятся, атакуя небосвод,
К мирам другим, извечно совершенным,
К которым только смерть откроет вход.

Но вновь и вновь, как лев – неукротимы,
Стирая в пыль весь опыт неудач,
В небесный свод уходят пилигримы,
Чтоб снова рухнуть, вызывая плач

Толпы, поверившей, что достижимо
Вдруг станет Небо. Но – опять провал !
И снова застывают недвижимо
Останки смелых – на вершинах скал.

И бредивший мечтою о полёте,
Туда, где нет ни смерти, ни скорбей,
Теряет разум в бесконечном счёте
Погибших в вечном поиске путей.

А с неба беспристрастно наблюдают
На обречённых ползать меж камней,
Те, кто от Дня Творения летают –
Бессмертные Властители Огней.

Они манят мечтающих звездою,
Даруют нам дурманы вещих снов,
Ведут той страшной, роковой тропою,
Где каждый камень окропила кровь.

И на идущих свысока взирая,
Готовят меч, что преградит их путь,
И стойко берегут пределы рая
И охраняют Вечной Тайны суть.

Сыны небес, блаженны и безгрешны,
Следят за виражами бытия
И суд над смертными вершат поспешно,
Такими же, как ты и я.

Но мы в который раз начнём сначала
Штурм Неба, оттолкнувшись от Земли.
Нам нет покоя, нас мечта позвала
Искать свой путь в неведомой дали.

Его отыщем, иль костями ляжем
На рубежах заоблачных миров
И напоследок, глядя в Небо скажем:
« Прими своих отверженных сынов ! »



Родник вдохновения

Его истоки – в запредельной дали,
А устье – в избранных сердцах.
Стремится он, потоком омывая
Красоты мира в ищущих глазах.

Ему дано наполнить вдохновеньем
Тот разум, что готов его принять.
Он дарит свет и смысл сновиденьям
И ритм - стихам и духу – благодать.

На берегах бегущего потока
Растут цветы блаженства и любви.
В волнах его – свет мудрости Востока
И шторм страстей – в бушующей крови.

Течёт родник, шепча в своём журчанье
Слова надежды, - вечные слова,
Даруя духу истинное знанье,
От мыслей тех светлеет голова.

Пьяней вина, благоуханней леса
Источник тот для пьющих из него.
И рвётся в клочья бытия завеса,
Являя миру – духа торжество.

И припадая к роднику живому,
Глотают воду сладких, дивных грёз,
Те, кто способен воплотить их в слово,
Во имя света, радости и слёз.