Ночлег

( поэма из коротких строчек )



Моя щетина седа,
морщины около рта.
Это лицо - гряда


стёртых Временем гор.
Обнажился простор
лысины с неких пор.


Душ омывает торс.
В зеркале - в полный рост.
Лампочка цедит воск


словно она свеча.
Воск лежит на вещах.
Так приём у врача:


бледная нагота.
Я, конечно, в летах -
вот немного не та


форма у живота.
Да и спина седа.
Кафельный хлад пята


попирает. Скребёт
полотенце живот,
и нечто, ещё приплод


способное произвесть.
Зазеркалье - не месть,
просто не любит лесть.
Лучшее туда не лезть.


Снова моё лицо.
Оно немного сквозь сон.
Есть наверено резон


этот сон досмотреть.
Четверть осталась, треть?
Ну а потом переть


где ни Времени, ни
Пространства, ибо они
корнями вросли в гранит


того, что изрёк Глагол
пред коим вот так-же гол
вовне религий и школ


мудрил , так-же вовне
того, что ещё во мне
уже как память и не


отражают глаза.
( Набегает слеза!)
Седина в волосах.


Зол был или добёр,
но седой как бобёр
доселе всё же допёр.


Вылезшие власы,
мокрый след от слезы...
Я на символ красы
надеваю трусы.

*


 В экономике спад.
Я отправляюсь спать.
( В рифму, но невпопад


сочинена строфа)
Всхлипывает софа,
катится голова.


Я отправляюсь спать.
Мысли - ратью на рать.
Хочется заорать.


Ведь услышать свой глас
лучший признак подчас
узнать, что ты жив, а глаз -


к темноте не обвык.
Ты издавая крик,
определяешь вмиг,


что покудова ты,
и среди темноты
жив, хоть твои черты


зренье не отличит
от темноты ночи.
Воот одна из причин.


В крике есть оптимизм.
Крик вырываясь из
уст есть песнь за жизнь.


Даже если устал
но всёравно уста
прежде чем счесть до ста


мозг покружая в сон
выдохнут криком. Он
распугивает ворон
ждущих в разрывах крон.


Я уничтожил свет .
Вот он автопрортрет
в нагромождении черт


небытия окрест.
Словно заходишь в лес
и через миг - исчез.


Это видимо я,
отраженье меня
в некой изнанке дня.


Вот он, автопортрет:
просто дыра в дыре.
Мыши тишком в норе -


шорох дыханья, хрип
голоса, так-же - скрип
паркетин; не видный при


свете ужас в глазах
но погрузившись за
произношу: " Сезам!",


различаю не блеск
сокровища - некий лес,
но не полный чудес,


скорее - наоборот.
Страх искривляет рот,
и за горло берёт.


Я не скажу : " Ау!",
ибо ведаю - тут
всё равно не найдут!
Или в ответ - " Ату!."


Всё, что не видит глаз
существует подчас
равно вовне и в нас.


Пылью влезает в нос,
переполняет мозг
чёрным, лишённым звёзд,


 дышащим и живым,
и в глубинах главы
селящимся, увы.


Свет не падает вниз
с неба , а так-же из
лампочки . Пара линз


очков отражает тьму -
автопортрет: ему
( сиречь - мне!) потому


кажется навсегда
невидимою вода
зеркала , чтоб туда


вынырнуть избежав
встреч, что боле страшат
чем те, которые Дант
нам описал как Ад.


Вот приближенье сна.
В пёстрых цветах стена.
Все затвержены на


зубок . Порой в полусне
думая о весне
на них я гляжу и не


уснуть, За всплесками штор
я вижу солнечный двор,
небо, во весь опор


летящие облака...
Темно; в темноте зрачка
лишь рисунок цветка.


Кажется - он живой.
Стебель прикрыт травой.
Где-то над головой


сыпет пичуга трель.
Либо парадной дверь
скрипнула , что свирель.


Где-то вовне, в ночи
дождь, он о жесть стучит.
Я почти изучил


эту ночную речь.
Стоит только прилечь
сразу каждая вещь


начинает бубнёж.
Скрип фонаря и дождь,
Молчанием шкаф хорош.
Паркет изрекает ложь.


Шкаф - чесняга, молчун.
Шкаф - противник причуд
и скрипящих пичуг


паркета , так-же - дверей.
( Мне бы уснуть скорей.
Мне бы уснуть скорей)


Вещи стоят во тьме,
видимы лишь в уме.
Дело идёт к зиме.


Как холодна стена.
И сквозняк из окна.
Не заснуть нихрена.


Скоро ужо зима,
да пусты закрома.
Деньги сведут с ума.


Всё короче деньки.
Нужны потеплей носки,
на меху башмаки.


То ведь слягу опять
стоит похолодать.
Утром в окошко глядь -


вот и метёт вовсю,
топчет народ стезю.
Сна ни в одном глазу!


Скоро повалит снег.
Шека - в ржавой стерне,
скребёт о подушку. Мне
хочется спать, но - нет!


*


... И зачинался сон.
Ветер, сосны, песок.
Вымок осенний сор


игл померших трав.
Некое время трат.
Время войны, осад


волнами полосы
береговой - в разы
этот крутёж фрезы,


этот атак напор
мимо облачных гор.
Волны утюжит форт.


Стал пейзаж простым:
камни, трава, кусты,
берег, набег воды.


Броненосцы фортов
что им кипёж ветров,
видик у них фартов.


И потому - в наглёж.
К завтру отгладят клёш.
Точеный финский нож


зорьки пихнут в карман:
если - не задарма;
и пропадут в туман.


Волн татарва на брег.
Или времени бег.
Там стоит человек,


что на ветру набряк.
Волны берег бурят
и пропадают зря .


Человека лицо
я не вижу сквозь сон.
Дождик пошёл косой
над узкою полосой
берега...


*


Женщины говорят
много часов подряд.


Когда обнажает зад -
надо слушать о нём
вечером или днём.
Так полчаса займём.


Не закрывает рот:
прекрасно её бедро,
погода - наоборот:


холодно и метёт.
И надо слушать её -
надуется и уйдёт.


Даже пустив струю
речь не прервёт свою -
звуки сквозь дверь снуют.


Что работа - говно,
она конечно давно
её бы бросила , но


это только опять
шило -мыло менять.
До дому - рукой подать.


Что-то с зубом завал,
а дантист - коновал.
Господи, я устал!


Когда она подо мной,
или когда спиной,
или в позе иной -


говорит, говорит.
"Дольше держи внутри..."
Слова пепреходят в крик!


...И снова : была в раю,
что кусит сейчас мою...
Господи, ей каюк -
однажды её убью!


*


Далее сон ли, явь?
Крыш июльская ярь,
но на дворе - январь.


Но по двору метёт
белым на чёрный лёд.
И затянут проём


улицы кружевным.
Тянет духом печным.
Вот из памяти - в сны.


Улицы даль мутна -
пляской веретена
напрочь оплетена.


Свет за стёклами рыж.
Кончилось время краж.
Над изломами крыш


светлеет, и темноты
совсем занесёт следы.
Очерки крыш тверды.


То ли это во сне -
зимнее утро, снег
просто приснились мне.


То ли всё наяву.
Снег поглощает звук,
словно время молву.


Там прохожих шаги
немы - в заверть пурги.
Что у дохлой трески
снега пусты зрачки.


*


Да, я проснулся - вот!
Видик мой не для фот.
Треба кормить живот.


Чайник кипит в огне.
Снег как будто во сне:
вещий приснился мне.


Холодно, твою мать!
Мог бы чуток поспать -
только стало светать.


Но и жрать невтерпёж.
Не до отмытья рож!
В сковороде - галдёж.


В сковороде желток
бросился со всех ног,
но замер как изнемог.


Холод ползёт в трусы.
Бег опростать пузырь.
Вскользь причесал власы.


Жизнь бурлит в стояке -
кто там жив вдалеке.
Хорошо налегке!


Жрачка в огне кипит
Утро в окне стоит .
Ноги сквозняк живит...


Я завершаю стих.
Я отложил листы
так - инвалид костыль.


Вот и окончен путь.
 Полуночная жуть
не пугает ничуть


с наступлением дня.
Мокростью вод звеня
ударяет в меня.


В " Стерегущем" матрос -
я подставляю торс
укусам морозных ос.


Господи! Гой еси!
Иже на небеси!
Помилуй мя и спаси!


Хладом взъерошен мех
созданных для утех
мест , и ползёт наверх,


как в траве мураши.
Аз сим хладом прошит
аж до глубин души!


Господи, мать твою!
Как я тебя люблю!
Ай эм онли фор ю!


Славься в Вышних, Господь!
Ты даровал мне плоть.
Дух, чтоб её бороть.
Хлеб, чтоб кормить её .
День - в оконный проём.


Так что скорбеть о чём?
Так что скорбеть о чём?