Про мишку

       

Повесился мишка, погиб Винни-Пух,
Не теплятся больше ни тело, ни дух.
Шнурок от ботинка дыханье прервал,
Кирпичные стены – как зрительный зал.
Он в тёмной берлоге сидел много лет,
Хотел уберечься от горя и бед,
Дрожал и боялся, зубами стучал,
Ложился с «отбоем», с «подъёмом» вставал.
Но было и страшно и любопытно:
Улица – что это? Что мне не видно?

Двенадцать пробило; почти, что не слышно,
К стене прижимаясь, он вышел на крышу.
Два робких движенья по краю карниза,
И тут же сирены послышались снизу.
Закрылись на лапах браслеты с цепочкой,
И больно забили ногами по почкам.
«Да что же такое, я только что вышел,
Хотел подышать свежим ветром на крыше…»
Кричал, истекая потоком опилок,
Но разве поспоришь со властью копилок?

И свиньи-копилки читают вердикт:
«Нехай за решёткой всю жизнь просидит!»
Очнулся в темнице на жёстком полу,
И видит покойника в дальнем углу…
Унылые мысли и взгляд на шнурки:
«Пожалуй, получше, чем сгнить от тоски…»
На этом закончится повесть моя –
Терпение тоже имеет края;
Перо затупилось, светильник потух.
Повесился мишка, погиб Винни-Пух…

Декабрь 2001 WiSh