Глава 4

Вход в третий круг задернут глухо в ставни.
А вместо окон – черная слюда.
 - Прелюбодейства грех так сильно манит,
 Чуть перерыв, так все бегут сюда.

Здесь в доказательство о совершенном блуде,
Дают сеанс документального кино.
Что б знали, что искусство их осудит,
И что укрыться от искусства - не дано.

Они сгорают от стыда. Особо стыдны
Их мысли с комментарием суда!
Какая там эротика. Обидно,
Из пылких чувств – такая лабуда.

Взять проституток, там любовь фригидна,
Но удовольствие, и вроде как в трудах,
У них профессия, хоть, в общем очевидно,
Душа у плоти ходит в холуях.

А есть матроны, что в порыве грусти,
Или в веселье забывают честь.
Не безысходность их к греху опустит,
А неразборчивость, бездушие и спесь.

Им наплевать - кому он буден нужен,
Не удержавший похоти мужик,
Что был отцом, вполне приличным мужем,
Теперь любовник, секса - боевик.

Любить украдкой, жить на две пастели,
«Не проболтать бы что ни будь во сне».
Потом выходит все наружу, в виде селя…
Потом мы жарим их, на вертеле.

Не обижая Дам, скажу, здесь их злодейство,
Здесь территория зловонной нелюбви.
Здесь бал вершит всеядный балетмейстер,
Он объясняет свинство – се ля ви.

Кому ж хранить любовь, чей облик – недоступность,
Чей храм есть крепость. Крепость нужно взять.
Любовь со всеми - это просто тупость,
Доступностью любви не удержать.

Любовь слагали тысячи колдуний,
Из дуновений ветра, теплых струй дождя.
Они рецепт писали в полнолунье,
О, женщина, рецепт был для тебя!

Ну, ладно, вам совет чужой не нужен,
Но, это ж сами создавали, для себя (!)
Что бы самец не просто был контужен,
А стал мужчиной, жаждая, любя.

И что в итоге? От любви скорлупы,
Садом с Гоморрою, все валят на меня,
Мол, так случилось, видно черт попутал.
Причем здесь черт, глядели б на себя.

Я заступился: – все не так уж плохо,
Есть женщины достойные любви.
- Да я про ад, что нет от ада прока,
Когда людей не тянет быть людьми.