Глава 1. Моя любовь в письмах

       Роман «Жизнь взаймы». Глава 1. Моя ЛЮБОВЬ в письмах.
       …я люблю, а иначе зачем на земле этой бренной живу( Булат Окуджава)
1. С добрым, солнечным, июньским утром! Боюсь быть назойливым, но все же решаюсь написать Вам о своих чувствах. Пошли уже третьи сутки, как мы знакомы, а мне кажется, что я Вас знаю уже много лет. О, я помню наше первое знакомство! Я бродил, пассивно посматривая на мелькающие неинтересные постные лица. Почему-то они были для меня неинтересными. Я уже хотел, не торопясь, пройти последний раз по кругу, пока звучит музыка, и удалиться подышать свежим воздухом.
И тут вошли Вы. Мне показалось, что стало светлее в зале. Каким-то неуловимым светом веяло от изумительного янтарного ожерелья, которое так чудесно гармонировало с Вашей одеждой, лучезарным свитерком, юбочкой, туфельками. Я не могу объяснить, почему меня не восхищали бриллиантовые колье, алмазные подвески, которые вроде бы блистали, сверкали, изумляли других, а я был к ним безразличен. А вот от Вашего янтаря я почувствовал невидимое излучение, которое пронизывало всего меня, заставляя чувствовать разливающееся тепло, сердце мое учащенно забилось, я интуитивно потянулся к Вам. Я видел, что и Вас что-то волнует, какая-то грусть затаилась в Ваших глазах, что-то Вас тревожило, сковывало все Ваши движения. Вы скользили взглядом по лицам, чуть задерживались дольше на лицах мужчин, но особого интереса, как я понял, Вы при этом не испытывали. И вот наши взгляды встретились. Все-таки при этом что-то произошло. Может быть в моем взгляде уже
ощущалось желание быть с Вами рядом, а может я еще что-то смог передать во взгляде, но я почувствовал, что на мне Вы задержали взгляд дольше других…и какое-то время разговаривали наши глаза. Пройдут года, а этот МИГ я буду помнить и буду многократно писать в своих стихах:
       Я так давно твоих не видел глаз,
       Не ощущал души твоей движенье!
       Ну, обними еще хотя бы раз
       Неистово, до головокруженья!
       Пусть МИР на миг задержит малый шаг,
       Пух тополиный пусть зависнет в танце.
       И пусть для нас звучит сегодня Бах,
       И бус янтарь пусть отразит в румянце
 Всю прелесть твоих глаз, всю прелесть губ твоих..
. О, как мне рассказать о внутреннем сиянъи,
 Что из глубин коснулось струн моих
И чувства всплеск в целительном слияньи
, ...Когда не чувствуешь ни рук, ни ног своих...
       ( продолжение следует...)
2. (письмо второе, начало смотри выше)
Боясь наскучить своим повествованием, я все же решаюсь продолжить его.
Итак, наши взгляды встретились. Я видел боль и тоску и какое-то
отчуждение от реального мира и лишь слабый интерес, а может просто
любопытство.
«А что здесь делают все эти люди? Ведь того, кто мне интересен, здесь все
равно нет!» И все-таки я настаиваю, что взгляд на мне задержался.
Почему?
Возможно, что-то неординарное было выделено в моем облике, может, мой
встречный, нетерпеливый, излучающий взгляд? Вы узнали похожие черты того знакомого, только Вам желанного, но утерянного человека, виновника
Вашей тоски и грусти? И еще много таких «может» явилось причиной продолжения краткого свидания наших глаз среди движущейся толпы.
Это даст мне возможность позже написать:
Я так давно твоих не видел глаз,
Не слышал сердца чуткого биенье.
Но, если можно, ну еще хоть раз
Для наших глаз придумать МИГ свиданья!
О, нет, я не ошибался! Вы не обознались. Вы не принимали меня за другого, Вы видели меня таким, какой я есть. И это было прекрасно! Я никогда не хотел быть похожим на кого-либо другого!
Но вот мгновенье первого знакомства закончилось, и Ваш взгляд продолжил путешествие по залу. Я отступил несколько вглубь зала, но ненавязчиво продолжал за Вами наблюдать. Впечатление все же было, что Вы кого-то искали. Возможно, Вы просто путешествовали взглядом по тем местам, что были знакомы только Вам. Музыка продолжала играть, танцующие пары были во власти падающих с эстрады звуков и доходящих издалека слов певицы:
       « Чайные розы в купе
       Мне говорят о тебе...
 Мне говорят...
Что хочу тебя встретить...»
Не танцующая публика, а такая всегда есть на танцах, вяло следила за скользящими парами, стеклянным взглядом пронизывала танцующих и для Вас не представляла особого интереса.
Музыка закончилась и танцующие стали выходить из круга и мгновенно загородили Вас. Я немного испугался. Правда, еще не осознавал, чего именно испугался: что потеряю Вас из вида, что не смогу встретиться с Вашим взглядом, что кто-то пригласит Вас на танец, а я буду пассивным наблюдателем?
И все же, не осознавая, чего именно я испугался, я начал продвигаться к тому месту, где видел Вас в последний раз. Я еще не дошел, а музыка вновь зазвучала. Еще не узнавая эту музыку, я весь устремился к Вам: успеть, успеть пригласить, а дальше будь - что будет.
Пары (намного ранее уже выбравшие друг друга- ласково назовем их «парт¬неры по танцам») уже двинулись стайкой в круг и начали плавно покачивать¬ся в ритме музыки, а я все еще пробивался к Вам. О, Боже, Вы еще одна! Взгляд Ваш начал слегка рассеивать тоску и проявлять начальную стадию пригласительного выборочного любопытства, начала проявляться сложная противоречивая гамма чувств на лице ...и тут я...
Я задержал дыхание и, как можно, солиднее, элегантнее стал приближаться к Вам. Вы почувствовали мое приближение, и Ваше личико повернулось ко мне и легкая улыбка (что особенно запомнилось), доброжелательная улыбка появилась на милом лице (не знаю почему, но у меня именно эта мысль была: на милом лице)
-Добрый вечер! Разрешите Вас пригласить на танец!
Вы раздумывали мгновение, незаметное для всех других, кроме меня... И Вы согласились, подав мне руку. Я и сейчас помню мое первое прикосновение к Вам. Я не хочу доверять бумаге это чувство, поэтому не буду об этом говорить. В записи Михаил Звездинский нам пел:
       «Очарована, околдована,
       Словно с темного неба сошедшая...
 ...Ты и боль моя обручальная.
И звезда ты моя сумасшедшая...»
Мы обменялись именами, как будто были знакомы давно. Я что-то рассказывал, не имеющее ни начала, ни конца. Вы слушали и что-то спрашивали, я отвечал... И что особенно было странным: ни Вы, ни я не вникали в содержание нашего разговора, мы просто мирно беседовали, и этого нам было достаточно, чтобы наши глаза тоже продолжали беседовать, как бы нас не замечая. Кто-то нас подтолкнул, я неожиданно коснулся Вашей груди.
Конечно, не электрический разряд меня пронзил, но все равно какой-то внутренний импульс невзначай пронзил мое тело. Я хотел быстро извиниться, но Вы умело смогли вывести меня из этого положения, задав какой-то несущественный вопрос, на который я должен был сразу же ответить, и все потекло по законам музыки.
Музыка нежно лилась, певец проникал нам в душу, мы плавно скользили по гладкому полу круглого зала и,что самое странное, не видели никого вокруг, ни танцующих, ни постоянных наблюдающих...
«...Я к твоим прикоснуся коленям, Обниму их с неистовой силою.
И слезами и стихотвореньями
Обожгу тебя добрую, милую...»
Вот так между нами возникла и завязалась какая-то невидимая, желанная, чудесная, до сих пор существующая ниточка удивительной судьбы. Музыка стихла, но это было только начало, начало наших танцев. В этот вечер (равно как и в последующие вечера) я уже не отпускал Вас от себя. Во мне как будто проснулся вулкан красноречия: я говорил и громко, и тихо, и плавно, и резко, и нежно, и грубо. А мы то были в танцующей массе, то гуляли в вестибюле, охлаждая наши, немного вспотевшие тела, то восхищались чудесным летним садом, то вновь погружались в пучину озорных танцев. Нет слов описать мое состояние, и что особенно меня воодушевляло, я видел в Ваших глазах, что Вам я не безразличен, интересен. Я даже увидел в Ваших глазах благодарность за то, что смог вот так, как ураган, увлечь, заинтересовать, окружить вниманием, при чем вот так, на виду у всех. Впрочем, Вы можете меня поправить, если я где-то не так что-то воспринял.
Этот чудесный вечер я не забуду, я беру на себя смелость сказать, что и Вы не забудете его. О, Боже, не разочаруй нас обоих, пусть эти хорошие, нежные чувства, что мы испытали друг к другу, сохраняться в уголочке нашей памяти.
 Дай- то, Бог!
...И все же маленький вопрос, как слабый огонек от затухающей свечи, где-то остается: «Кого же Вы высматривали в тот вечер?»...