История одного музыканта. Часть 2

       Не успев сойти со станции, я побежал к берегу реки, где провёл самые замечательные часы своего бытия. Забыв про белые штаны и тяжеленную сумку с учебниками, я снял сандали и, шагнув по щиколотку в воду, прошептал: « Я вернулся, Волга».
Я совсем не заметил, как подошла бабушка, как кряхтя опустилась на берег взяла учебники и с трудом поднявшись на тропинку, пошла скорее домой, успев приготовить поесть, так как считала, что мы очень проголодались в поездке; не заметил, что на обрыве берега стоят обнявшись мама с папой и молча смотрят на меня.
       Наконец всё стихло. Солнце начало садиться, волны легонько плескались у берега, и я почувствовал онемение ног, от которого мурашки побежали по всему телу. Я запомнил всё, что мне нужно запомнить: плеск волн, пение птиц, отдалённые голоса рыбаков, всплески рыбёшек…Я настолько насытился всем после этого загашенного города, что придя домой, сразу лёг спать. Бабушка ругалась на маму, что та не разбудила меня, что я не вымыл ноги и не поел вовремя, но та лишь улыбалась в ответ и говорила: «Да отстань ты от него. Видишь, он с природой общался». Обеспокоенная бабуля всё- таки поставила стакан молока и оладушки возле моей кровати на случай, вдруг я проголодаюсь. Как и предполагала моя старушка, проснувшись от мучительного голода, я подкрепился тёплыми оладушками и молоком, и обратно улёгся в постель.
       Вот так проходила моя жизнь: 9 месяцев мученья в душном городе, находя утешенья только в музыке и 3 месяца неумолкаемого разговора с природой. Было очень трудно всегда возвращаться в город, а ещё труднее сдерживать слёзы, и только с бабушкой, оставшись вдвоём, я позволял себе слёзы. Родители же, наоборот, спешили в этот равнодушный мир! Вот он, конфликт между прошлым и будущим поколением,- думал я, и тут опровергал свою теорию: а как же бабушка? Она ведь старше мамы, папы…Не находя ответа, я ложился спать, и вспоминал, как стрекочет кузнечик, как поёт птичка, и как бы было здорово, если бы они вдвоём!
       Вот мне и 20. Многие девушки начали на меня поглядывать, с парнями же как я не пытался, не мог найти общий язык. За спиной они называли меня «геем», в лицо просто смеялись. Я знал, как мне нужно себя вести, чтобы стать «одним из них»: воровать сигареты, пить алкогольные напитки и играть в футбол. Это было самое трудное, так как здоровье у меня было очень слабое, и порой ничего не делая, я быстро уставал, резко поднималась температура, мог ни с того ни с сего упасть в обморок. Бабушка всё также бегала вокруг меня, да и я был не против. Она было единственная, с кем я мог поговорить. Да, разговаривал я очень редко, чаще играл на пианино или читал книгу, или же искал работу. Дело в том, что я закончив школу, не смог поступить в институт и я стал просто прожигать жизнь, и сгорала она всё быстрее, как сигарета у моих знакомых. Некоторые докуривали её до конца, аж до фильтра, а некоторые бросали её в лужу, недокурив даже половины. Пару раз я пробывал курить, и отношения сразу улучшились. Через 2 месяца я понял, что у меня начало сильно болеть сердце после каждой затяжки, и с последней сигаретой упал сам. Очнувшись в больнице, чувствовал боль в затылке и стыд в душе, так как надо мной стояла бабушка и неодобрительно на меня смотрела. Родители приехали вечером, так и не застав меня в больнице.