Малая Медведица

       Из цикла "Непридуманные истории"
       Из жизни моего коллеги-хирурга

Тишину разрезал звук мотора.
Объезжая корпус по кольцу
Вдоль больничного бетонного забора,
«Скорая» подъехала к крыльцу.
Пациентка тихо бредит, стонет.
Заострились контуры лица.
Слабый голос, растворяясь, тонет
В теле, словно в озере свинца.
Тусклый свет в приемном отделении,
Моментально вспыхнул во всю мощь
И в руках теперь ее спасение
Доктора, дежурившего в ночь.
Операционная готова.
Пациентке дан уже наркоз
«С Богом!» - вновь два эти слова
Как обычно доктор произнес.
В рентгенснимок пристально всмотрелся,
Имя-отчество зачем-то вновь спросил.
Побледнел, к лицу вдруг пригляделся,
Руку вниз со снимком опустил.
Медсестра: «Что, доктор? Все в порядке?
Что случилось? Есть проблемы, что ли?»
Вновь взглянула на него украдкой.
«Нет, нет. Дайте обработать поле»
Йодом, спиртом густо смазал кожу.
Сеет лампа свет бестеневой.
Но что видит он, что видит он? О, Боже!
Родинок созвездье пред собой.
«Обложиться... Скальпель...» Нет, не верится.
Вот багровый росчерк уж возник.
«Неужели Малая Медведица?!
Будто с неба звездного горит?!».

***

Мысли, путаясь, из памяти всплывают
Как картинки: школа... детский дом…
Вспышками неяркими мелькают.
Это было. Было, но потом.
А сначала – детство, дом и дворик,
Ласковые мамины глаза.
Разве знал тогда мальчишка-школьник,
Что внезапно горе, как гроза,
Вдруг ворвется в его детство с громом
Молнией всю жизнь перечеркнет
И нависнет тучею над домом.
Ветром счастье разом унесет.
Была мама, но ее не стало.
Не хотелось верить в этот бред.
Почему увел её так рано,
За собой в конце тоннеля свет.

***
«Гемостаз, - чеканит голос твердый, -
Вот смотрите, заворот кишки,
Нет пульсации и цвет багрово-черный
Надо на резекцию идти...
Как там пульс?.. Давление?.. Нормально?
Зажим... Ножницы... Перевязать...» -
Медицинских терминов специальных
Отзвук четкий слышится опять.
Мир огромный сузился до поля
Операционного стола.
Спит она, не ощущая боли,
Боль ее теперь к нему ушла.
***

Где-то ночь, а здесь как в полдень ярко
И слышны обрывки кратких фраз.
От воспоминаний стало жарко.
Сколько лет! Но помнит, как сейчас:
«…Я теперь, сынок, уж точно знаю,
Дни мои посчитаны уже.
Этот мир, увы, я покидаю
С болью в сердце и с тоской в душе.
Я должна тебе поведать тайну,
Что всегда скрывала от тебя,» -
Ее голос тихий и печальный
Прерывался, звуками скрипя.
Было трудно говорить ей очень.
Но она, собрав остаток сил,
В свой последний час последней ночи
Умоляла сына, чтоб простил
Он ее за то, что очень рано
Оставлять придется одного
В этом мире, полном зла, обмана,
Мальчика родного своего.
Только помолчав совсем недолго,
Тяжело вздохнув, произнесла:
«Рассказать своим считаю долгом,
Как однажды пятого числа
Августовской теплой ночью
К нам в роддом девчонку привезли.
Были трудными те роды очень,
Но ребенка и ее спасли.
Только, несмотря на уговоры,
Отказалась мать от малыша.
Отошла от родов очень скоро
И, оставив мальчика, ушла.
Может быть, на то была причина,
Не хочу сейчас судить ее.
Я решила, Бог послал мне сына.
Скрасив одиночество мое.
Никогда б об этом не сказала
Если б не пришлось мне уходить
Никогда ее бы не искала,
Чтоб тебя теперь ей возвратить…
Здесь все данные о ней в конверте.
Думаю, ты должен это знать,
Не один, мой мальчик, ты на свете,
У тебя есть где-то твоя мать.
Может быть, она тебя искала,
Может быть, одумалась давно...»
Вдруг умолкла, видимо, устала.
И заплакал дождик за окном.

***
И стучит как пульс неумолимо:
«Неужели это моя мать?!..
Помнит ли оставленного сына?..»
«Зажим... Ножницы... Перевязать...»

***
«…Да, еще. Совсем чуть не забыла.
Не исключено, конечно, это:
Вдруг она фамилию сменила.
Помню, есть особая примета.
Это так, на всякий спорный случай…
В самом центре живота на коже
Родинки сгруппировались в кучу
На созвездье яркое похоже.
Словно ковш, что в небе темном светится,
Может это судьбоносный знак,
Ну точь-в-точь как Малая Медведица.
Не могу забыть его никак...»
Умирая, попросила сына,
Чтоб врачом он непременно стал,
Как мечталось ей. Чтоб с медициной
Жизнь свою когда-нибудь связал.
***

Он спокоен. Прочь, долой волнение.
Знают руки дело хорошо.
«Доктор, у нас падает давление,
Пульс на урежение пошел,» -
Анестезиолог препараты
Вводит, чтобы сердце поддержать.
Тут не мстят, не ищут виноватых.
Кто бы ни был – будут здесь спасать.
***

Сколько раз в детдоме ночью долгой
Он о встрече с матерью мечтал.
Много раз с волненьем и тревогой
Старенький конвертик открывал.
Пожелтевший лоскуток клеенки
Сотни раз держал в своей руке.
Тот, что при рождении ребенку
Вешают как бирку на шнурке.
Под фамилией чужою, неизвестной
Вновь читал, хоть знал уж наизусть:
«Мальчик, вес – три килограмма двести»
И всегда накатывалась грусть.

***
На листке тетрадном аккуратно
Кто-то хладнокровно обещал,
Что ребенка никогда обратно
Ни за что не будет возвращать.
Под распиской месяц, число, подпись.
Буквы раствориться норовят,
(Будто их давно заела совесть)
Друг за другом выстроились в ряд.
***

Ни движенья лишнего, ни слова.
Наложил хирург анастомоз.
Только фраз слышны обрывки снова,
Как пароль: «Тампон... Промыть... Отсос...»
Вот дренажные готовы уже трубки
И послойные легко ложатся швы.
«Если был хоть шанс у жизни хрупкой,
То его использовали мы, -
Посмотрел он на свою бригаду, -
Всем спасибо, можно отдыхать».
Одному теперь остаться надо,
Чтобы все осмыслить и понять.
А на коже родинок созвездье
Перечеркнуто продольным швом.
И Медведица (пришло возмездие!)
Светит тускло сломанным ковшом.
Снял перчатки. Моет руки с мылом.
«Как дыхание?.. Давление?.. Как пульс?..»
Ночь проходит. С ним ли это было?
Снова мысли, давят будто груз.
***
Бисером рассыпаны по небу
Миллиарды звездных огоньков.
Где-то был, а где-то еще не был
В детских мыслях и мечтаньях снов.
Под созвездьем Малая Медведица,
Запрокинув голову, стоял
И себя, лишь ковш ее засветится,
Белым медвежонком представлял.
***
За окном туман, белесой дымкой
Расстелившись, все затушевал.
Как прозрачной газовой косынкой,
Сквер осенний замаскировал.
Воздух влажный в форточку ворвался,
Штору у стола пошевелил.
В кабинете с ночи свет остался
Из окна в туман густой светил.
Новый день на смену трудной ночи
Наступил, отсчитывая шаг,
Только память отпускать не хочет,
Не желает отпускать никак.
Кабинет: стол, кресло и кушетка.
Чай остыл, нетронутый стоит.
Рядом с ним на вафельной салфетке
Выцветший конверт опять лежит.
***
Приходилось часто ошибаться,
Спотыкаться, падать и вставать.
Но мальчишка не привык сдаваться,
Не умел он плакать и рыдать.
А когда вдруг жизнь бросала вызов,
Или очень нужен был совет,
Помогал судьбы понять капризы
На могиле – матери портрет.
Памятник. Оградка. Скрип калитки.
На портрете – капля, как слеза.
Добрая, спокойная улыбка,
И родные ясные глаза.
Лил ли дождь, иль снег лепил сугробы,
Или солнце жарило лучом
Часто приезжал сюда он, чтобы
Посидеть, подумать обо всем,
Рассказать о всех своих удачах
Или бедах малых и больших.
И портрет, порой казалось, плачет,
Иль улыбкой нежною бодрит.
***
Тишина ночи сменилась гулом,
Оживившим день на этаже.
К ней в палату снова заглянул он:
Как она? Пришла ль в себя уже?
Все в порядке. После операции
Несколько часов уже прошли.
И больную из реанимации
В общую палату привезли.
Дышит ровно. Вот глаза открыла.
Осмотрелась: «Где я? Что со мной?»
«Дайте пить», - тихонько попросила.
«Пить нельзя, смочите рот водой.
Вот она, - подумал он, - какая»,
Изучая бледное лицо:
Прядь волос, волной на лоб свисая,
Закрутилась огненным кольцом.
Нос прямой, разлет бровей высокий,
Серых глаз усталый грустный взгляд...
Как могла она быть столь жестокой
Тридцать восемь лет тому назад?
***
Он искал ее, чтоб быть с ней рядом,
А потом искал, чтобы спросить:
Чувствует себя ли виноватой,
И как может так спокойно жить.
***
В перевязочной опять запахло кварцем.
Инструменты никелем блестят.
И перчатки тонкие на пальцах
Тальком пересыпанным хрустят.
Медсестра пинцет с тампоном ватным,
Подала хирургу, как всегда.
Не спеша, предельно аккуратно
Снял он швы. А родинок гряда
Вновь ковшом построилась прилежно,
На прощанье ручкой подмахнув.
И неслышным рыком вдруг медвежьим,
Как из детства, резануло слух.
***
Ветер листья в воздух поднимает
И кружит их бурей золотой.
Крыши дождь усердно обмывает,
Серою холодною водой.
Постучали в дверь: «Позвольте, можно?
Вот пришла проститься, ухожу, -
В кабинет шагнула осторожно, -
В благодарность, доктор, Вам скажу:
Я вчера узнала информацию,
Что была от смерти в двух шагах.
Но Вы, сделав эту операцию,
Жизнь вернули мне не на словах.
В честь чудесного выздоровления
Собираем близких мы людей.
И, конечно же, творца спасения,
Видеть Вас хотим среди друзей».
«Я не знаю, буду занят очень. –
Попытался повод он найти, -
Конференция, дежурство и все прочее.
Не смогу, наверное, прийти».
«Может быть, Вы все-таки придете?»
«Не приду… Hе ждите... Занят. Нет...
Вот, возьмите... Мы теперь в расчете...» –
...И подал ей старенький конверт.