Эмигранты

Гроздью алою ветка дрожит
надломившись, брызнула в снег,
то рябина невинно плачет ягодой лжи
и горит горностаевый мех.
       Стынет, жжёт слеза,
       руки на глаза.
       Давят ягоду,
       заметель задуй.
       Зимушка спрячь мощи
       и эту плаху-площадь.

Подрубинели, разкольцевали венцы,
снегири опали на снег,
и коней на курантах ведут под уздцы,
пеплом вороны сыпят на мех.
       А выше - высако,
       с тёплым молоком
       льёт звон колокол
       мягким золотом.
       Зимушка скрой мощи
       и эту паперть-площадь.

Промолясь до седин, то уже не вернуть,
пал пропал белым лебедем снег,
чтож осталося лечь руки вскинув на грудь,
так хоть лечь бы в обугленный мех.
       Погоди не ложись
       поднимись в высь
       и в блаженном цвете
       куполом свернись,
       и взмахни нам крылатым крестом,
       это реквием, гимн и псалом.

Кровью алою сердце дрожит,
надорвавшись...
брызнуло в верх...