Пятьдесят первый

       Пятьдесят первый. Горы сугробов.
Посвист ветра. Дикий мороз.
Отстаньте кошмары ради Бога!
Глухая деревня и крепость-колхоз.
       А рядом моторы и радио хлопко
И нам с непривычки совсем не уснуть,
На вышке в тулупе замёрзший "попка",
Близко нельзя - может пальнуть!
       А радио громко, чтоб плача не слышать.
Поёт и поёт. как она "Широка..."
И как он "вольно дышит"
Чумазый, в прожжённом бушлате, ЗК.
       По тёмному утро. Надрывный хруст снега.
Овчарка-собака, ведь я человек!
Что ей до меня, этой чёрно-пегой,
От краткого сна не раздвинуть век.
       Пятёрки, пятёрки... "Сто перви... Сбылси...
Бегом всем на зона! Назад, назад!!"
От лая и кашля воздух бился
В трёхрядную сеть из колючих преград.
       Взъерошеный улей бесформенных теней.
Мятущихся тысяч умов и сердец
Согнал в это место, как дань поколений.
Любимый на веки и вождь и отец!
       Пятёрки, пятёрки, сто первый снова.
За ним сто второй и т.д. и т.д.
Ни вправо, ни влево, ни громкого слова,
Ни вверх головою - на то МВД.
       И вилась червём меж сугробов колонна.
Врезался в мороз человеко-собачий лай.
Волго-Дон и Цымла, и хутор Солёный.
Даёшь Волго-Дон! Беломор! Принимай!
       Из архива 1951 г.